Люди в чёрном - Перри Стив (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Глава 12
И вот они сидят на задворках штата и смотрят на обломки престарелого грузовика, а проклятый анализатор ровно и красиво сияет зеленым светом.
Плохо дело.
Да еще малой в манере городского засранца вещает на всю Вселенную:
– Если я въезжаю в твои слова, чувак, то жук – это очень-очень большая бяка, верно?
Откуда же ему знать, у него сегодня первый рабочий день. Все время вылетает из головы. Они с Ди давно бы уже во всю прыть летели в город, проклиная судьбу, но малому надо все разжевывать.
– Слушай меня, крошка Ру. Жуки живут только ради кровавой резни. Они истребляют, заражают, разрушают и уничтожают. Они живут ради смерти, и они не прочь заняться тем, что им больше всего нравится.
– Тебя что, в детстве кто-то из них укусил?
Малыш не доживет до города. Он его сам закопает где-нибудь на обочине. Для простоты.
– Пусть так, если это принесет тебе хоть каплю радости. Но если у тебя хватит воображения, представь себе таракана размером с тираннозавра. И представь, что он умнее тебя, раза в четыре сильнее взрослого быка и раз в девять хитрее самого сатаны. И он ненавидит нас. Он ненавидит наш воздух, нашу еду, даже наши дома выводят его из себя. А теперь вообрази, что наш красавец идет по Манхэттену в новом костюме из Эдгара. По-твоему, он приехал сюда потанцевать на дискотеке?
Кажется, малого проняло. У него даже появилось осмысленное выражение на лице. Со скрипом завертелись шестеренки в голове.
– А как гигантский таракан уместился в Эдгаре?
– Когда припрет, они на многое способны. И когда их припирает, они еще больше бесятся. А разъяренный жук – это машина смерти, которая только того и ждет, чтобы какой-нибудь умник завел ему пружинку потуже.
Малой вновь взялся изучать горизонт. Ладно хоть перестал изображать из себя дешевого диск-жокея.
– Ну хорошо, у нас есть плохой парень. Что будем делать? Как мы его найдем?
– Лезь в машину. Мы возвращаемся.
– Ас чего ты взял, что этот парень…, ну, то есть жук…, да кто бы он ни был! Почему ты думаешь, что он направляется в город?
Кей невесело рассмеялся:
– Жук в муравейнике – ищи следы в морге.
Бигбаг осушал через трубочку последний сосуд, в жидкости было много сахара, но все же недостаточно для полного насыщения. И вкусом она хотя и напоминала данг, но отдаленно: так ветерок, посвистывая в проводах, навевает воспоминания о любимой песне…
Розенберг показался в дверях. Повозился с замками. В руке его была большая сумка, из которой торчала голова явно живого существа по имени "кошка". Сегодня переводчик-телепат напитался словами и образами этого мира сверх всякой меры. Бигбагу казалось, что он раздулся, как желудочный мешок.
– Пойдем гулять, – говорил Розенберг кошке. – Встретимся с папочкиным другом, он тебе понравится…
Розенберг повернул направо.
Бигбаг тронул экипаж следом.
Интересно, зачем они держат этих собак и кошек, думал он. Абсурд. Как резерв пищи на черный день? Уж очень маленькие эти твари… Так ни до чего и не додумавшись, Бигбаг приказал себе сосредоточиться на цели своей миссии.
Он медленно ехал вдоль тротуара. Какой-то пронзительно-желтый экипаж позади него не менее пронзительно гудел. Непонятно, подумал Бигбаг, он что, не может меня объехать?
Можно подумать, что эта белая линия на дороге – непреодолимая стена… Бигбаг уже изучил кое-какие местные дорожные ритуалы: приветствие поднятием среднего пальца верхней конечности, короткие энергичные выкрики, обозначающие разные степени родства…, но до чего же необычными и изощренными методами размножаются аборигены!…
Сейчас, однако, он решил от приветствий воздержаться, дабы не упустить ненароком Розенберга. Акцию следовало провести быстро и исчезнуть мгновенно, не задерживаясь, как призрак. Не то чтобы Бигбаг опасался чего-то или кого-то. Но, как глубоко верно сказано в уставе, "лучше быть тихим, чем дохлым".
Пока что все шло как нельзя лучше.
Это тревожило.
Розенберг вошел в застекленную с трех сторон постройку. Над дверью висела оставшаяся непонятной даже переводчику-телепату вывеска: "BORJZCH".
Бигбаг обошел заведение с тыла и встал в тени, чтобы сквозь две двери видеть сидящих. Из двери несло такой невыносимой вонью, что сам воздух казался студенистым. И все же он терпел.
Поскольку – видел все. Перед Розенбергом сидел белесый худой абориген без шерстяного покрова на голове. На коленях Розенберга стояла небольшая деревянная шкатулка и сидела кошка.
Бигбаг достаточно хорошо владел черновым сканированием, чтобы разобрать: оба были не настоящими существами.
Стилизованные под аборигенов шагающие экзоскафы. Да, все было ясно…
Пауки встретились.
Он настроил звуковые сенсоры, чтобы попытаться уловить разговор. Всегда стоит заполучить дополнительную информацию, а живые делятся ею значительно охотнее.
Разговор шел на аркиллианском.
– Восставшим из могил пути домой закрыты, поэтому они печальны и сердиты, – говорил Розенберг, поднимая прозрачную полусферу на тонкой прозрачной ножке. В полусфере плескалось что-то, цветом напоминающее лимфу. Бигбаг осознал всю глубокую аллегоричность этой картины. Палач цитирует мертвеца, готовясь испить лимфу нерожденных младенцев… – За нас, мой друг.
– И за мир, – гладкоголовый аккуратно поднес к его полусфере свою. – Пусть нам хоть немного повезет. Тот, кого мы опасаемся, уже на Земле…
– Откуда жуки могли узнать, где я – и кто я?
– Вероятно, утечка…
И в этот миг возникла непредвиденная помеха. Красноглазый абориген в белой короткой одежде встал в дверях и сунул в рот маленькую белую палочку. Потом в руке у него вдруг появился огонек, он погрузил в него конец белой палочки, и сейчас же все вокруг окуталось тошнотворным дымом.
Это был явно какой-то местный наркотик. Бигбаг уже видел подобных губителей своей и без того короткой и мерзопакостной жизни – правда, из кабины экипажа. Он даже не предполагал, что запах этот настолько жуток.
– Не надо, – сказал он, сдерживая позывы к рвоте. – Не надо.
– Не нравится – отойди, – сказал абориген. – И вообще, чего ты тут крутишься? Тараканов мы морили на прошлой неделе.
Бигбаг молча смотрел на него. Если быть холодным и объективным, абориген ни в чем не был виноват. Невинный убийца. Они здесь все – невинные убийцы. И что же – прощать? Всех понимать и всем прощать? Всем все прощать? Он вспомнил: улицы, открытые двери – и повсюду лишь пустые, выеденные изнутри хитиновые панцири…, так выглядел город-гнездо, когда он вернулся туда со спасательным отрядом. Спасательный отряд. Они – восемнадцать – назвали себя так, чтобы призраки не пытались остановить их. И – чтобы их не остановил собственный страх и неуверенность…
Понять – это упростить, подумал Бигбаг. А также – простить. Следовательно, упростить – это простить.
Упрощая ситуацию, мы тем самым прощаем тех, кто в ней замешан. Замешан вольно или невольно.
Бигбаг опустил руку и расстегнул штаны бедняги Эдгара. Застежка на них была удобная: вжик вверх, вжик вниз. Абориген, приоткрыв рот, смотрел на него. Белая палочка, прилипнув, висела у него на губе. Он явно хотел что-то сказать, осчастливить Вселенную своим последним словом, но не успел: жало, сверкнув коричневой молнией, вонзилось аборигену в глотку.
Очень осторожно, стараясь не испачкать, Бигбаг содрал с него белую одежду и натянул на себя. Потом сложил тело аборигена и засунул его между подносами металлической тележки, на которой белокостюмные развозили еду. На всякий случай загородил упакованное тело большим черным мешком. В такие мешки они, спасатели, собирали все, что осталось от народа.
Потом, глубоко вздохнув всеми трахеями и внутренне собравшись, он вошел внутрь здания.
