Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна (первая книга .txt) 📗
– Может, мы найдем еще какой-нибудь поезд… до столицы? – предположил я. И тут мы увидели охранников на ближайшей платформе.
Их было двое, в серых мундирах, с треугольниками на кокардах. Треугольные… И собака, серая, с остро торчащими ушами. Охранники пока еще не видели нас, но вот-вот они зайдут за следующий вагон…
– Номер покажи! – донеслось до нас. Я выглянул в щель между вагонами. Какой-то мужичок в ватнике протягивал Треугольным запястье. Один из стражей порядка достал детектор… наверняка уже настроенный на наши номера.
– Ловите, что ль, кого? – спросил мужичок.
– У всех номера проверяем, не дергайся, – сказал охранник. Я обернулся к ребятам. Краткого обмена взглядами было достаточно.
Мы спрыгнули с высокой платформы, пошли пригнувшись. Неподалеку за путями начинался заросший кустарником овраг. Добравшись до него, мы слезли вниз и пошли по руслу небольшого ручейка.
Неужели они такие дураки и не предусмотрели, что мы можем спрятаться в овраге? Хотя, возможно, у них просто наличных сил не хватает, чтобы полностью оцепить вокзал. Каснор – большая община.
Точнее говоря, это даже несколько общин. Школы, интернаты, юношеские общины, как наша, и взрослые. Несколько больших предприятий. И вокзал у них огромный.
Вскоре мы отошли от железной дороги. Арни предложил идти вдоль полотна, насколько это возможно, чтобы добраться до какого-нибудь небольшого полустанка. И мы шли то по кустам, то под высокими заборами. Но ветка, вдоль которой мы шли, оказалась, как назло, тупиковой. Вскоре мы оказались перед высокими зелеными воротами депо, за которыми скрывались стальные блестящие нити рельсов.
Теперь нам пришлось идти прямо по городу. Здесь общины переходили одна в другую, заборов не было. Навстречу попадались разные люди – и молодые, и старые, и дети… Выглядело это немного странно. Непривычно. У нас в глубинке если уж детская община – там только дети, если юношеская – только молодые, неженатые люди.
Правда, общежития было несложно различать. Над молодежными было больше лозунгов, из окон кое-где неслась музыка. У входа стояли часовые. Семейные общежития выглядели более обжитыми, на окнах – занавесочки, на балконах то цветы, то какие-то лыжи, то лишняя мебель.
– Надо же, как интересно, – сказал Арни, – я думал, города все сплошь заборами перекрыты. А тут люди свободно гуляют.
– Ну понятно, – сказал я. – Номера-то у них все равно общинные. Они же не могут по своему номеру в чужой общине пообедать или взять что-нибудь.
– А я раньше жил в Баллареге, – сказал Таро негромко. – Так что знаю. В Баллареге так же.
– А твои родители жили в семейной общаге?
– Да. И я тоже.
– Как же вам разрешили? Ведь ты должен был попасть в школу…
– Не знаю, честно говоря. Отец там на какие-то рычаги нажал. Блат, в общем… Знаете, ведь дети высших государственных чиновников не живут в интернатах.
Арни остановился.
– Глядите!
На это стоило посмотреть. На желтом дощатом заборе висел плакат. С нашими физиономиями. Очень качественные, хорошие фотографии. Бледное, тощее лицо Арни, смуглое, черноглазое – Таро. И моя узкая физиономия с острым подбородком и зеленоватыми глазами.
Разыскиваются… номера 128б – 218, 128б – 220, 128б -221… обвинение в государственной измене…
– Драть отсюда надо, – сказал Таро, – причем немедленно. В общинах нам делать нечего. В лес надо идти.
Какая-то женщина остановилась на другой стороне улицы. Бледная, высокая, в платке, завязанном под подбородком. Стала внимательно в нас вглядываться.
– Как только лес найти? – спросил я, чувствуя, как ноги отнимаются и холодеют.
– Пошли, – бросил Таро и неторопливо зашагал по улице. – Главное, не стоять на месте.
– Я чувствую, сейчас эта курица пойдет докладывать, – нервно прошептал Арни.
– Если так, нам все равно не уйти, – заметил Таро рассудительно. – Лучше уж потихонечку. Меньше будем внимания привлекать.
– Но обратите внимание, какая оперативность, – сказал я, – сутки только прошли, а везде уже плакаты, фотографии.
– А что, долго ли, – буркнул Арни. – Факсы у всех есть…
По-видимому, женщина все-таки не донесла, не была уверена, что это именно мы. И нам повезло – еще через час блужданий по городу мы вышли к лесу. Уже темнело. Мы торопились уйти как можно дальше от города, чтобы остановиться на ночлег в относительно безопасном месте.
В овраге, в ручье я промочил ботинки. Сейчас в них хлюпала уже теплая вода. Но все равно – ужасно хотелось их высушить. И жрать хотелось до невозможности. А сухарей не так уж и много. И устали мы смертельно. Самое худшее – фонарик не зарядился за день и теперь не работал.
Шли молча, в полном отупении, быстро, лихорадочно озираясь по сторонам. Мне уже не раз приходила в голову мысль – надо остановиться, отдохнуть… подумать. Где угодно… Но высказать эту мысль я так и не успел.
Мы уперлись в бесконечный забор, сверху схваченный двумя рядами колючки.
– База какая-нибудь, – высказался Арни. – Или там военная часть.
За оградой было тихо. Но это ничего не значит. Забор тянулся вдаль, перегораживая лес. Надо было уйти от него, и как можно дальше. Мы нашли тропку, идущую перпендикулярно к забору, и двинулись по ней. Вскоре Таро остановился.
В наступивших сумерках мы едва смогли разглядеть небольшую, прикрытую ветками яму.
– Давайте здесь остановимся, – сказал Таро. – В темноте все равно ничего другого не найдем.
– Слишком близко, – неуверенно сказал Арни. – Вдруг найдут…
– Я думаю, у нас нет другого выхода, – возразил я. Мы подошли к яме. На дне ее было сухо, к счастью. Рядом стоял оголенный сухой мертвый кустарник. Мы принялись ломать ветки. Складывали в охапки на краю ямы, потом я спустился вниз, ребята подавали мне хворост, я укладывал его, как мог. Гнездо получилось, конечно, так себе, не птичье. Но все же не на земле ночевать.
Ни о каком костре речи, разумеется, не было. Мы съели по сухарю и улеглись на ветки, плотно прижавшись друг к другу и завернувшись в одеяла. Арни, как самого слабого, положили в середину.
Спал я очень крепко. Но едва вокруг посветлело, проснулся с ощущением полного окоченения. Казалось, я превратился в ледышку, в снежную бабу. Рядом раздавался страшный ритмичный хрип. Сначала со сна я подумал, что это насос в первом цехе работает, а потом сообразил, что у Арни приступ. Удивительно еще, что не вчера начался. Я повернулся. Арни сидел, согнувшись и всецело отдался процессу дыхания. Таро тихо дрых в ветках.
