Рейд к звездам - Ван Вогт Альфред Элтон (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Мэлтби выключил приемник. Людей извещали о его прибытии. По экрану умножителя плыла панорама города — Мэлтби разыскивал штаб-квартиру Ханстона. Он узнал здание по словесному описанию, полученному по радио, и остановил «Атмион» прямо над ним.
Он сфокусировал энергетический экран на середине улицы, перекрывая ее. Затем быстро опустил другие экраны, полностью блокировав весь район. Люди могли свободно проходить в экранированную зону, но были не в состоянии покинуть ее. Невидимый снаружи, экран представлялся находящемуся внутри зоны наблюдателю пурпурной стеной. Всякий, кто прикасался к нему с внутренней стороны, получал мощный электрический удар.
Поскольку Ханстон жил в своей штаб-квартире, представлялось невероятным, чтобы ему удалось ускользнуть. Мэлтби не обманывал себя — сейчас его действия обязаны были быть решительными. Однако он прекрасно понимал — силой можно захватить власть, но удержать ее таким образом невозможно. Уже сам способ его появления в столице, первые его действия — все это давало противникам Мэлтби мощные аргументы против него. «Посмотрите, — могли сказать они, — один мезоделлианин сумел захватить целый линкор. Это ли не доказательство нашего превосходства?» Такое могло ударить в головы людям, чьи амбиции не были удовлетворены вот уже четверть века.
На экране Мэлтби увидел приближающийся аэрокар. Он связался с пилотом по радио, выяснил, что это прибыли поддерживающие его лидеры, и лично проследил, чтобы один из контролируемых им офицеров встретил гостей у шлюза. Минуту спустя Мэлтби уже обменивался рукопожатиями с людьми, которых никогда в жизни не встречал.
Сразу же началось обсуждение стратегии и тактики дальнейших действий. Кое-кто из числа прибывших на борт полагал, что Ханстона следует казнить. Большинство же считало, что его достаточно изолировать. Мэлтби с тревогой слушал и тех, и других, сознавая, что непосредственные участники событий являются лучшими судьями. С другой стороны, на них не могло не сказаться напряжения от слишком близкого соседства с опасностью. И потому вполне возможно, что именно он, наблюдавший за событиями со стороны, может занимать более беспристрастную и, следовательно, обоснованную позицию. Впрочем, это было лишь предположение, и Мэлтби не считал его слишком весомым. Однако он невольно почувствовал себя в роли арбитра, когда представители обеих точек зрения принялись расспрашивать его.
— Можем ли мы быть уверены в том, что решение правительств Пятидесяти Солнц не вступать в контакт с земным кораблем окажется достаточно твердым?
— Не обнаруживалось ли в том, что вы видели или слышали, признаков их слабости?
— Почему второй ультиматум не был предан гласности?
— Только ли «Атмион» следит за «Звездным Роем»?
— Каков тайный смысл этого преследования?
— Какую позицию мы должны занять, если вдруг Пятьдесят Солнц капитулируют и огласят свое местонахождение?
Вскоре Мэлтби почувствовал себя буквально погребенным под этой грудой вопросов. К тому же он заметил, что вопросы во многом повторяются и что за всеми ними кроется ложная посылка.
— Джентльмены, — сказал он, подняв руку, — похоже, вы озабочены лишь тем, чтобы найти наилучший способ соблюсти наши выгоды в том случае, если другие правительства изменят свои позиции. Но дело совсем не в этом. Мы должны быть едины со всеми народами Пятидесяти Солнц, какие бы решения ни были приняты. Мы — лишь один из членов сообщества. И мы не должны добиваться для себя особых преимуществ, кроме как в пределах рамок тех предложений, которые были нам сделаны. — И закончил уже не таким суровым, более приватным тоном: — Я прекрасно понимаю, джентльмены, что все вы находитесь под тяжким прессом. Поверьте, я высоко ценю ваши мнения — и частные, и общее. Но мы прежде всего должны сохранять единство. В критической ситуации мы не можем искать выгод за счет других.
Его собеседники переглянулись. Некоторые — главным образом те, что помоложе — выглядели опечаленными, как если бы им предложили проглотить горькую пилюлю. Но в конечном счете они все согласились поддержать план Мэлтби.
И тогда встал неминуемый вопрос — как быть с Ханстоном?
— Я хочу переговорить с ним, — холодно сказал Мэлтби.
Коллингс, старейший и самый близкий друг отца Мэлтби, несколько секунд изучающе всматривался в лицо молодого наследного вождя, и затем отправился в радиорубку. Вернулся он побледневшим.
— Он отказался прибыть сюда. Говорит, если ты хочешь видеть его — ты и приходи. Это оскорбление, Питер!
— Передайте, — твердо сказал Мэлтби, — что я приду.
Он улыбнулся, глядя на их суровые лица.
— Джентльмены, — звонким голосом сказал он, — этот человек сам идет к нам в руки. Объявите по радио, что я отправляюсь к Ханстону ради мира и единства в дни кризиса. Не пережимайте, но пусть в вашем сообщении прозвучит намек на то, что ко мне может быть применено насилие. — И закончил по-деловому, жестко: — Скорее всего, ничего не случится, пока этот корабль контролирует положение. Однако, если я не вернусь через полтора часа, попытайтесь связаться со мной. Затем шаг за шагом усиливайте давление — от угроз и вплоть до открытия огня.
Невзирая на всю свою уверенность, Мэлтби ощущал странную пустоту и одиночество в тот момент, когда его катер совершал посадку на крыше здания штаб-квартиры Ханстона.
Ханстон, рослый человек лет тридцати пяти, едва завидев Мэлтби, поднялся из-за стола, сделал несколько шагов навстречу и протянул руку.
— Я хотел залучить вас к себе без сопровождения тех мокрых куриц, что задают здесь тон, — сказал он шутливо-дружелюбным тоном, не вязавшимся со злобно-насмешливым выражением лица. — Но оскорбление величества в мои намерения не входило. Я хочу поговорить с вами. И надеюсь убедить.
И Ханстон попытался убедить — своим негромким, интеллигентным, но очень живым голосом. Однако пользовался он избитыми аргументами, основанными на идее превосходства мезоделлиан. Похоже, он искренне и свято верил в эту догму; к концу его речи Мэлтби пришел к убеждению, что главной ошибкой этого энергичного и неглупого человека было полное отсутствие знаний о внешнем мире. Он слишком долго прожил в замкнутом мирке тайных мезоделлианских городов, слишком много лет размышлял и говорил, не считаясь с подлинной реальностью. При всем внешнем блеске мышление Ханстона оставалось глубоко провинциальным.
