Посланники Нибиру - Кретова Варвара (книги бесплатно .TXT, .FB2) 📗
– Спасибо, друг. Дочь как раз мне призналась, что без меня ей было лучше…
Духов развел руками и вздохнул в ответ. Теон сник и опустил голову, стер со лба усталость. Пробормотал едва слышно:
– Я был уверен, что Грета переберется сюда.
– С чего бы это вдруг? У нее без тебя была жизнь, работа. Карьера, в конце концов. Всем этим она не готова была жертвовать четырнадцать лет назад. С чего бы начинать сегодня?
– С того, что у нас есть дочь. Мы семья – разве этого не достаточно?
Духов вздохнул, одновременно оглянувшись по сторонам, будто в поиске поддержки в этом странном и не самом легком разговоре. Он подался вперед и уперся локтями в колени, посмотрел в глаза друга:
– А что такое по-твоему семья?
Теон замер.
– Это близкие. Кому не все равно на то, существуешь ты или нет.
– Мне тоже не все равно, – отметил Духов, приподняв бровь. – Но я – не твоя семья при этом.
Теон вспылил. Резко поднявшись, он прошелся по кабинету от стены до стены. Движения его стали резкими и злыми. Он был раздражен. Духов усмехнулся.
– Ты знаешь, что я одиночка по жизни, – резко обернувшись к нему, заговорил Теон. Он раскачивался на каблуках, от этого напоминал разъяренную, готовую к атаке кобру. Взгляд метал молнии. – Мой отец не слишком обрадовался моему выбору профессии и практически прекратил со мной связь. Сестра… состоит в весьма непростой организации, чем реже ее видишь, тем спокойнее спишь. У меня нет никого дороже Греты и Семаль! Неужели этого не достаточно?
Духову было жаль расстраивать друга. Но он был медиком, при том – медиком военным, работавшим в полевых условиях, весьма далеких от комфорта. Делать больно он не любил, но понимал неизбежность и необходимость боли – если болит, значит, ты жив. Вот и сейчас, с сожалением качнув головой, он напомнил:
– Ты верно сказал, ты – одиночка. И это стало причиной, почему Грета не показывала тебе Семаль, разве нет? Ты одиночка, – повторил он с большим нажимом. – И Грета все это время сама воспитывала дочь, потому что не могла на тебя положиться. Неужели ты этого не понимаешь?
– Но ведь сейчас… – Лицо Теона покрылось испариной. – Сейчас Семаль со мной.
– А Грета хранит для нее возможность обратной дороги. Оберегает шанс вернуться домой, к прежней, понятной для девочки жизни. Когда та узнает тебя достаточно, чтобы быть готовой сделать выбор.
Теон отвернулся. Пройдя еще несколько шагов по комнате, он опустился в кресло напротив землянина.
– Ты думаешь… Грета никогда не вернется ко мне? Я имею в виду… вы это обсуждали с ней? Или сказанное тобой – пустые догадки? – он посмотрел в упор.
Духов понял, что он хотел услышать. Снова качнул головой.
– Нет, тебя мы не обсуждали, если ты об этом. Я говорю о том, что вижу. Есть одинокий холостяк, который болтается по галактике и ведет жизнь затворника. Есть женщина, которая его когда-то любила. И есть их общая повзрослевшая дочь. Их отношения с матерью предполагают определенный уровень доверия, поэтому женщина позволила дочери самостоятельно принять решение – общаться с отцом или нет, как часто общаться и в каком контексте. Никакой семьи я не вижу. И твоих попыток ее создать, к слову, тоже… Запереть девочку на «Тольде» – не лучшая твоя идея.
Последнюю фразу он сказал после непродолжительной паузы, чтобы она прозвучала не так удручающе грустно и болезненно.
– Но я их люблю. И Грету, и Семаль.
Признание далось легко. Оказывается, оно давно жило в его душе. Чтобы вырваться наружу, ему потребовался незначительный толчок. Им стали слова друга-землянина.
Анатолий улыбнулся:
– Вот об этом тебе и стоит дать сигнал им обеим.
– Что, прямо так и сказать?
Духов закатил глаза:
– Боже мой, какой ты, в сущности, чурбан!.. Нет, конечно, разговоров не достаточно. Они должны понять, что дороги тебе, что они – твоя семья и ты больше не одиночка, понимаешь? Не достаточно говорить, в делах любви нужны поступки.
– Поступки, – повторил Теон. – Я боюсь, Анатолий. Ты можешь назвать меня сумасшедшим, но Филин все еще на свободе. Я готов руку себе отгрызть, лишь бы Грета и Семаль не оказались в его руках. И если мне для этого нужно будет запереть их на всю жизнь, настроить против себя, я сделаю это.
Духов долго смотрел на него. Тиль Теон никогда не позволял себе эмоции. Как начальник криминальной полиции он был максимально хладнокровен даже в самые сложные моменты. Сейчас Филин добился главного – заставил его нервничать. Оглядываться по сторонам и совершать ошибки. Этими ошибками Филин непременно воспользуется.
– В морщинках волн ты не увидишь истину, – проговорил, наконец.
Теон снова поморщился:
– Опять ты со своими аллюзиями… Без них тошно.
Духов встал.
– Это не аллюзии. Это вековая мудрость моего народа. Мудрость, которую твой народ тоже наверняка имел, но в гордыне научно-технического прогресса растерял. – Он направился к двери, но остановился у входа, решившись все-таки сказать то, что вертелось на языке. – Тиль, страх – плохой советчик. А ты боишься. Мой тебе совет – успокойся и посмотри на ситуацию трезво: нет никаких сигналов, что Филин жив, что он не оставил мысль о мести тебе. Но даже если это так, если он поджидает за поворотом, ты, удерживая Семаль на коротком поводке и разрушая собственную жизнь, сам становишься оружием в руках Филина. Заставив бояться, он уже тебя победил…
Глава 10. Захват
Первое, что увидел Сыырхад, войдя в медблок, это тело клириканки. Девушка лежала на полу, неудобно подвернув под себя ноги и неестественно склонив голову к плечу. Широко распахнутые глаза с удивлением смотрели на вошедшего, будто спрашивая, зачем он это допустил. Сыырхад не раз видел смерть, но такую беспощадную и напрасную – впервые.
– Зачем? – он свел брови в суровую линию и кивнул на убитую.
Филин пожал плечами:
– Это ты у себя спроси, зачем ты ее подослал? Зачем приказал вколоть мне снотворное, зачем пытался обмануть?
– Но не я ее убил?
– Не ты. Но кровь ее на твоих руках, – Филин скрестил руки на груди, давая понять, что разговор окончен. – Что ты хотел?
Сыырхад посмотрел на него так, будто впервые увидел: Филин вел себя так, словно был хозяином этого судна.
– Я не хочу участвовать в твоих преступлениях. Не хочу, чтобы мои руки были обагрены кровью…
Филин фыркнул и рассмеялся:
– Твои руки по локоть в крови! Наша разница в том, что жертвы твоих преступлений жаждут пасть за дело революции или чего ты там им внушаешь.
– Я ничего не внушаю, – глаза мятежника прищурились, голос стал злым.
Однако Филин не стал спорить, он снова пожал плечами, безмятежно согласился:
– Не важно. Важно другое… – он посмотрел в упор на Сыырхада. – Важно то, что я возвращаюсь. И мне нужен этот корабль.
Мятежник, опешив на одно мгновение, запрокинул голову и рассмеялся.
– Нужен?! А больше тебе ничего не нужно?! – Он шагнул к креонидянину у ткнул острым ногтем указательного пальца в плечо. Филин брезгливо проследил за его пальцем, заметил полукруглый отпечаток ногтя. Зрачки креонидянина сузились, губы сомкнулись в тонкую линию. – Что ты о себе возомнил, а?
Это была ошибка Сыырхада – оказаться так близко от Филина сейчас, когда он уже совершил одно убийство и запах крови несчастной пропитал воздух медблока, он дышал им. Филин подался вперед и обхватил голову Сыырхада ладонями, притянул к себе и заглянул в глаза, уловив на их дне смятение и страх. Сыырхад вцепился в его запястья, сердито зашипел.
– Кем бы я себя не возомнил, я не позволю делать из себя посмешище, – прошептал креонидянин и выпустил из-под ногтей пучок энергии. Зрачки Сыырхада расширились, кожа побледнела и покрылась испариной. Мелкие бисеринки выступили на висках, по линии роста волос, над верхней губой. Последние смотрелись особенно нелепо на лице грозного мятежника, борца с режимом. Сыырхад захрипел, пальцы железной хваткой сомкнулись на запястьях креонидянина, потянули вниз. Сыырхад рванулся вниз и в строну, ударил кулаком по челюсти Филина – тот увернулся, как и от подножки, которую пытался сделать мятежник, опрокинув нападавшего. Филин словно знал, что предпримет его жертва, предугадывал каждое его решение, каждый порыв.
