День Всех Смертей (СИ) - Глушков Роман Анатольевич (читаем книги .txt) 📗
- И как долго вы прождали спасателей?
- Долго. Еще пару месяцев, но нам показалось, что вечность. Уже не верили, что за нами кто-то прилетит. На наше счастье в поселке уцелела водяная скважина. Без нее мы бы столько не протянули, даже с запасом продуктов. И пока они не закончились, мы решили было идти на юг. Собирались прошагать наугад по топям четыреста с лишним километров. Хорошо, что все-таки не пошли, а дождались спасательных вертолетов. В противном случае они бы нас в топях не отыскали. Или мы там попросту сгинули бы.
- А потом был Шанхай, - уже не спросила, а лишь констатировала факт Гюрза.
- Шанхай, - кивнул Тайпан. - Там меня определили в интернат, где я рос до семнадцати лет. Все наши семейные деньги отец вложил в акции гонконгских компаний, которые в те годы высоко котировались. Но за год до того, как я стал совершеннолетним, грянул тот самый Черный Май, после которого экономику Китая лихорадило еще лет пять. И когда я, выйдя из интерната, смог получить наследство, мне достались не акции, а кипа фантиков, стоившая дешевле рулона туалетной бумаги. Мне было нечего есть и негде жить. Меня вышибли на улицу, злого, голодного и готового на любую работу ради чашки лапши. Короче говоря, я стал идеальным кандидатом для вступления в уличную банду. А их тогда в Шанхае насчитывались десятки, если не сотни. И брали туда всех без разбору. В то время мальчишки гибли в бандитских войнах чуть ли не каждый день, поэтому спрос на рекрутов был высок.
- Но не всякому мальчику на побегушках у Триад удается выжить, а тем более дорасти аж до Красного Посоха.
- Дорасти-то как раз было несложно. Главное, делай, что приказывают, не задавай лишних вопросов и не ввязывайся в аферы за спиной у боссов. Но чтобы выжить, пришлось из кожи вон лезть. Хотя и здесь нет никакого чуда. У меня было серьезное преимущество перед другими рекрутами - мне уже доводилось убивать людей. Как ни старался отец оградить меня от своей войны, ничего у него не вышло. Никто не остался в ней чистеньким, даже я. Однако то, что в интернате виделось мне несмываемой грязью на моих руках, на улице меня же и спасло. Я был не самый умный и не самый пронырливый. Зато свою главную работу я делал лучше других. Я не говорил тебе, почему уже в восемнадцать лет меня прозвали в трущобах Шанхая «Идущий по трупам»?
- Потому что ты недолго колебался прежде чем спустить курок?
- Точнее говоря, я вообще не колебался. А почему?
- Ты не боялся крови?
- Боялся не меньше остальных. Часто блевал, как и все, после очередной бойни. Нет, дело не в этом. Просто всякий раз, стреляя в кого-то, я видел в прицеле не его, а того гада, который убил мою семью и изуродовал мне не только лицо, но и дальнейшую жизнь. Стоило представить его гнусную рожу, и в следующее мгновение мой палец сам давил на спусковой крючок. С годами я, конечно, перестал видеть этого призрака в каждой своей жертве. Но в юности искренне верил, что убиваю не разных людей, а одного-единственного человека. И что даже если он умрет десять тысяч раз, этого все равно будет недостаточно, чтобы я его простил.
- Неужели ты его все-таки простил?
- Нет, конечно. Однажды я повзрослел и перестал утешать свою совесть глупыми иллюзиями. Да это больше и не требовалось. К тому времени за мной тянулся такой след из мертвецов, что добавляя к ним очередного, я не замечал, будто что-то изменилось. Чистая математика. Добавь к двум яблокам в бочке одно, и ты сразу заметишь, что их стало больше. Но брось одно яблоко в бочку, где полно яблок, и картина останется прежней. Совесть - такая же бочка. Когда в ней накапливается слишком много загубленных жизней, ты начинаешь думать о них, словно о яблоках. Вот, вчера их была целая куча, а сегодня стало на несколько больше - и что с того?
- А что случится, когда твоя бочка-совесть наполнится до краев? Или ты считаешь, она бездонная?
Тайпан нахмурился: этот вопрос застал его врасплох. Он не ожидал, что в придуманной им метафоре вот так сходу отыщется логический изъян.
- Может быть, именно это случилось пять лет назад? - продолжала допытываться Гюрза. - Тогда, когда ты не смог вышибить мне мозги, а отпустил на все четыре стороны. Просто очередному яблоку вдруг не нашлось места в твоей переполненной бочке, и ты не стал срывать его с ветки?
- Не знаю, что на это ответить, - сдался Красный Посох после недолгого раздумья. - Наверное, я выбрал неудачный пример. Бочки, яблоки... Да, и впрямь ерунду сморозил.
- Э, нет, по-моему, ты со своими яблоками угодил в самое яблочко, - не согласилась Гюрза. - После нашего расставания ты не стал паинькой. А значит яблоки в твою бочку продолжали падать. Но теперь ты прилагаешь много усилий, чтобы вместить их туда. И чем дальше, тем возни с каждым новым яблоком будет все больше. И вот однажды ты поймешь: что бы ты не делал, больше ни одну загубленную жизнь в бочку-совесть тебе не уместить, как ни изощряйся. После чего... Даже не знаю, что потом случится. Либо ты пустишь себе пулю в лоб, либо бросишь все и уйдешь в монастырь.
- Ну это вряд ли. - Тайпан скептически поморщился. - Говорю же: неудачный пример. Сама знаешь, с поэзией и философией я отродясь не дружил. В шанхайских подворотнях эти науки не преподают.
- Как бы то ни было, но мне понравилась эта игра, - улыбнулась она. - Да и ты, гляжу, разговорился и повеселел, а то лежал весь такой задумчивый и смурной... Погоди, а сколько там у нас времени? - Она взяла Тайпана за руку и посмотрела на его часы. - Ого! Почти шесть утра! Неплохо мы с тобой оттянулись. Ладно, пора и честь знать. Надо еще пойти включить твои видеокамеры с микрофонами и выдать это за обычный технический сбой.
Она выскользнула из-под одеяла - столь же прекрасная при естественном свете, как и при электрическом, - и отправилась в душ. А Тайпан взял свой бокал и, потягивая коньяк, стал слушать шум воды в ванной.
Разговор действительно вышел почти дружеский. Совсем не чета вчерашнему. И все же было в нем нечто такое, что укололо Тайпана. Несильно, но след от укола остался. И теперь зудел, не давая покоя и сбивая с мыслей.
Проклятые усталость и эйфория после любовных утех! Нет более коварного сочетания, чем это, чтобы лишить человека бдительности. Вроде и голова работает, а мысли кувыркаются и путаются, словно белье в стиральной машине.
О чем таком заикнулась Гюрза, что ему не понравилось? О чем-то не из разряда философии. Кажется, это был вопрос. Да, точно - вопрос! Но их прозвучало так много, что поди теперь вспомни, какой из них тебя смутил.
- Чем планируешь сегодня заниматься? - поинтересовалась Гюрза, выйдя из душа. Тайпан хотел попросить ее не торопиться, сесть прямо так в кресло, допить коньяк, ибо кто знает, увидит ли он ее вновь когда-нибудь обнаженной. Но она, отбросив полотенце, сразу начала одеваться. Чем дала понять, что их встреча закончена, и что эта не озвученная просьба Тайпана запоздала.
- Раз уж от ваших аттракционов меня тошнит, пойду прогуляюсь по северному берегу, полюбуюсь гигантским прибоем, - ответил Тайпан. - Это ведь не запрещено?
- Куда тебе нельзя совать свой нос, туда тебя и не пустят, - пояснила Гюрза, натягивая джинсы. - А в остальных местах гуляй сколько влезет. Только помни, что на северном берегу стреляют. Там охотничье угодье для туристов, обожающих сафари на свежем воздухе.
- О да, знакомое развлечение. Доводилось в таких участвовать, - пробормотал Тайпан, глотнув коньяку. - Спасибо, буду иметь в виду. А как, если что, ты со мной свяжешься?
- Вот об этом точно не переживай, - заверила она его. - Где бы ты ни шлялся, за тобой везде приглядят. И доставят к Робинзону сразу, как только он соблаговолит с тобой встретиться.
Раньше перед своим уходом она всегда целовала любовника на прощание. Сегодня, конечно, этого не случилось. И все-таки, прежде чем открыть дверь, Гюрза обернулась, немного помолчала - кажется, даже смущенно, - и сказала:
- Прошу тебя, Илья, не натвори глупостей, ладно? В последний раз по-хорошему предупреждаю: не делай ничего такого, о чем потом сильно пожалеешь.
