Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег (читать книги полные .txt) 📗
-- Марабут может мне сказать, правильно ли я понимаю Коран, но он не скажет мне, правильно ли я понимаю положение моей родины. Мы больше не можем жить так, как жили раньше. Мы не хотим больше жить в нищете и невежестве и рассчитываем прежде всего на собственные силы.
В Аккре мне не раз приходилось слышать сравнение городского дна с глиняным сосудом, в который поток вчерашних крестьян вливается мощной струей через широкое горлышко, а вытекает едва заметными каплями через мелкие поры. В сосуде возникает поэтому громадное давление, временами разрывающее его стенки.
И становление новых порядков и сила традиционных связей с деревней были особенно ощутимы в мелких, провинциальных городах, служивших своеобразными перевалочными пунктами на пути крестьянина в столицу. Здесь обычно он проходил через первые стадии "акклиматизации" к новым для него городским условиям.
Городок был застроен низкими глинобитными домами, утопающими в тени громадных раскидистых деревьев. За исключением района, непосредственно прилегающего к рынку, улицы были безлюдны, и, может быть, поэтому в глаза бросалась одна черта городской жизни -- большое число ткачей, прямо на мостовой работающих у своих станков.
Впрочем, называть так примитивное устройство, с помощью которого работал ремесленник, было бы преувеличением. Он сидел на земле перед натянутыми на деревянную перекладину нитями. Челнок в его руках стремительно скользил вправо -- влево, вправо -- влево. На дальний конец узкой, не шире 12-15 сантиметров ленты был положен тяжелый камень. По мере того как лента становилась длиннее и длиннее, ткач все дальше отодвигался со своим нехитрым механизмом от камня. Ремесленники Сегу обеспечивали деревню не только одеждой. На городском рынке целый угол занимали сапожники, делавшие из старых автомобильных шин сандалии, весьма ценимые крестьянами, которые верили, что запах автомобильной резины отпугивает змей. Рядом с ними расположились кузнецы, продававшие мотыги, светильники, разного назначения металлическую посуду, ножи, топоры. Не менее разнообразной была и продукция гончаров. Чувствовалось, что ремесленное производство обеспечивало многие потребности населения.
Одни собирали по дворам бутылки, другие пытались заработать каким-нибудь ремеслом, третьи жили на содержании сородичей, четвертые воровали.
Масса энергии и ума тратилась на то, чтобы выручить хотя бы шиллинг. Мы видели, как ребятишки засыпали землей многочисленные выбоины в асфальте мостовой, протягивали через улицу веревку и собирали за свой труд по ремонту дороги мзду с проезжающих автомобилистов. Это гроши, но и они драгоценны!
Если семья велика, она снимала один домик. Обычно в нем две комнаты, разделенные тонкой перегородкой, без электричества, канализации, воды. В окнах нет стекол, часто они были затянуты москитной сеткой, а на ночь закрывались решетчатыми деревянными ставнями. Готовят всегда на дворе.
Одинокие люди селились вместе. Мы бывали в домах, где на комнату в 12-16 квадратных метров приходилось по 5-6 человек. Ободранные стены, почерневшие от копоти керосиновых ламп потолки, земляные полы, какое-то грязное тряпье в углу... Обычно вместе жили соплеменники, часто уроженцы одной деревни. Лишь очень редко они организовывали общий стол, хотя в случае крайней нужды поддерживали друг друга.
К шести часам утра, с восходом солнца, Нима пробуждалась. У стоянок автобусов, идущих в центр, возникали людские водовороты. У светофоров, там, где на несколько секунд останавливался поток автомашин, сновали мальчишки с утренними газетами -- "Ганиен Таймс" и "Дейли Грэфик". Их покупали многие. Купленная газета позднее побывает в десятках рук, пока не кончит своего существования на рынке, где в нее завернут рыбу, мясо или овощи.
Безработный обычно с утра ехал в бюро трудоустройства при министерстве труда. У невысокого, напоминающего барак здания весь день толпились люди. В большинстве своем это молодежь, хотя встречались и пожилые лица. Велико число безработных со школьным аттестатом. Не имея технической квалификации, они искали должностей в конторах и учреждениях, а там вакансии редки, новых мест появлялось мало.
-- Вот уже третий месяц, как я прихожу сюда. Когда мое лицо здесь примелькалось, ко мне подошел посыльный и сказал, что место найти можно, но следует вручить "даш" -- взятку начальнику. Я ответил, что денег у меня нет, но когда начну работать, то заплачу.
-- Ну, тогда подожди еще, -- буркнул тот и отошел.
О взятках говорили многие. Их брали, видимо, и некоторые служащие бюро трудоустройства, и те, к кому направляли на работу. Мастера требовали от молодого рабочего подарка -- бутылку джина или шнапса. Об отказе нельзя было и думать.
В полиции нам рассказывали, что среди задержанных преступников много молодых парней. Иной раз они сбивались в большие группы, которым давались названия, навеянные западными боевиками. Их постепенно засасывала трясина уголовщины.
Ребята помоложе занимались вечерами "охраной" автомобилей у кинотеатров -- протирали стекла, смахивали пыль, показывали, как быстрее выехать со стоянки после конца сеанса, причем отдельные их группы ревниво оберегали "свои" кинотеатры от посягательств конкурентов. Их товарищи постарше участвовали и в сбыте контрабанды, и в торговле наркотиками, а иной раз и в ограблениях. Преступность стала поистине бичом многих крупных африканских городов.
Но вот работа найдена. Особенно ценится место или в крупной компании, или на государственной службе. Там и заработная плата выше, и рабочий день точно определен, наконец, и положение прочнее, чем у какого-нибудь мелкого предпринимателя. Важно и существование в крупной компании профсоюза. Объединяя рабочих и служащих, он придает им силу, которой они не имели бы, будучи неорганизованными.
фриканские семьи -- большие, и нам часто приходилось встречать по пять-шесть и больше детей в одной семье. Их надо было одеть, накормить, купить для них учебники, тетради и другие школьные принадлежности, стоящие в общем довольно дорого. Само образование было бесплатным, и родители обычно не щадили сил, чтобы дети могли ходить в школу. Тем не менее нам не раз доводилось встречать детей, которые нигде не учились. Обычно это бывало в семьях переселенцев с севера, особенно бедных, с трудом приспосабливающихся к городским условиям.
Помимо детей работающий мужчина должен был содержать и своих стариков родителей. Правда, в Ниме, где главным образом жили отходники-крестьяне, стариков было немного, они оставались в деревнях. Но очень часто в домах, которые мы посещали, гостили приехавшие из провинции родственники, иногда остававшиеся в городе неделями. Скромной заработной платы рабочего или мелкого служащего, конечно же, не могло хватить на все эти бесчисленные и в то же время совершенно обязательные расходы.
Мне редко, да и то преимущественно среди людей богатых и европейски образованных, доводилось встречать мужчин и женщин, полностью свободных от чувства долга по отношению к своим менее удачливым сородичам и соплеменникам. Иной раз, проклиная свою слабость, свою нерешительность, свою неспособность порвать связи, ставшие обременительными, люди склонялись перед требованиями гостеприимства, взаимовыручки и продолжали нести бремя зависимости от своей деревенской общины, от своего клана. Иногда до полного разорения, до нищеты.
Оказавшись на улице, Эндин выругался про себя. Кроме этого ему оставалось только молиться, что все, сказанное Шенноном относительно Кейта Брауна, было правдой, и что Джули Мэнсон не расскажет папочке о своем новом ухажере.
Шеннон с девушкой протанцевали почти до трех часов ночи и по пути в квартиру Шеннона впервые поскандалили. Он сказал ей, что будет лучше, если она не станет говорить отцу, что познакомилась с наемником и вообще не упомянет его имени.
