Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (онлайн книга без .TXT) 📗
— Меня обманули… — дрожал голос просителя от гнева, алкоголя и отчаяния. — Он..
— Тш-ш… — Не дали ему ответить, прижав к себе чуть сильнее. — Плачь, мой друг. Никто не видит.
Бесстрастные устройства зафиксировали, как в мундир первого советника что-то горестно промычали.
— Ну а на кого ты понадеялся? На мальчишку? — Журили просителя.
…
— Ты думал, он действует сам?
…
— Ну конечно, Юсуповы! И кто он без них сейчас?
…
— У него остался родовой перстень? — Мелькнула толика заинтересованности, зафиксированная видеообъективами. — Значит, его простят, но что будет с тобой?
…
— Они хотят твоей смерти. Они хотят твое княжество. — Мягко соглашались с обиженным сопением.
…
— Страну надо отвлечь. — Мудро произнесли в ответ на стоны и жалобы.
…
— Конечно, я скажу, что надо сделать. И всем станет не до тебя. — Подарили шанс в ответ на робкую надежду. — Ты же не потерял дар ходить по теням?
…
— Ослаблен, но не исчез. Это очень хорошо, — покивали, задумчиво продолжая гладить гостя по волосам. — Значит, вот что ты сделаешь.
Первый советник наклонился близко-близко к уху гостя, шепча тайком и украдкой даже от собственных камер.
И тут же задавил разгневанный возглас, с силой прижав гостя к груди.
— Разве император пожелал бы этого? — Строго спросил он старика, не ослабляя давление. — Честью клянусь, он этого никогда бы не позволил.
…
— Я дам ключи к защите.
…
— Стране нужен враг. — Надавил Первый советник в ответ на тихие сомнения. — Настоящий, богатый враг внутри себя, которого можно разорвать и есть пару лет.
…
— Ты сделаешь это. — Приказным тоном сказал вельможа. — Иначе разорвут тебя.
— Сделаю. — Поднял пьяное и мокрое от слез лицо Иван Александрович, бывший князь Черниговский.
И подобострастно поцеловал перстень на протянутой к нему руке.
Глава 7
Наш строй был короток, неровен, но весьма представителен.
Крупный и угрюмый вольноопределяющийся княжич Шуйский Артем на левом фланге, отдельной боевой единицей, по которому сразу и не скажешь, что он с нами.
Далее вольноопределяющийся княжич Борецкий Павел, бодрый и веселый, насколько это может быть человек, не пропускавший три приема пищи последнюю неделю.
И замыкая строй, корнет лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Самойлов Максим, без титулов, но с усами.
Ну а между нами с Пашкой таращил шокированные глаза куда-то в сторону и глубоко вздыхал грудью слегка неадекватный рядовой Ломов.
Мы честно пытались его прикрыть и поддерживали своими плечами, но он все норовил вывалиться из строя. И это мы еще ему руки к поясу привязали — иначе продолжал бы изображать гигантского кальмара, пытаясь ухватиться за кого-нибудь.
— А это кто? — Задержался князь Давыдов около не вполне осознающего где он, и что с ним, рядового.
— Господин Полковник, разрешите доложить, — Браво выступил я на полшага вперед. — Рядовой Ломов, господин полковник! — Рекомендовал я подчиненного.
Почуяв пустоту рядом, рекомый принялся заваливаться влево, но был вовремя удержан Пашкой за ремень и установлен в вертикаль обратно.
— Что с ним? — Принюхался к нему Давыдов, алкогольного запаха не распознал и недоуменно воззрился на меня.
— Он Феррари в дерево припарковал. — Отрапортовал я. — Дважды на одном Феррари не ездит, господин полковник!
— Гусар! — Признал в нем Давыдов своего. — А чего руки привязаны?
— Зело гневен, господин полковник! Ему показалось, что то деревце изволило ему дерзить, господин полковник! Он бы порубал его в клочья, но растение сие не из благородных! Ольха, ваше сиятельство!
— Так пусть даст в морду!
— Он и хочет! Еле удерживаю, господин полковник. — Поддакнул Пашка, вновь оттягивая Ломова за ремень.
— Они сказали, что выпьют мою душу, — прошептал рядовой Ломов.
Это он до абонентов начал дозваниваться, которые «виртуозы» с турнира Долгоруких.
Кто ж знал, что в таком состоянии ему за руль нельзя — рядовой стоически умалчивал о ночных кошмарах, не дающих ему спать вторую ночь… И о том, что некоторые абоненты перезванивали ему в эти самые сны — без сотового и международного тарифа.
Это уже сегодня ему нацепили всяких-разных артефактов, блокирующих нежелательных абонентов и прочих коллекторов душ. Но тяжелую правую ногу он все равно напоследок проявил — когда кто-то принялся названивать ему среди белого дня, прямо в мозг.
— Это кто такой мерзавец?! — Возмутился князь Давыдов, гневно уцепившись за флягу.
Там, обычно, сабля у него висит — судя по ростовым портретам на стенах огромного зала. Но ныне время мирное.
— Страховщики, ваша светлость! — ответил я за рядового. — Редкостной породы шельмецы! Даже к ольхе пристали, на предмет нетрезвого состояния!
— Но мы их уже спровадили, господин полковник, — заметив двинувшегося было к окнам князя, Пашка решил спасти и без того грустного страховщика.
У его конторы, наверное, можно смело вычеркивать нолик из квартальной прибыли. Впрочем, когда брали страховую премию — то радовались без меры. А вселенная, поговаривают, стремится к равновесию.
— КАСКО, господин полковник, — поддержал я. — Никаких проблем!
— Каска — это хорошо! — Покивал Давыдов одобрительно, прикладываясь к фляге. — Мне как то в голову выстрелили, так если бы не каска, государь бы заметил дыру и не пустил бы в атаку!
— А велика ли была та дыра, ваше сиятельство? — Осторожно уточнил Пашка.
— Каска прикрыла, — отмахнулся тот, как от мелочи. — Вольноопределяющийся Борецкий! Знавал вашего прадеда, — огладил князь свои усы. — Сколько раз мы с ним тонули! Десяток кораблей потопили — и это только своих! А чужих вообще без счета!
— Он тоже вспоминал о вас, господин полковник. — Дипломатично ответили ему, не уточняя, впрочем, в каком ключе.
— Рад, что вы с нами! — Подойдя, сжал князь Пашкино плечо и шагнул налево. — Вольноопределяющийся Шуйский!
— Осмелюсь доложить, господин полковник, но батюшка может написать мое отречение вот прямо в этот момент. — Меланхолично заметил Артем.
Хоть среди Шуйских он и считался первым по силе — а значит и самым главным, это не лишало старшую родню рычага для влияния через титул. Потому что если наследник не желает слушать и считает себя самым главным — то пожалуйста, изволь занять престол и править княжеством! Дед с отцом с радостью свалят на него всю рутину. Ну а уж если хочется пожить с молодой, заграничной супругой, а не впрягаться с молодых лет в ярмо княжеских дел с рассвета до заката — то изволь прислушаться и делать, как советуют.
Но князь Давыдов на такие вести отреагировал с неожиданным энтузиазмом.
— Ха! Пять!
— Что «пять»? — осторожно уточнил княжич.
— Пять! Пять раз меня лишали наследства и герба! А один раз вообще отлучили от церкви!
— Это как, господин полковник? — Полюбопытствовал я.
— Да затопили конвой кораблей на Дунае, оказалось — папская казна с охраной. — Прищурился князь. — Так кто знал? Вымпелы то ганзейские, а те паразиты и ростовщики известные. Но мы, когда с твоим дедом в Риме были, — кивнул он Артему. — Все папе объяснили, честь по чести. Мол, недоразумение, да и только. Меня даже прелатом сделали, а деду твоему обещали епископство, если вспомнит, где тот конвой был…
— А что, до сих пор не нашли? — оживился Артем.
— Нет. — Пожал Давыдов плечами. — Сам же знаешь, дед что учудить может. Он все гвозди и железные скобы Силой в пыль сорвал, так доски с мачтами по течению пошли, а главный клад там и остался. Свидетелей, понятно, никаких. — Сощурил Давыдов глаза. — Но это уже ДеЛара. Не любит он ганзейских.
Шуйский живо переглянулся с Пашкой, встретившись с ним азартными взглядами.
— Господин полковник, а где, говорите, караван утонул?
— Где-то под Марксхаймом, если память не изменяет, — пожал Давыдов плечами.
— А в полку бывают отпуска?
