Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - Маккаммон Роберт Рик (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Два волка, действуя в паре, разодрали плечи и грудь Антона. Затем рыжий схватил Антона за горло, а темно-коричневый терзал его лицо.
Щедрин все еще пытался освободиться из-под лошади, из его глаз текли слезы ужаса. Он ухватился за деревце, но то хрустнуло. И тут он глянул в глаза светло-коричневого волка. Из его пасти струилась кровь.
— Не надо… — прошептал Щедрин.
Волк вцепился в лицо Щедрина и сорвал с него кожу. На голом черепе торчали рваные розовые сухожилия. Волк оперся лапами на плечи Щедрина и жадно заглатывал мясо. Глаза Щедрина без век торчали из окровавленного черепа. Громадный серый зверь с тугими мышцами подскочил к несчастному и одним движением сломал Щедрину шею. Темно-коричневый зверь оторвал нижнюю челюсть Щедрина и откусил язык. Затем светло-коричневый волк раскусил череп мертвеца и присоединился к общему пиру.
Миша тихо простонал, пытаясь не потерять сознание от дикого зрелища.
Красно-коричневый волк, который укусил его в плечо, повернулся и направился к нему.
Остановившись, он принюхивался. Его темные глаза не мигая уставились на мальчика. Миша смотрел на волка, и ему померещилось, что волк спрашивает его: «Ты хочешь умереть?»
Михаил схватил ветку и, дрожа, поднял ее над головой, чтобы ударить зверя, если тот нападет.
Волк медлил. Он не двигался; его глаза были черны, как бездонный омут.
И тут могучий серый зверь резко толкнул коричневого в бок. Коричневый моргнул и тихо рыкнул.
Миша вцепился в ветку так, что суставы его пальцев побелели. На вершине холма один из волков, пожиравших тело Антона, вдруг завыл на низких тонах, он выл все громче и громче. Эхо раздавалось в лесу, распугивая птиц. Голубоглазый волк оставил тело Данилова и отозвался воем, от которого дрожь бежала по позвоночнику. Этот дуэт звучал кошмаром. Но тут поднял морду и завыл серый зверь — все остальные сразу затихли. А вой серого все нарастал, пока он не оборвал его на высокой ноте. И все волки, как по команде, вернулись к своему пиршеству.
Перед глазами Миши закружились черные точки. Он прижал руку к плечу; из плеча сочилась кровь. Ему захотелось позвать на помощь отца с матерью. Но тут он вспомнил все — их мертвые тела на поляне — и чуть не потерял сознание.
Но где-то глубоко жила мысль, что все это не кошмарная сказка, не сон — это жуткая игра за жизнь или смерть. Это не было игрой. Это не было сказкой, которую рассказывала мама.
Он тряхнул головой, чтобы прийти в себя. «Бежать?» — подумал он. Конечно, Галатиновы не бегут. Но нужно бежать… нужно…
Бурый волк с серыми пятнами и голубоглазый рычали друг на друга над багровыми кусками печени Данилова. Затем светлый отступил, позволив другому проглотить остатки. Крупный серый волк доедал лошадиное мясо.
Михаил отполз в сторону, отталкиваясь каблуками от земли. Он все время ждал нападения; голубоглазый покосился на него, но продолжал свою трапезу. Миша отползал в кусты. Среди терновника и повилики он потерял сознание, окунулся в ночь.
День подошел к концу. Солнце клонилось к закату. На лес легли голубые тени, похолодало. Тела убитых съежились. Волки наелись до отвала, набили брюхо про запас и растворились в густеющей тьме.
Кроме одного. Громадный серый волк, принюхиваясь, подошел к мальчику. Он почуял запах крови и волчьей слюны, и его морда почти коснулась раненого плеча человеческого детеныша. Зверь долго стоял, глядя на него, словно в раздумье.
Потом глубоко вздохнул.
Солнце почти зашло. На востоке над лесом загорелись первые звезды. Лунный серп повис над Россией.
Волк наклонился и кровавой мордой перевернул мальчика на живот. Михаил тихо застонал, шевельнулся и снова потерял сознание. Волк крепко, но бережно сомкнул челюсти вокруг шеи ребенка и легко поднял его. Зверь отправился через лес. Его светящиеся янтарем глаза рыскали по сторонам, волк был настороже. Ноги мальчика тащились по земле, чертя борозды в опавших листьях.
Глава 10
В угасающем сознании Миши звучал победный хор волков. Он несся над лесом и холмами, над озером и лугом, где лежали убитые и цвели одуванчики. Волчья песня летела, перемежаясь людскими воплями и вновь возвращаясь к своей мелодии. Миша услышал свой стон, словно соревнующийся с волчьим воем: боль пронизывала его тело. Лицо было в поту, раны горели. Он попытался открыть глаза, но не смог. Засохшие слезы склеили веки. В ноздрях стоял запах крови и сырого мяса; лицо его все еще ощущало горячее волчье дыхание, и что-то мерно урчало рядом, как кузнечные мехи.
Благодатная тьма вновь окутала его, и он скользнул в ее бархатные объятия.
Его разбудила высокая звонкая трель птичьих голосов. Он был в сознании, но на мгновение ему подумалось; не попал ли он на небо? Но тогда почему Бог не исцелил его плечо и ангелы не стерли поцелуями соленые слезы с глаз? Ему с трудом удалось разлепить веки.
Солнечный свет и тень. Холодные камни и запах древнего праха. Он сел; плечо его разрывалось от боли.
Нет, это не рай, он все еще был во вчерашнем аду. Сквозь овальное окно в комнату заглянул золотой луч утреннего солнца, ярким светом озаряя деревья, перевитые вьющимися растениями. Вьюны проникли сквозь окно и цеплялись за стены, на которых была видна поблекшая мозаика, изображающая фигуры со свечами.
Он посмотрел вверх; мышцы шеи у него одеревенели. Над ним был высокий потолок, перекрещенный деревянными балками. Он сидел на каменном полу огромной комнаты, освещенной солнечным светом, проходящим через ряд окон; в некоторых из них еще сохранились кусочки темно-красного стекла. Вьюны, опьяненные весенним солнцем, обвивали узорами стены и свисали с потолка. В одно из окон проникла ветка дуба, на которой ворковали голуби.
И вдруг ему стало ясно, что теперь он далеко, очень далеко от дома.
«Мама, — подумал он. — Папа, Лиза». Сердце его забилось, слезы потекли по щекам. Глаза жгло, как будто их опалил яркий свет. Все мертвы. Никого нет. Он мерно покачивался, глядя вперед невидящими глазами. Все мертвы. Все ушли. Прощайте.
Он принюхался, и на него хлынули запахи. Вдруг его обуял страх.
Волки. Где же волки?
Он решил, что останется здесь. Будет сидеть и ждать, пока кто-нибудь не придет за ним. Ждать придется недолго. Кто-нибудь обязательно придет. Иначе быть не может.
Он почувствовал металлический запах и осмотрелся. Справа, на камне, заросшем мхом, лежал кусок кровавого мяса, наверное печенки. А рядом с печенкой — несколько ягод голубики.
Михаил почувствовал озноб. Крик застрял в его истерзанном горле. Он с воплем отпрянул от страшного подношения и, дрожа, забился в угол. Его вырвало остатками вчерашнего пикника.
Никто не придет, подумал он. Никогда. Волки были здесь и, наверное, скоро вернутся. Чтобы жить, ему нужно выбраться отсюда. Он сидел, съежившись и унимая дрожь, пока наконец не заставил себя встать. Ноги плохо слушались его, и он чуть не упал. Прижимая рукой больное плечо, он выбрался из комнаты в длинный коридор, стены которого тоже были украшены мозаикой; вдоль стен стояли покрытые мхом безрукие и безголовые статуи.
Он вышел через ворота и попал в то место, которое десятилетия назад, наверное, было садом. Сад зарос и превратился в свалку мертвых листьев и желтых вьюнов, однако там и сям из земли упрямо пробивались цветы. Сад тоже украшали статуи в позах окаменевших стражников. В центре пересекающихся дорожек был фонтан, заполненный дождевой водой. Михаил остановился у фонтана, окунул руки в воду и напился. Поплескал водой на лицо и на рану; плечо горело, и по щекам его снова покатились слезы. Но он закусил губу и огляделся, силясь понять, где же он находится.
Свет и тени причудливо играли на стенах и башнях дворца, сложенного из камня цвета старой кости; крыши башен и выступов отсвечивали древней позеленевшей бронзой. Башни возвышались над верхушками деревьев. Витые каменные лестницы вели к смотровым площадкам. Почти все окна были разбиты, в них заглядывали ветви дуба, но в уцелевших окнах сохранились красные, зеленые, желтые и фиолетовые витражи. Дворец был покинутым королевством — каменные стены не остановили натиска леса. По тщательно проложенным дорожкам прошла поросль дубов, перечеркивая затеи человека грубым натиском природы. Проникнув сквозь трещины в стенах, вьюны сдвинули многопудовые камни. Поросль черного куста с шипами вылезла из земли прямо из-под статуи, опрокинув ее, сломала ей шею и обвила свою жертву.
