Последний ведьмак - Игоничев Сергей Николаевич (читать хорошую книгу txt) 📗
Кинувшаяся на защиту клиента официантка в довольно грубых выражениях предложила просителю покинуть их заведение в связи с возможным вызовом охраны. Мужичонка грустно встал, покорно собираясь уйти, но тут Владимиру пришла мысль навести справки о будущем месте жительства, а лучшего информатора, чем вокзальный попрошайка, придумать было трудно. Вежливо попросив официантку оставить его соседа по столику в покое, он заодно сделал ей заказ на две бутылки пива, пару сосисок и пачку сигарет. Усадив обрадованного мужичка на место, Владимир подождал, пока принесут пиво, жестом пригласил будущего информатора не стесняться, налегать на угощение, сам допил кофе и, когда мужичок с облегчением прикончил бутылку пивка, задал интересующий его вопрос: что представляет собой то место, где находится данный адресок? Показав похмеляющемуся бумажку с адресом, Владимир выслушал короткий, но довольно емкий рассказ вокзального старожила о месте, где ему вскоре предстояло обосноваться.
Активно уминающий бесплатное угощение мужичишка подробно рассказал, на каких автобусах и до какой остановки ему нужно ехать, заодно поведал, что район, куда собирается Владимир, носит непривычное для уха приезжего название Зубчаниновка. Среди местного населения этот райончик пользуется нехорошей славой. Населенная преимущественно цыганами, Зубчаниновка была центром сбыта наркотиков, производства «левой» водки и вообще, как Володя понял, стационарным табором со всеми вытекающими из этого последствиями. В его родном городе тоже имелся похожий район, застроенный частными домишками, правда, назывался он по-другому.
До начала восьмидесятых годов прошлого столетия все население города называло этот райончик не иначе как Цыганский поселок, но после просмотра известного телесериала «Цыган» за этим местом прочно закрепилось название Будулаевка. С началом перехода Страны Советов от развитого социализма к дикому капитализму цыганское население Будулаевки почувствовало себя в рыночных отношениях, словно рыба, выпущенная в реку. Еще бы! Барахолки и всевозможные «толкучки» всегда были вотчиной цыган, а уж с возведением спекуляции чуть ли не в ранг национальной идеи они превратились из тихо презираемых барыг и «спекулей» в уважаемых властями предпринимателей. Справедливости ради надо сказать, что бурный подъем цыганской предприимчивости был недолог: с отменой статьи за спекуляцию неожиданно выяснилось, что талантом перекупщиков владеют не только одни цыгане. Началась дичайшая конкуренция, которая привела к вытеснению цыган из многих секторов рынка. Это был удар, который Будулаевка с честью выдержала, быстро переквалифицировавшись на торговлю водкой, а чуть позднее и наркотой. Для занятий такого рода бизнесом там были все условия. Во-первых, частный сектор, с его запутанными улочками и огородами, чрезвычайно осложнял милиции проведение различных рейдов и засад, сводя на нет фактор внезапности. Во-вторых, живя довольно замкнутой национальной общиной, цыгане были максимально защищены от внедрения в их ряды милицейской агентуры. Конечно, время от времени в местной прессе появлялись бодрые отчеты ГОВД об очередном разгроме наркопритона, но на деле все это было сущей ерундой, так как попадалась одна мелкота, сдаваемая ментам в основном из соображений конкуренции.
В общем, если Зубчаниновка представляет собой самарский вариант Будулаевки, то место для поселения старый ведьмак выбрал очень удачно. Никто к тебе с расспросами не лезет, милиция без нужды не показывается, уличный бандитизм и хулиганство усилиями местного населения сведены к нулю. Идеальное место для проживания человека, не стремящегося привлекать к себе внимание.
Получив от своего немного захмелевшего собеседника всю необходимую информацию, Владимир наскоро попрощался, оставив на столике пятьдесят рублей, которые тут же исчезли в кармане рассыпающегося в благодарностях попрошайки.
Выйдя на привокзальную площадь, Владимир был поражен во второй раз, увидев громадное скопление машин, водители которых занимались извозом. Его довольно крупный городок с населением под двести тысяч человек по сравнению с Самарой иначе как захолустьем назвать было невозможно. Прикинув профессиональным взглядом количество и модельный ряд такси, он самокритично отметил, что сюда с его старенькой «шахой» ему нечего было бы и соваться.
Справедливо рассудив, что на такси в незнакомом городе добираться намного быстрее, чем на автобусе, Володя выбрал для поездки темно-зеленую «десятку». Он подошел к водителю, флегматично жующему пирожок, и назвал адрес. Все так же флегматично оценив наметанным взглядом клиента, водила назвал цену, от которой у Володи сперва пропал дар речи. За эти деньги в своем родном городке ему нужно было сделать как минимум четыре, а то и пять ходок!
– Что-то крутовато ломите,– попробовал он скинуть цену.– Через Китай, что ли, нужно добираться?
Водила, очевидно привыкший к подобной реакции клиента, с внешним безразличием мотнул головой в сторону стоявших рядом коллег:
– А ты иди, земляк, поторгуйся.
Владимир, и сам знавший не понаслышке о так называемом картельном сговоре между таксистами, только хмыкнул, достал портмоне и отсчитал запрашиваемую сумму. Усевшись рядом с водителем, он бросил деньги на панель приборов и, уподобляясь Гагарину, скомандовал:
– Поехали.
При виде денег от флегматичности водителя не осталось и следа. Не считая, опытным взглядом прикинув полученную сумму, он молча завел мотор. Лавируя на своей «десятке», словно слаломист на спуске, начал выбираться из скопления автотранспорта, временами демонстрируя чудеса скоростного пилотажа. Когда они выехали на дорогу, водитель и вовсе поднялся в глазах Владимира как минимум до уровня Михаэля Шумахера. Движение по самарским дорогам могло поразить и более искушенного водилу, чем провинциальный таксист. У Володи сложилось стойкое убеждение, что правила дорожного движения, знаки, светофоры для местных автоковбоев попросту не существуют. Затаив дыхание, вжавшись в сиденье, он иногда с ужасом ожидал лобового столкновения, но каким-то чудом водила в последний миг уходил от аварии, отчаянно сигналя, подрезая, вворачивался в плотный поток попутного транспорта.
Когда, взвизгнув тормозами, «десятка» остановилась возле нужного дома, Володя мысленно перекрестился, хотя и был убежденным атеистом. Попрощавшись с водителем, которого за недолгое время поездки успел окрестить «покойником в отпуске», он закурил, с интересом осматриваясь по сторонам. И вновь от открывшихся видов впал в легкий ступор.
Опираясь на рассказы вокзального побирушки, он ожидал увидеть подобие своей городской Будулаевки с ее деревянными домишками, заборами, собачонками, грязной детворой, стайками бегающей по узким, пыльным улочкам. Но Зубчаниновка оказалась совершенно другой. Владимир стоял посреди довольно широкой асфальтированной улицы. В какую бы сторону он ни посмотрел, везде видел шикарные дома в два-три этажа, обнесенные высоченными кирпичными заборами, которые к тому же зачастую были снабжены камерами наружного наблюдения и колючей проволокой по всему периметру. Огромные тонированные витражи вместо окон производили впечатление, что обитатели этих дворцов живут в гигантских аквариумах. С удивлением Володя заметил в некоторых (даже язык не поворачивается их так назвать!) подворьях небольшие часовенки с куполами и православными крестами. Что ж, это, наверное, правильно, ведь деньги на такое великолепие явно зарабатывались не у станка, а после трудов, наверняка не праведных, возникала нужда вымаливать у Господа прощение. И зачем ездить в церковь, когда финансы позволяют производить отправление культа на дому? Да не ровен час, пристрелят где-нибудь по дороге к храму. Так что вполне логично: согрешил – покайся, благо идти недалеко и безопасно.
Дом ведьмака, по примеру большинства зубчаниновских домов, был обнесен забором. Конечно, сложен он был не из красного кирпича, а из простых бетонных плит, но тоже производил впечатление. Входная дверь, ведущая во двор, была выполнена из кованого железа. Смотрелась она не менее солидно, чем находящиеся по соседству большие въездные ворота, предназначенные для автотранспорта.
