Тени снов - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги хорошего качества TXT) 📗
Я поднялся и пошел к детям.
Глаза у Эн Эйко были безумными.
– Мне страшно, – прошептала она. – Мне страшно.
Нет, не маленькая девочка – перепуганная женщина.
– Я посоветовал бы тебе бежать к яхте, – сказал я. – Вдруг уцелела? Для тебя все – чужие. А вот для абори ты стала наравне с псилонцами.
Бурая волна колышущейся мягкой плоти приближалась. Я видел, что она уже начинает раскалываться на отдельные потоки – текущие к обломкам корабля, к штабному бункеру, где, наверное, еще остались псилонские десантники, к каким-то лишь абори ведомым объектам.
Одна группа шла к нам.
– Артем, ты знал, что Эн собирается связаться с псилонцами?
Мальчик вздрогнул. Кивнул.
– Это было твое решение?
– Нет. – Слова давались ему нелегко. – Не мое. Но я не запретил. Я не хотел умирать. Не хочу.
Эн взвизгнула. Тонко, пронзительно. Я понимал, что происходит: она ощутила угрозу. Абори не жестоки – но они дают понять, что собрались делать.
В ее руках вновь возник пистолет – и девочка открыла стрельбу. Очень быстро и на взгляд со стороны – не прицельно. Однако абори падали один за другим. Я не пробовал помешать: во-первых, не успел бы, во-вторых – это ничего не изменило бы.
Вместо этого я взял Артема за плечи и закрыл ладонью глаза. Через секунду мне пришлось зажмуриться и самому – потому что видеть происходящее было слишком страшно. Только девочка продолжала стрелять еще несколько секунд. Уж не знаю, как это возможно.
А еще я каждый миг ждал, что лицо Артема вспыхнет под моими руками. Тогда придется убрать ладонь – и пусть он все равно уже ничего не увидит, я почувствую себя предателем.
Но этого не произошло.
– Мир и любовь.
Я посмотрел на абори. Его сородичи огибали нас, и прах, оставшийся от Эн Эйко, уже смешался под их ногами с золой сгоревшего бетона и пеплом псилонцев.
– Мир и любовь, – сказал я.
– Они поступали нехорошо, – прошамкал абори. – Не делайте так.
Миг – и он слился с толпой.
Первый на моей, да и не только на моей памяти абори, снизошедший до полноценной человеческой речи.
– Что со мной будет? – вдруг спросил Артем.
– Абори тебя не тронули, – ответил я.
– Ты скажешь? Про Эн и про меня?
– Да. Я не могу не сказать.
– Она говорила с псилонцами, но те и так знали, где расположены защитные станции космодрома. Ничего бы не изменилось. Все равно.
– Может быть, – ответил я. – Только разве это что-то меняет? С точки зрения Империи?
– У меня есть пистолет, – сказал мальчик. – Ты позволишь мне уйти? Самому. Без допросов в СИБ.
Я не ответил.
– Я могу тебя вырубить, – сказал Артем. – Честное слово. Только не хочу. Я прошу, отвернись на минуту.
Абори уходили. Я смотрел вслед этой бурой волне, по-своему – чертовски моральной и рассудительной.
Почему так получается, что ни к кому не испытываешь зла?
Даже к псилонцам.
Даже к предателям.
Даже к себе.
Мы – не псилонцы и не абори.
У нас нет таких строгих правил чести. Мы умеем предавать всех, даже самих себя. Но еще мы умеем понимать. Всех, даже совсем-совсем чужих.
Может быть, потому мы и победили в Смутной войне.
– Мне очень вас жаль, – сказал я Артему. – Правда.
– Спасибо. Я верю. Ты отвернись на минуту, я не сразу решусь. Но ты ведь мне не поможешь?
– В этом – нет.
Я отвернулся, посмотрел в сторону штабного бункера. Наверное, уцелевшие соберутся именно там. Хочется верить, что будет кому собираться.
Ждать мне пришлось довольно долго – Артем и впрямь решился не сразу.
Сидеть на ранце от ракетника «Сальери» и впрямь удобно. Он снаружи облит мягкой амортизирующей пластмассой. А земля вокруг все равно фонит сильнее, чем десяток крошечных ракет с ядерными зарядами.
– Вместо переподготовки – госпиталь, – сказал Денис. – Наверняка. И надолго. Только это все мелочи.
Небо пылало тысячами падающих звезд. Сегодня им падать не зря. Я смотрел вверх, мне хотелось увидеть опускающиеся корабли Флота первым. На это были все шансы.
– А Нонова и впрямь героически сражалась? – спросил Огарин.
– Угу. Еще как.
Лагерь, где наши ополченцы ожидали прибытия кораблей-лазаретов, был рядом. Звучный голос Ноновой перекрывал все.
– Никогда бы не подумал, – хмыкнул Денис. – Набей мне трубку.
Я взял из его рук кисет. Искоса глянул на капитана. Повязка вместе с трубкой придавали ему сходство с пиратом из книжки.
– Может быть, глаза спасут? – спросил я.
– Вряд ли. Скорее поставят механику. Ничего, Алексей. Бывает. Не каждую пьесу удается досмотреть до конца. Тора-ки пришлось куда хуже.
Я кивнул, сообразил, что жесты теперь ни к чему. Сказал:
– Да. Но мне все-таки хотелось бы знать, кто они были – Эн и Артем.
Денис хмыкнул:
– У каждого своя пьеса, Лешка. Иногда удается посмотреть кусочек из чужой – но всегда только кусочек. Помнишь мой рассказ?
– Помню.
– Я одно знаю, школе «Дочерей Кали» теперь конец. Если ты дашь показания под присягой, конечно.
– Дам.
– Вот и еще одна пьеса сыграна. – Денис принял из моих рук набитую трубку. – Такова уж жизнь. Ты пойми, Лешка, ты никогда не узнаешь, кто были Эн и Артем, ты не выяснишь, почему псилонцы пошли в атаку и действительно ли предательство девочки было ненужным. Завтра меня увезут в госпиталь – ты даже пьесу моей жизни до конца не узнаешь. Я вначале буду тебе писать, рассказывать, как видят мир новые глаза, как весело идет служба. Потом помаленьку стану забывать вашу маленькую планету, тебя, ваших нечаянных героев, даже этот бой – почти забуду. И с тобой случится то же самое. Только ты не жалей, Лешка. Никогда не жалей о чужих недосмотренных пьесах. Пиши свою.
– Я не знаю, получится ли.
– Никто не знает. Но обычно – получается. Плохо ли, хорошо ли – другой вопрос.
Тысячи звезд падали с неба, и я знал, что никогда не замечу опускающихся кораблей раньше Огарина. Даже сейчас, когда у него повязка на глазах.
И в остальном он прав, как обычно. И насчет того, что все истории не узнать, даже вкратце. И что я забуду его, он забудет всю нашу планету, и все, все мы забудем Эн Эйко и ее брата. Это – не наша пьеса.
Только пока еще мы сидели рядом, плечом к плечу, под небом, чужим для Огарина и родным для меня, и ждали имперские корабли.
Вот уж кто точно опоздал, даже на закрытие занавеса.
Август-сентябрь 1998 года.
Приложение
1. «Шмель»
«Десантный „Шмель“… офицерская модель».
Основной тип ручного офицерского оружия. Плазменный бластер средней мощности.
2. «Шмель – М»
«Офицер-булрати, скаля пасть, быстро проверил их документы ручным сканером, покрутил в лапах „Шмель – М“ и вернул его Кею».
Модернизированная модель бластера «Шмель», отличается большей мощностью и энергозапасом.
3. «Стиль»
«В столе у Нарасина лежал старенький, но надежный лазерник „Стиль“…»
Лазерный пистолет гражданского образца.
4. Станнер
«Низкоэнергетическое оружие, пригодное разве что для самообороны от хулиганов. Станнеры десятка модификаций, отличающиеся по сути лишь дизайном…»
Станнер – свободно продающееся средство самообороны, вызывающее временный паралич двигательной мускулатуры. Гражданские модели отличаются низкой эффективностью и невысокой дальностью боя.
5. Игломет
«…игольчатые пистолеты, неспособные пробить броню…» Ручное гражданское оружие, стреляющее пластиковыми иглами – иногда отравленными или парализующими противника.
