Эпизод 1. Странник и Судьба (СИ) - Светлов Юрий Алексеевич (мир книг txt) 📗
В ответ — молчание. Генерал задумался. Ситуация явно нестандартная. Хотя я почти уверен, что молчал и ничего не говорил. Может, все генералы умеют мысли читать, а я об этом просто не знаю.
— Можно я уже пойду, а вы потом решите, что делать вообще и со мной в частности, — совсем обнаглев, поинтересовался я
— Да уж идите отсюда, молодой человек, и побыстрей. Вы знаете, каким маршрутом вам надо… — только и нашелся, что сказать Антон Леонидович. — Я предлагал тебе безграничную силу и полную власть над людьми. А теперь…. Знай: выбора у тебя нет. При следующей нашей встрече ты будешь согласен на всё…. Ты уж поверь.
Как я закрыл дверь из кабинета генерала, как пропуск подписал у следователя — помню, но помню как-то со стороны. Как будто со стороны наблюдал за собой. Осознанно стал соображать только на улице, когда громадное здание управления скрылось из вида. Как-то неудачно всё вышло. Наверно, на этом моя жизнь и закончится. Может уже сегодня, может завтра…. Грубить, я совсем никому не собирался, тем более генералу из Белого Дома на Литейном. Не к добру всё это. Появилось скромное желание найти братков из «мерса» и еще раз им по лицу набить: испортили мою тихую, спокойную жизнь. Хотя, в глубине души, я понимал, что они здесь совершено ни при чем. Этот Антон Леонидович и есть главный заказчик моих неприятностей. А вот как ему, человеку верхов, объяснить, что он не прав…. или хотя бы физиономию испортить, это вопрос. Таких прецедентов я не помнил.
После встречи с генералом у меня теперь осталось только одно желание: стать маленьким и незаметным и чтобы все про меня забыли, или уехать куда-нибудь подальше отсюда и забиться в самую глушь, лишь бы не нашли. А ещё лучше свалить на Луну или ещё куда подальше. Только чтобы не нашли, не достали. Говорят, что когда что-то очень хочется…. Мысли же иногда материализуются. Так, когда у нас ближайшая летающая тарелка на Луну отправляется? И ещё бы знать, откуда?
Какие только мысли в голову не лезут в таком «приподнятом» состоянии души.
Живешь как страус — лишь бы не трогали! А если есть проблемы, голову в песок — и нет проблем. Не вижу, не знаю — значит, проблем нет. Само рассосется. Моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу и тому подобное — простая, всем понятная жизнь. Всё просто.
Только…. Только ведь внутри каждого из нас и орел живет. Пускай где-то там очень глубоко, но живет в каждом. Страус только снаружи, а внутри — орёл! И кто из них в какой ситуации проклюнется, одному Богу известно. Страус или орёл? А кем ты хочешь жизнь прожить, зависит в первую очередь от тебя самого.
Хотя в моей ситуации орел проклюнулся без какого-либо моего желания. Была запущена процедура охоты на страуса, а охотники разбудили крепко спавшего орла. Теперь возникает вопрос: как себя поведет орел в этой охоте и что из этого получится? Жизнь непредсказуема. Быть орлом нелегко. А не окажется ли этот орёл простым задиристым петухом? Ох, и не сладко задиристым петухам живется!.. И недолго…
Глава 11
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ… СТРАУСОМ?… ИЛИ ОРЛОМ?…
ЗА ТЕБЯ УЖЕ ДАВНО ВСЁ РЕШИЛИ, ХОТЯ ТЫ ОБ ЭТОМ И НЕ ДОГАДЫВАЕШЬСЯ
Год 199З от Рождества Христова.
Начинались лихие девяностые — время перемен. Смутное, шальное время. Жизнь давала нам всем очередной урок — урок выживания. Социализм, гордость за страну, уверенность в завтрашнем дне — всё это было в прошлом. При развитом социализме жизнь любого из нас от рождения до самой смерти можно было заранее очень точно расписать: школа, институт, семья, работа, иногда немного романтики или приключений, например, поход в горы или поездка на юг к морю. А если вдруг кому-то из нас выпадала поездка за границу, то он сразу становился на всю оставшуюся жизнь уважаемым человеком. Но однажды железный занавес страны Советов упал и накрыл собой всё наше безмятежное будущее. Тогда, в то смутное время, никто не то, что предположить, даже угадать не мог, что день грядущий ему и всем нам готовит. Любому из нас, оставалось уповать только на самого себя или на свою судьбу. Авось пронесет, авось повезёт — и ты «в шоколаде». Все мы через это прошли. Почти все… и лишь мизерный процент народонаселения необъятной страны Советов, так называемая элита общества из числа бывших «членов», мог с недосягаемых номенклатурных вершин власти спокойно и с оптимизмом смотреть в безмятежное завтра.
Так как я был простой инженер, то от госсобственности мне ничего не отвалилось, а присваивать себе то, что мне не принадлежит, было совсем не моей стихией. Воровать ни безобидными, никому не нужными, безделушками, как это делает мелкое ворьё, ни даже целыми товарными составами, как начинающие олигархи, совесть не позволяла. А попробуй побороть эту совесть. Если, конечно, она у тебя есть. От этого дара свыше не убежишь, не спрячешься, её не обманешь и не заговоришь. Поэтому, как простой бывший инженер, я стоял за прилавком магазина. Но поскольку мы арендовали часть парикмахерской на Новочеркасском в Питере на пару с таким же, как и я, бывшим инженером, а ныне моим партнером, так что можно было сказать, что я стоял за прилавком своего магазина. В то время ещё можно было, не имея ни копейки стартового капитала, иметь саму возможность (только возможность!) пытаться строить свое дело, свой бизнес. Тогда мы ещё верили, что это возможно…
День уже почти прошел, все было спокойно, до закрытия магазина оставалось меньше часа. Посетителей в торговом зале не было. Зашел пожилой человек, уже почти старик. Густые седые волосы с пробором слева, поджарая высокая фигура, ещё спортивного вида, запоминающееся строгое, и в то же время простое русское лицо. Походил по всему магазину, рассмотрел всё, что у нас было в продаже. Бросил и на меня мимолётный взгляд. Ну, может, задержал его на секунду-другую. Всё как всегда, просто очередной посетитель. Только… в его взгляде, как нарочно, был заметен интерес, интерес именно ко мне. Взгляд любого незнакомого человека на тебя, это взгляд на занятое тобой место в пространстве, взгляд на общий ландшафт в данное время в данных обстоятельствах. А здесь… взгляд-рентген. И именно на меня. Взгляд, который мгновенно просветил меня всего насквозь, просветил все тайные закоулки моей души. После этого, похоже, не найдя ничего подозрительного или криминального, старик можно сказать открылся мне, открыл мне свою душу и свои мысли, ничего не требуя от меня взамен. И как это у него получилось?..
Сам старик, как и любой пенсионер, особыми внешними данными не отличался. Такой же, как и все, нормальный, обычный пенсионер. Явно не бомж, но в то же время, до интеллигента-очкарика в энном поколении, немного не дотягивал. Одежда, хотя и не совсем новая и совсем не от Юдашкина, но чистая, опрятная. На первый взгляд по социальному статусу его можно было отнести к «прослойке», прослойке между пролетариатом и интеллигенцией. Таких пенсионеров, как он, тысячи. Единственное, что его отличало от тысяч таких же, как он, уже «совсем взрослых» людей, — взгляд. В глазах любого «совсем взрослого» человека читается многолетний жизненный опыт. Когда он уже видел всё и знает про всё. И он знает, что жизнь устроена не так, как всем бы нам этого хотелось. Казалось бы: научи молодых, как надо правильно её устроить. Но… Такому человеку осталось только дожить отведенное ему Богом время. Нет среди них Учителей. А глаза этого старика сразу видели тебя насквозь. В них чувствовался неимоверный жизненный опыт. И великое знание обо всём. Таким глазам говорить неправду бесполезно. Я сам-то вообще не любитель обманывать. Это как с деньгами: берешь чужие и в долг, а отдаешь свои и навсегда. Так и с ложью. Обманываешь-то ты других, но, в конечном счете, выходит, что пытаешься обмануть самого себя, свою совесть. Отсюда и получается: других обманывать — значит, себя не уважать.
Мне показалось, что старика совсем не интересовало, чем богат наш магазинчик. Так, стандартный электронный супермаркет. Хотя это и очень громко сказано — супермаркет. Мы продавали различную бытовую технику: телевизоры, видики, стереосистемы, магнитолы и прочий электронный ширпотреб. Выбор для того времени, начала девяностых, у нас был совсем неплохой. С тем, что есть сейчас в различных торговых сетях, конечно, не сравнить, но на тот момент это было кое-что, да и техника была вся в основном импортная. А названия самих брендов: Sony, JVC, Philips — «последний писк». Но нам почему-то больше всего полюбился на тот момент японский Panasonic.
