Фрилансер. Битва за будущее (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (читать бесплатно полные книги .TXT, .FB2) 📗
Пауза. А далее доверительным шёпотом:
— Говорят, он сделал для неё какой-то суровый экономический прогноз, который она попыталась засекретить. А после утечки и обнародования взъелась на него, что было достаточно лишь повода для уничтожения.
— Она в принципе была суровой женщиной, — сузил на всякий случай я глаза, намекая, что нельзя говорить плохо о королевах. Даже если королева не права. Особенно с ангелом.
— Это да, — тяжело вздохнул сеньор — судя по глазам намёк понят. — Отец говорит, дед много чего накуролесил. Белым и пушистым не был. И против её величества что-то делал, отметился. То есть как бы там было за что «вышку» дать, но тут такое дело, Хуан, что докопаться можно до столба, понимаешь? Не было бы желания «закрыть» вопрос с ним радикально — пожурили бы и отпустили. Там, наверху, это нормально. Ну, на Титанию бы слетал — считать пролетающие льдины. Лет на пять. Так что… — Снова тяжёлый вздох. Да, вот такой я, вытаскиваю из шкафов то, что люди хотят забыть, как страшный сон.
— Ладно, забыли, — махнул я рукой. — Я не знал твоего деда, чтобы судить, да и королевская семья для меня… Пока чужая, — грамотно сформулировал эпитет, понимая, что сейчас нужны предельно чёткие дипломатические формулировки. — Лучше скажи, за что Канаду не любишь?
— Как это не люблю! — картинно вскинулся он, не скрывая, что наигранно. — Я люблю Канаду! Я между прочим всех людей люблю. Человек — это звучит гордо. Я и китайцев люблю. И арабов. И русских. И имперцев. Всех люблю, и считаю оскорбительным приписывать мне нелюбовь к какому-либо этносу или государству.
— Ну… — Я хотел принять его игру, но имел «деревенское» воспитание и не мог тягаться с МИДовцем с опытом в формулировках и аргументах. — Ну, в этом здании мне все намекали, что международное право дано людям неспроста, — смог, наконец, сформулировать. — И что нужно его соблюдать, даже если не хочется. А если мы его нарушаем — нужен красивый «обоснуй». То есть они, — кивок за спину, на собственно здание МИДа, — не против войны, что она началась. Но ругаются, что «обоснуй» для неё так себе.
— «Обоснуй» можно и потом придумать, — усмехнулся Доминик, наморщив лоб, подумав, и приняв для себя решение быть со мной в некоторых вопросах откровенным. — Вопрос не в этом. А в том, что если ты спустишь хулигану в подворотне один раз — он будет грабить тебя снова и снова, так как не получает отпора. А если ты огреешь его дубиной — то станешь для него на будущее лучшим другом. Только так.
— Почему тогда ОНИ, — снова кивок за спину, — этого не понимают?
— Может не верят в то, что у «терпилы» достаточно большая дубина? — с иронией предположил собеседник.
— И как им это показать? Ну, что эта дубина у «терпилы» есть, и она достаточного размера?
— Сложный вопрос. — Доминик задумчиво усмехнулся. — Хуан, у меня нет для тебя ответа. Тут восемь из десяти — аристократы. У них замыленный взгляд, в беседах друг с другом на моей памяти никто никогда не считал её величество какой бы то ни было силой в принципе. Да, сейчас что-то локально изменилось, подавлен мятеж. Но завтра страна очнётся от потрясения, придёт в норму…
Вздох.
— Понимаешь, мы глубоко изучаем историю — специфика подготовки. — А это он начал объяснять, как маленькому. — И главная аксиома историков, что человек не может перевернуть мир. Если есть историческая тенденция — даже самый разталантливый гений не сможет идти против неё. Так Диоклетиан и Константин, сделали многое, выжали из Империи что могли, но не смогли побороть тренд на её развал. Стилихон и Аэций приложили нечеловеческие усилия, удерживая всё ту же Империю от развала и уничтожения веком позже. Но она всё равно развалилась. Понимаешь? Нельзя плевать против ветра. Победа в локальной битве — хорошо. Но после придёт расплата. Наверху появился кто-то, кто дал аристократии пендаля. Но завтра сегодня станет вчера, и этот кто-то уйдёт в историческую тень, тогда, как история пойдёт предначертанным ею путём.
— А если всё не так? И этот тренд — задуманный давно, запланированный, просто королева не успела об этом объявить? — возмутился я, впрочем, понимая его правду. Правду не только его, а всех… Вообще всех чиновников и аристократов королевства.
Доминик пожал плечами.
— Они — старпёры, живущие на своей волне. Их надо УБЕДИТЬ в этом. А на это надо время. Взмахом волшебной палочки такие вещи не сделать! — авторитетно покачал головой, но я и сам это знал.
— А ты бы смог их убедить? — снова пробросил я мяч.
Он задумался, посмотрел вдаль. Снова для себя что-то решил.
— В целом возможно. — Осторожный кивок. — Но не завтра. И не послезавтра. Да и… — Вздох. — Я, конечно, знаю кухню, но из меня будет плохой пиарщик, Хуан. — А теперь перевёл взгляд на меня, и оным как бы извинялся за отказ. — Да, я работаю всего лишь в отделе Срединной республики. И должность занимаю не самую большую, пусть и с грифами и подписками. Но у меня своя работа. Ах да, ещё! Я занимался единоборствами, но ни разу в жизни не стрелял из боевого оружия. А в твоей команде без этого никак, правильно понимаю?
Интересная логика. Я б посмеялся, не заставь она задуматься, как меня на самом деле видят люди.
— Хорошо, — кивнул ему. — В команду тебя не беру, хотя там не помешал бы толковый дипломат. — Теперь я посмотрел вдаль, растягивая время, придавая этим словам вес. — Давай я тебе расскажу старый анекдот-задачку? Расскажу начало, а ты продолжишь? Анекдот на самом деле, старая смешная история, не выдумал.
— Весь внимание! — отсалютовал он банкой. Я вздохнул, собираясь с мыслями, прокашлялся и начал:
— Это было ещё до космической эры, до эпохи колонизации. Представь, сочельник. В МИДе тамошней сверхдержавы никого нет — все дома, готовятся праздновать. Но министр на посту — у него всегда есть работа. И вот в десять вечера ему предают информацию — только что в водах возле Африки в боевой корабль этой страны врезалась яхта одного тамошнего царька-президента. А может наоборот, корабль в яхту — кто его так сразу оперативно разберёт. Но скандал международный, и МИДу надо СРОЧНО выступить с заявлением.
— Та-ак… — Я сеньора заинтересовал — вон, как глазки забегали от предвкушения.
— Идёт сеньор министр по зданию, кого б озадачить — а там никого. Даже уборщицы свалили и к празднику готовятся. Глядь, в одном из кабинетов свет. Он туда — а там стажёр, вчерашний студент, что-то доделывает.
— Ну да, работа в министерстве ответственная, если в первые пару месяцев попрут — вся карьера, все годы обучения насмарку, — заулыбался Доминик. — И что?
— Ну и то. Министр говорит, так и так, вот информация, составь коммюнике. Через полчаса ко мне в кабинет на утверждение, и сразу в печать.
Улыбка на лице сеньора стала запредельной.
— Начинаю понимать. А ты шутник, Хуан!
— Угу. — Я кивнул. — Сам понимаешь, министру «нет» не скажешь. И что стажёр — а ему это до Проксимы Центавра! Главнее этого человека здании просто нет, хочешь — не хочешь, надо выкручиваться. И вот приходит он на утверждение, приносит свой вариант. Сеньор министр читает, и говорит, мол, всё хорошо, но у меня три поправки. Ну, а дальше тебе задачка, что предложишь?
Доминик нахмурился, какое-то время стоял задумчивый. Доел батончик, допил сок. Кстати, и я допил свой, и мы оба выбросили банки в стоящую на крыльце урну.
— Сверхдержава, говоришь?
— Угу. — Я кивнул.
— Тогда, если правильно понимаю, правки должны быть вроде: «Сынок, „в задницу“ пишется через такую-то букву, а не такую. Мужской половой орган напрямую не надо писать, а обозначит его ближайшим литературным синонимом… Ну а третья правка… Если это Африка… Хуан, расстреляй меня, но мне кажется, правка должна быть вроде: „А слово 'обезьяна“ лучше написать с большой буквы — всё же это король/президент, глава государства, надо проявить уважение». Я прав?
Я кивнул.
— В оригинале было «Черножопая обезьяна», но, к счастью, данный эпитет потерял актуальность со временем, так что остановимся на просто «Обезьяне» — всё верно. Слушай, Доминик, а как насчёт поработать не в моей команде, а в команде Фрейи? — в лоб, как люблю, предложил я.
