Мальчик-убийца (СИ) - Воронцов Александр Евгеньевич (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Его кореша — «сионисты» — тоже на стариков особо не тянули. Правда, несмотря на то, что Лившицу Абраму Соломоновичу по кличке Король Стир было только 48, а его соотечественнику Израилову Михаилу Мордуховичу по кличке Марафон было всего лишь 49 лет, выглядели они малость постарше 52-летнего Степанова. Может этому виной были отсидки, ведь каждый имел по четыре «ходки», может, тот факт, что Марафон в молодости не избежал знакомства с «марафетом» [33], от зависимости к которому потом долго избавлялся… Но факт остается фактом — эти двое были более, так сказать, представительными. А, может, просто несли на своих благообразных личинах некую печать уважаемых арбитров.
Одним словом, старики-разбойники ждали более молодых разбойников — 37-летнего Анатолия Алмазова, он же Толя-Алмаз, и 36-летнего Бориса Ворко, он же Боря-Берчик. Ну и, приехавшего без приглашения 46-летнего Аркадия Елисеева, по кличке Аркаша-Бешенный или Аркаша-Черный.
После обычного на таких сходках разговора за общее, степенных бесед о порядке на вверенных положенцам территориях перешли и непосредственно к наболевшему вопросу.
— Ну, что же, господа бродяги, все вы в курсах, что за кипишь приключился. Я не буду тут разводить бодягу и вспоминать за нафталин, хотя кое для кого не мешало вспомнить, потому что такую бездорожь в те времена, когда я еще был брусом шпановым, никто бы не сотворил. Поэтому надо закубатурить, как эти рамсы разрулить [34].
Несмотря на то, что на сходке был четкий порядок того, кто говорит за смотрящим, он сразу был нарушен Аркашей Запорожским, он же Бешенный. Полагалось вначале высказаться положенцам Алмазу и Берчику, а потом уже представителю соседней области, который к тому же пожаловал на сходняк незваным гостем.
Но у Бешенного был свой резон.
— Хромой, ты, конечно, босяк авторитетный, академик, но ты толком разжуй. Что там за бельмондо беспонтовый был, чего он конкретно накосячил [35]? Мне цинканули [36], что непонятка вышла, что это был Фикса, не фраер какой — положняком жил, только откинулся, значит, пошел на шальную не просто так. Может, ему грев [37] не подогнали? Или работу не определили? Надо сперва отдуплиться, раскачать, а ты дай расклад [38]. А то в запарке недолго и порожняк прогнать, — Бешенный говорил негромко, но его тон не оставлял сомнений — Аркаша явно нарывается.
— Ты, Аркаша, не рано ли разнуздал звякало?.Ты свои намёки оглоблей [39] у себя своим сталеварам толкать будешь, — голос Короля Стир был мягким и вкрадчивым.
— А то ведь порожняк пока что ты гонишь. Здесь разборка идет и пока что никто ни на кого не наезжает. Кроме тебя. И мазу за Фиксу держать не надо — он уже жмур, и лепить дело никто тут не будет. Фикса не фраер безответный, но раз накосячил — надо не базлать попусту, а базар держать [40]. И жиган, бывает, барахлит, и благородный вор может стать рогомётом [41]. Для этого и поставлен смотрящий, здесь Хромой у нас — басило и нечего брать тут на ры-ры [42], ты понял, Бешеный?
Король Стир смотрел на Аркашу-Запорожского в упор. Абрам Соломонович не зря имел такое погоняло — он действительно был одним из лучших шпилевых Союза. Игра по шансу, то есть, без крапленых стир [43] и шулерских прихватов, у него была просто произведением искусства, причем, даже когда он таки получал срок и чалился на зонах, то никогда не брал в руки ничего тяжелее карт. При этом всегда числился в какой-то шарашке и перевыполнял все нормы, как передовик производства.
Аркадий Елисеев, он же Аркаша-Бешенный был его, так сказать, коллегой — тоже катала, но более низкого ранга, игрок, который играл только на верняк или на глаз [44]. То есть, используя крапленые карты или другие приемы опытного шулера. Играть без кляуз [45], то есть, пользуясь только умением и памятью, Бешенный не рисковал и всегда работал с литеркой [46] — была у него собственная команда, помогавшая загонять лохов в игру. А Король Стир был единоличником [47] и запросто мог пойти на лобовую с любым каталой. И не было в Союзе никого, кто бы его смог раздеть. Поэтому Абрам Соломонович имел презрение к Аркаше и считал того латаным босяком, способным заминехать [48] высокое искусство шпилевого. И при любом раскладе Король Стир всегда был готов дать обратку Бешенному, тем более, что его ранг в воровской среде был неизмеримо выше.
И Аркадий это понял.
— Ты, Аркаша, присаживайся, не пыли зря, — поддержал своего альтер эго Михаил Мордухович Израилов по кличке Марафон. — Мазу здесь тебе держать еще рано, а мазу тянуть [49] за Фиксу безпонтово, потому как Фикса уже жмур. А то так недолго и в анархисты [50] угодить…
Это был уже действительно серьезный намек. Бешеный понял, что рано решил сыграть свою игру и увял. Если на разборке Сионисты уже ему начнут предъявлять, то верх будет за ними при любом раскладе.
Все посмотрели на смотрящего. Хромой выдержал паузу.
— Да, Марафон прав — спросить уже не с кого. Медведь на больничке и маляву переслать не смог. Но цинус не в том, что Фиксу на скоке вальнули — цинус в том, кто вальнул. И вальнул его какой-то шкет, пионэр. Фикса стал чертогоном [51] не потому, что он бельмондо какой — так масть легла. Этот фраерок малолетний какой-то мутный. Мне цинканули из аквариума, как там все было, и потом барбос [52] один подтвердил. И расклад там такой…
Хромой очень коротко рассказал о событиях в той злосчастной для воровского сообщества Днепропетровска сберкассе. И пока он говорил, лица у троих — Бешенного, Алмаза и Берчика — вытянулись и выглядели так, будто это им только что шкет надавал по рогам и опустил прямо в той сберкассе. Потому что в рассказанное Хромым верилось с трудом. А самое главное — этот случай был фактически бесчестьем для воров. Ведь какой-то мальчишка прижмурил авторитетного вора, как какого-то котенка. Причем, не только Фиксу — его пристяжного амбала и тоже блатного Медведя. И вот в это вообще не верилось! Но — не принять на веру слова смотрящего было равносильно брошенному ему вызову. За такие слова можно было сразу получить по ушам [53].
Обсуждения были бурными. Конечно, все, что рассказал Хромой, было настолько из ряда вон, что как поступать в данном случае, никто не представлял. За убийство вора в законе на зоне, конечно же, полагалась смерть. Если же вора убил фраер, да еще и на воле, то такое не прощалось. Конечно, это выносилось на толковище [54], но сходняк, конечно, не созывали, все решалось на уровне смотрящего. Да и то — вначале разбирали ситуацию, ибо один из главных воровских законов гласил — никому не дано отбирать жизнь у человека без веской на то причины. Каждый вор это знал и поэтому причина «зажмурить» должна была быть весомой. Здесь же случай был из ряда вон — вора убил подросток. И смотрящий по Днепру попал впросак — не отреагировать на такой факт означало потерять лицо и, значит, положение. Отреагировать — значит, наказать убийцу вора. То есть, ребенка. То же самое — потерять лицо. Получается, куда ни кинь — всюду клин.
