Рекруты Натоотваля - хроника войны (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич (книга бесплатный формат TXT) 📗

Но опять надо оговориться; у автора нет задачи обосновать или опровергнуть существующий порядок вещей, как в биологическом, так и в социальном аспекте, но что-то в мире мужчин и женщин требует пристального внимания. Но ещё раз повторюсь; не для того, что бы линчевать, оскорблять, обвинять, а для того, что бы понять и облегчая жизнь и себе, и людям.

Уайтгауз и Дыбаль опять переглянулись. Штурман покрутил у виска пальцем:

— Всё, приехали. Теперь среди нас будет жить Хемингуэй, и работать на революцию и растление людей одновременно. Кто это вообще будет читать?

— Ничего ты не понимаешь, — Маклифф спрятал листки обратно в карман, выпил чашку текилы и, морщась, закусил её манго.

— А что с камнем, расплавленным булыжником базальта? — Уайтгауз перестал жевать и кивнул головой в сторону Понсио.

— Камень появился искусственным путём, таких камней в ущелье полно. Вокруг этих мест пропадают люди, их убивают, чтобы скрыть какие-то следы. Похоже на то, что здесь есть тайный полигон, подземный завод, проходят испытания нового оружия, какие-то грязные тайны, — предположил Дыбаль.

— Полигон? Завод? В этой глуши? Без дорог? Без источников электроснабжения? Сомнительно, — Уайтгауз задумался.

— Зачем арабам здесь иметь базу, в дебрях Южной Америки? Это глупо, — Дыбаль выпустил в потолок несколько колец дыма, — а у южноамериканцев даже при всех их бешеных деньгах, получаемых от продажи наркотиков, денег на такую базу всё равно не хватит. А североамериканцам проще здесь обычную открытую базу типа базы в Гуантанамо сделать, чем прятаться под горами, особенно после того, как они приложили недавно сюда десяток ядерных бомб. Пригонят сюда войска и захватят себе часть страны. Кто им помешает? Матильонес с допотопной техникой РЭБ? Так эта техника только против папуасов хорошо работает.

— И кто же по-твоему печёт в этом ущелье пирожки из базальтовой лавы размером с яйцо Годзиллы? — Уайтгауз отодвинул миску с кашей, отхлебнул пива и лёг на локоть.

Дыбаль задумался.

— Парень, — Маклифф обернулся к Понсио, — положи винтовку и скажи, кто живёт в ущелье?

Дыбаль повторил вопрос по-испански.

— Уаимоясос, — ответил Понсио, — бог леса.

Мальчик подошёл к стене, снял с неё пальмовую циновку. Под циновкой оказался новенький китайский телевизор «YAMET». Мальчик нажал кнопку включения. В хижине раздалась залихватская музыка самбы, а на экране начали вращать аппетитными бёдрами смуглокожие красотки в карнавальных костюмах из перьев и блёсток.

— Это со спутника передача? — Дыбаль показал мальчику на стропила крыши, — связь заработала?

— Нет, это запись карнавала в Буэновентуре в Новый год, — мальчик сделал двумя пальцами движение, словно вставляет в разъём флеш-карту памяти, — смотрите, развлекайтесь, гринго, пока деньги есть.

— К чёрту карнавал! Может быть здесь исламисты притаились, вдали от глаз спутников, в глухом месте, на далёком континенте, чтобы надёжно спрятать страшную лабораторию или производство сверхоружия! — заговорил Уайтгауз, — ведь запустили же они боевые станции так, что мир ахнул от неожиданности, не поняв, как им удалось скрытно сделать эти станции, так, что ни одна разведка про это не узнала. А если тут место, где они готовят секретное оружие, которым несколько лет нас пугают средства массовой информации? А вдруг оно вот тут запрятано, на территории хаоса, в заднице мира, на которую государственным и частным разведкам развитых стран наплевать? Тут, на окраине пустыни, на территории климатического апокалипсиса?

— А тебе какое дело? Ты же астронавт, а не директор CIA, — удивлённо произнёс Маклифф.

Не знаю как вы, а я пойду и узнаю, что в этом ущелье, кто в этом ущелье и что это за булыжники там такие странные! — Уайтгауз заиграл желваками и погрозил кулаком в пространство.

— Революционная, пламенная, замечательная речь, — без особого энтузиазма в голосе отозвался Дыбаль, — Ро, нам нужно выбираться отсюда поскорее и продолжить космическую высокооплачиваемую работу. Она позволяет нашим детям чувствовать себя защищёнными, а жёнам и невестам помогает нас любить. Мы чудом остались живы. Зачем нам встревать в непонятные местные дела. Камни и всё такое прочее? Если это исламисты, то это дело разведки и беспилотных бомбардировщиков. Мы, когда выберемся, дадим им наводку. Да чёрт с ними, с этими камнями! Я их тебе их показал как учёный ученому.

— А я думал, что как солдат солдату.

— А если это объект южноамериканского союза? — вмешался в разговор Маклифф, — представь, какой шум поднимут южноамериканцы в прессе, как будут обвинять нас в вероломном нападении. Что с нами сделают тогда отцы в Вашингтоне, если наши действия помешает глобальной коммерции наркотиками? Мол, террористическая группа из американцев, немца и русского совершила нападение на военный объект союзной страны и их нужно примерно жестоко наказать. Я думаю, что в ущелье местная банда наркотики делает. Мы что, управление по борьбе с наркотиками? Подождём Айдема и фон Конрада и посоветуемся. В конце концов, они командиры и им решать, что делать.

— Парни, вы превратились в болото, пока я валялся у шаманки, — Уайтгауз улёгся на спину, — с каких пор вы стали трусами?

— После того как прыгнешь с высоты в сто миль в железной бочке, не таким трусишкой станешь, — ответил Дыбаль, отгоняя мух.

Он знаком подозвал Понсио и начал с ним шептаться.

— А знаете, а мне жуки-пауки в текиле не мешают, — сказал Маклифф, меняя направленность разговора.

Он с трудом поднялся и направился к корыту, вихляя бёдрами в такт музыки:

— Есть текила с червяком, а у нас текила с пауком.

Закончив секретничать с мальчиком, Дыбаль озвучил товарищам подробности об ущелье с видом телекомментатора:

— Всё что кичако знают про ущелье Рождающихся камней, основано на рассказах поколений их охотников, вернувшихся оттуда живыми. Ущелье находится в пятнадцати милях на юго-западе от нашей деревни и петляет от горы Буэндиа до реки Сатаниапо. Оно длинное и глубокое, и в некоторых местах камень летит до дна пятнадцать секунд, однако есть и не глубокие участки с почти пологими склонами. По дну ущелья течёт ручей Эль-Кайот, там почти ничего не растёт, но на склонах есть маниока и ямус, который любят дикие свиньи. Это название ущелья кичако переняли у племени екуана, теперь уже полностью вымершего, а екуаны жили здесь ещё до появления испанцев, то есть более шестисот лет назад. По ночам из ущелья слышится подземный гул и стук, словно там возится огромный великан и гремит камнями, а утром на дне появляются новые кучи гладких камней из базальта. Есть древняя легенда, что там живёт злой дух сельвы Уаимоясос, мучитель мёртвых душ и пожиратель детей, — Дыбаль на секунду прекратил своё повествование и, что-то уточнив у Понсио, продолжил рассказ, — у индейцев есть три смерти; первая смерть физическая — после неё умершего человека хоронят на семь лет, пока не сгниет плоть и не останутся только скелет. Вторая смерть наступает, когда хоронят скелет человека. Третья смерть происходит, когда память о человеке забывается и его душа человека переселяется в царство духов. Если человек плохой, его забирает к себе Уаимоясос и мучает. Чтобы быть с Уаимоясосом в хороших отношениях, кичако приносят к ущелью дары. Кроваво-красные орхидеи, табак, кур, свиней, кукурузные лепёшки, деньги. Если бог не будет голодным, то он не придёт за живыми вместо мёртвых. Раньше ещё и людей связанных там оставляли, и своих, и пленных матильонес.

— Жуть, — с брезгливостью в голосе заметил Маклифф, прикладываясь к очередной порции спиртного, — надеюсь, бульон для ризотто они на костях мертвецов не варят.

— На базальте следы высокотехнологичной обработки и Уаимоясос здесь не причём, — произнёс Уайтгауз, — задабривание бога съестными припасами, для того, чтобы он не бродил вокруг деревни, не противоречит версии о подземном объекте, а работает на неё. То, что это происходит сотни лет, придаёт делу дополнительный интерес.

— И что? — Маклифф мутным взглядом уставился на Уайтгауза.