Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Моё пристанище, зимовье Глухари, это несостоявшаяся одноимённая биостанция, которую я очень удачно выкупил при распродаже лишнего имущества заповедника, который попытался разрастись, да не вышло.
Государственный природный заповедник «Тунгусский» создан для изучения всё ещё не расшифрованного природного явления, случившегося 30 июня 1908 года, когда в междуречье Подкаменной Тунгуски и её правого притока Чуни произошёл сверхмощный, в десятки мегатонн, взрыв космического объекта неустановленной природы. Расположен он в южной части Эвенкийского района, подчинён Министерству природных ресурсов. Центральная усадьба заповедника находится в посёлке Ванавара. Юго-восточная граница заповедника находится в тридцати километрах от посёлка, а самая удалённая — в сотне.
Идея сохранения района Тунгусского феномена для будущих поколений принадлежит лично знаменитому профессору Л. А. Кулику, а острая необходимость создания заповедной зоны стала особенно очевидной в начале семидесятых. В те времена уже возникла реальная угроза нарушения местных биоценозов из-за широкомасштабных геологоразведочных работ, поисков нефти и газа и неограниченного туризма энтузиастов всех мастей. Эта тайна Земли и Космоса уже давно притягивает к себе тех, кто едет, идёт, бредёт в этот комариный уголок в надежде её разгадать.
Территория заповедника подразделена на две части. Первая — главный полигон изучения экологических последствий Тунгусского метеорита, земли, подвергшиеся в 1908 году непосредственному воздействию факторов тунгусского взрыва: ударной волны, излучения и последующего пожара. Другая часть территории прямому воздействию не подвергалась и является эталонным районом, контрольным по отношению к первой зоне.
Это единственный на земном шаре район, дающий возможность непосредственного изучения экологических последствий космических катастроф. Здесь постоянно работает Комплексная экспедиция по изучению Тунгусского метеорита, сформированная на базе Томского университета и институтов Сибирского отделения РАН. Летом территория заповедника патрулируется на моторных лодках по рекам Подкаменная Тунгуска и Чамба, зимой — на снегоходах, а на самых удалённых кордонах инспекторы несут службу вахтовым методом. Работает народ. Тем не менее природа Тунгусского феномена остается до настоящего времени невыясненной, эвенкийская тайга тщательно хранит свою космическую тайну.
И вот теперь к ней прибавилась ещё одна.
Попасть в зимовье можно двумя путями: на лодке по петляющей реке и по длиннющей просеке, прорезавшей могучий сосновый бор и тёмнохвойный лес. Просека начинается от грунтовой магистрали золотопромышленников и заканчивается у берега Таймуры. Этот ровный, словно разрез, шрам на теле эвенкийской тайги оставили лесозаготовители. По просеке ценный лес браконьеры возили к реке, где сбрасывали его в воду, отправляя молевым сплавом. Уверен, что к окончанию работы на опустошённом участке варвары снесли бы бензопилами и чудесный бор по соседству со мной. Слава богу, что у них ничего не получилось, — контора лопнула. Место комплектации плотов сейчас никакого интереса не представляет, нет там уже ни строений, ни пристани. В определённом месте от просеки отделяется ещё одна, короткая. Она гораздо уже, такую вполне можно и не заметить, если не следить. Эта бывшая охотничья тропка и есть дорога к дому.
Зелёная поляна, на которой стоит Форт-Глухарь, не очень большая, по моим прикидкам, примерно шестьдесят на восемьдесят метров. В центре когда-то была импровизированная вертолётная площадка, позволяющая при необходимости быстро доставить нужные грузы и важных визитёров. Ближе к дальнему краю и к Таймуре тесной группой растут невысокие лиственные деревья, среди которых выделяются семь красивых высоких берез. С той стороны вдоль берега не пройти ни проехать, обрыв украшен стеной высоких деревьев. С востока же проход есть. Сразу за домом вдоль берега идет узкая полоска, где вполне можно с удовольствием прогуляться пешком. Но с техникой и там не протиснуться, даже квадроцикл не пройдёт.
Площадка перед домом ровная, чистая, словно за ней постоянно ухаживает садовник. Заготовкой топлива я не занимаюсь, окрестный лес топором и бензопилой не пугаю, так что обижаться ему на меня не за что. В своё время купил бортовой КамАЗ отличных дров, для разгрузки и укладки которых привлек парочку колоритных безденежных мужичков рода «бич», именно тогда мы и познакомились с Гумозом, старшим этой специфической оперативной бригады подхвата.
Наискосок от входа в тесном ряду сосен, елей и пихт виднеется тёмная щель въезда. Приехать сюда на автомашине не так просто, как может показаться. Шлагбаум из стальной трёхдюймовой трубы, доставшийся мне в наследство как часть имущества биостанции, я использую и держу его в настороженном состоянии, то есть закрытым на амбарный замок. Приехал — жми сигнал, будь добр, впущу. Хотя никто не приезжает. После происшествия на Людоеде я с определённой тревогой ждал визита участкового, однако мои опасения оказались напрасными, в деле расследования отшельник ему оказался не нужен.
Свободным вечером я люблю спокойно посидеть на этой замечательной полянке с кружкой горячего кофе, удобно устроившись в старом кресле так, чтобы видеть реку, по которой почти никто не плавает. Здесь настоящий Затерянный Мир, профессор Челленджер заплакал бы от умиления. До сих пор так и не определился, нравится мне полное безлюдье или не совсем. Если бы зимовье стояло ниже по течению, то есть за Каменными Крестами, то я мог бы наблюдать медленно проходящие мимо суда — низкие баржи с углём и бойкие катера-буксиры. Здесь же за полтора месяца водную гладь взрезали всего три моторные лодки, из которых я увидеть успел лишь одну. За рекой — бесконечный сеанс кинофильма о сибирской тайге, где самой динамичной серией с уверенностью можно считать отличной операторской работы показ группы светлых скал вдалеке, над которыми регулярно кружит пара орлов. Гнездо у них там.
Хорошо на берегу! Душа отдыхает. Однако ближе к ночи я убираю кресло под козырек крыльца, потому что в темноте на поляне становится очень неуютно, даже жутковато… Стена деревьев словно начинает постепенно сжиматься, наступать на тебя своим тревожным мраком, пугает, стараясь загнать одинокого человека обратно в избу. Мерещится, что за стволами начинают появляться какие-то высокие размытые фигуры, сначала застывшие, а затем начинающие двигаться от дерева к дереву — странная игра света и тени. Иногда и хрустнет что-то, да так громко, словно выстрел грянул, и тогда вообще жуть!
Федор, конечно, исправно мониторит происходящее вокруг, если находится рядом. Мешает качественному мониторингу то, что мой котяра по определению ночной хищник. Услышав интересующий его звук, он сразу спрыгивает с колен и, низко пригнувшись в траве, быстро удаляется на охоту. Я даже понять не могу в сумерках, куда именно он дёрнул, а по возвращению эта шерстяная эгоистичная сволочь ничего о своих похождениях не рассказывает. Мои же страхи, тревожащие звуки и образы Федьку ничуть не волнуют. Заметив сосредоточенный, напряжённой взгляд человека, он может из компанейских соображений уставиться по направлению, после чего презрительно чихнуть и начать зевать, показывая, что хозяин слеп, глух, а нос у него отрезан.
В такие минуты я в очередной раз вспоминаю, что хотел завести сторожевую собаку. Вот она бы как загавкала… У меня никогда в жизни не было собаки, опыт нулевой. Пожалуй, только это и сдерживает. Дурь, конечно. Скорей всего, я просто боюсь ответственности за того, кого могу случайно приручить. Сюда ещё ни разу не заходил крупный хищник, ни волка не видел, ни медведя, как и их следов. Не интересен им тёмный бор и большой дом на скале. А вот росомаха объявлялась.
В общем, ночью я на берегу долго не засиживаюсь. Зябко мне, во всех смыслах.
В хмурые ненастные дни запираюсь на мощный старинный засов и начинаю с упоением работать над текстом, расценивая соответствующее погоде настроение, как самое подходящее для создания наиболее страшных сцен, трогающих внутренности за живое. Пишу себе, будучи в полной защищённости и злорадно представляя, как все эти мистические хранители леса, не мигая, алчно смотрят на мерцающий в окне жёлтый огонёк и ждут, когда я сдуру выйду наружу. Хрен вам, клятые лешаки, не выйду! У меня в крытом дворе даже запасной гальюн имеется. Не дождётесь, ироды!
