Темные пространства - Горбачев Владимир (книги полностью .TXT) 📗
Дошли без особых приключений. Несколько раз кто-то начинал шумно возиться в кустах в стороне от тропинки, неясные тени мелькали впереди, они останавливались, сжимая оружие, потом шли дальше. К сторожке подошли уже в полной темноте. Войдя, Алексей тут же закрыл дверь на засов. Рядом с очагом были сложены дрова. Николай разжег огонь, и тут выяснилось, что надо бы сходить за водой. К счастью, немного воды осталось в ведре, стоявшем на плите; решили, что этого хватит.
Поужинав, стали укладываться. Инспектор объявил, что дежурить будут всю ночь, парами, и начнут он с Николаем.
Женщина смотрела, как ее спутники разворачивали спальные мешки, и думала, чувствуют ли они то же, что и она. Неясное прежде ощущение стало теперь отчетливым; она чувствовала, что кто-то зовет ее, желая сообщить что-то важное и убеждая не бояться. В глубине души она знала, что любопытство в ней окажется сильнее страха.
Глава 8
СМЕРТЕЛЬНОЕ СИЯНИЕ
В начале третьего тысячелетия мир — точнее, его процветающая часть — переживал своего рода эйфорию. Не сбылись (неизбежные при столь впечатляющем числе нулей на календаре) мрачные пророчества о конце света, природных катаклизмах и новых повальных эпидемиях. Мало того — не оправдались и прогнозы относительно эпидемий и катаклизмов общественных, казавшиеся настолько обоснованными и даже очевидными, что их принимали за аксиому. Две волны насилия, поднимавшиеся все выше по мере приближения к порогу нового тысячелетия — сепаратистский террор и панисламистский экстремизм, — перевалив через этот порог, начали стремительно спадать. Их потенциал оказался значительно меньшим, чем предполагалось, и исчерпал себя в XX столетии. Франция, живущая по законам шариата под справедливым управлением кордовского эмира, Германия, вновь распавшаяся на 360 воюющих друг с дружкой княжеств, — все эти мрачные картины, еще недавно казавшиеся готовыми к воплощению, так и остались феноменами запуганного общественного сознания. И хотя из вступившего в полосу политических потрясений Китая что ни день поступали известия о расстрелах демонстраций, переворотах и массовых казнях, хотя кровавые этнические столкновения продолжали сотрясать Индию и Африке никак не удавалось выбраться из пучины бед, в целом в мире все обстояло просто превосходно: должно же где-то что-то происходить, давая пищу для телепрограмм и газетных комментариев.
Общественная стабильность подкреплялась начавшимся новым витком хозяйственного подъема. Технология малого водородного синтеза развивалась невиданными темпами, на глазах возникали новые отрасли, котировки ценных бумаг были необычайно высокими, общее благосостояние росло.
Революция в энергетике помогла решить и казавшуюся принципиально нерешаемой проблему взаимоотношений человека с природой. Новые способы производства продуктов питания позволили резко сократить обрабатываемые площади и вернуть лесу его земли. Пространства, занятые лесами, в Европе и Америке вновь начали расти. Кроме того, под давлением экологов был принят «Всемирный кодекс защиты живого», поставивший крест не только на китобойном промысле, но и на производстве изделий из натурального меха и кожи и весьма стеснивший развитие промышленности.
Впервые за многие годы человечество вздохнуло с облегчением. Казалось, устранены препятствия для безграничного развития. Мало кто сомневался в том, что является очевидцем наступления новой эпохи. Спорили о том, как ее назвать — Эра Терпимости, Век Свободы или Новое Просвещение. Предсказывали расцвет культуры и науки, гуманизацию всех религий и их сближение. И действительно, экуменическое движение делало поразительные успехи. Папа протянул руку патриарху, суннит — шииту, раввин — имаму. В общем, все обстояло просто великолепно.
Правда, некоторые отличавшиеся оригинальностью мыслители — в частности, знаменитый Чердынцев — оценивали положение иначе и высказывали разные тревожные прогнозы, однако причин столь сильной тревоги никто так и не понял.
Скажем, философов беспокоила проявившаяся тенденция бегства части населения в леса, тяга к примитивной, отшельнической жизни, возникновение общин «лесного народа», как они сами себя называли. Как на источник угрозы указывали также на складывающиеся на глазах новые формы досуга и общежития — «культуру участия», или экшн-культуру, натур-шоу, полидромы и «открытые семьи». Однако люди благоразумные не видели во всем этом ничего пугающего. В конце концов новое время требует новых форм, и кто сказал, что человечество обречено всегда довольствоваться традиционной семьей и всем прочим, к чему мы так привыкли?
Наконец, как на главный источник угрозы Чердынцев указывал на невиданный всплеск оккультизма, магизма и возникновение в связи с этим огромного количества всевозможных сект. Действительно, новые секты возникали сотнями, религиоведы и социологи сбились с ног, регистрируя и изучая их, — какая пища для пытливой научной мысли! Можно было согласиться с тем, что учения и обряды некоторых сект носили довольно отталкивающий характер, но ведь ничего особенно нового (рассуждали просвещенные люди) во всем этом не было. Во все времена ищущий человеческий дух устремлялся не только по широким дорогам, выводящим на новые просторы, но и в тупики, где застаивался и застывал, порождая, как было когда-то сказано, чудовищ. Всегда существовали изуверские секты, доктрины, научно выводившие всеобщее счастье из всеобщей же ненависти, и люди, всей душой устремленные к злу. Даже так: каждый прорыв духа, порождавший в мире нечто подлинно новое, сопровождался оживлением этих уродливых фантомов. Однако всяческие маги, колдуны и посланцы Шамбалы представляли опасность лишь для доверчивых простаков, а кровавые оргии сатанистов и прочие эксцессы по числу жертв не шли ни в какое сравнение с преступностью или рутинным функционированием транспорта.
Поэтому благоразумные граждане лишь пожимали плечами и слегка усмехались, встречая на улицах современных городов людей, закутанных во все черное и обвешанных сушеными хвостами ящериц, или людей, одетых крайне скупо и демонстрировавших жутковатого вида магические узоры, покрывавшие их с ног до головы. Так же они пожимали плечами, скорбно качая головой, когда читали сообщения о том, что тихие любители природы требуют теперь не ограничения, а полной ликвидации промышленности, начав ее на практике с ликвидации бизнесменов, отказавшихся подчиниться их требованиям и закрыть свои предприятия; о том, что в Мексике найдены тела двенадцати католических священников, принесенных в жертву древним богам ацтеков; о нападении членов общины «Седьмая печать» на ирландский город Йол, в ходе которого пострадало свыше 150 человек. Затем почти одновременно произошли три события, заставившие взглянуть на происходящее другими глазами.
В Штатах сторонники секты «Лимб Люцифера» отравили городской коллектор, в результате чего погибло почти все население городка Вайнделл — несколько тысяч человек. В Бельгии, на перегоне между Намюром и Юи, «лесной народ», устелив своими телами путь, остановил состав сверхскоростного экспресса Париж — Берлин — Москва (состав был в буквальном смысле остановлен телами отшельников, поскольку не успел затормозить), после чего остановленный поезд был облит бензином и сожжен вместе со всеми пассажирами, в числе которых были суперзвезда Кейт Рассел и великий хирург Морис Барнав. Но самый чудовищный образец нового терроризма показала Россия, как всегда, склонная во всем доходить до конца: недалеко от Челябинска члены общины «Истинный круг», учившей о скором наступлении конца света, сумели в подпольной лаборатории изготовить небольшую атомную бомбу, которая была взорвана рядом со станцией водородного синтеза. Разработчики и строители станции не обманули: цепная термоядерная реакция, которую надеялись вызвать сектанты, не началась, однако и без того катастрофа, происшедшая в густонаселенном районе, была ужасающей.
Вот тогда, в обстановке общего шока и начавшейся паники (население, обитавшее вблизи других подобных станций, спешно покидало свои жилища, повсеместно происходили нападения на членов самых разных, зачастую совершенно невинных общин), благонамеренные граждане и вспомнили о малопонятных теориях русского философа. Чердынцев был вызван в специально созданную комиссию при Совете безопасности и внимательно выслушан.
