Газлайтер. Том 17 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич (чтение книг TXT, FB2) 📗
Гостей здесь обслуживают не простые официантки, а настоящие модели, одетые в кокошники и короткие сарафаны на голое тело. Во время разговора мужчины словно невзначай поглаживают девушек по бедрам или талии, и те, улыбаясь, словно бы рады такому вниманию.
Владислав встречает меня с широкой улыбкой и стаканом в руке, словно рад своего племянника.
— Данила Степанович, а вот и ты! Добро пожаловать в «Ратарь»! — его голос звучит громче обычного, привлекая внимание к нам.
Я отвечаю кивком, ощущая на себе любопытные взгляды всей компании, и демонстрирую легкую улыбку.
— Ваше Высочество Владислав Владимирович, спасибо за приглашение! Уважаемые господа, рад познакомиться! — приветствую остальных спокойно, сдержанно.
Владислав, не теряя времени, сразу же начинает представлять меня — без лишних церемоний, по-приятельски. Первым в очереди оказывается генерал Кутузов, солидный человек с седыми висками и хитрым прищуром. Кум самого Царя. Его присутствие словно задает здесь тон, настраивая всех на нужный лад: легкомысленное веселье и расслабленную гульбу.
Рядом с ним, в идеально белом мундире, стоит полковник лейб-гвардии Павел Сергеевич Вербицкий — царский племянник и явно любитель смотреть на людей, как на объект оценки.
Остальные лица тоже, как по шаблону, проверенные и выбранные. Случайных среди них явно нет: ближайшие родственники Царя и те, кто годами подбирал ключи к доверию Его Величеству. За бильярдным столом вижу генерала Багратиона — говорят, он составляет Царю компанию в спаррингах в Спасе.
Владислав, словно заправский конферансье, продолжает представлять меня царской элите. Наконец, очередь доходит до Секретаря Совета Безопасности, давнего подручного и бывшего однокашника Царя.
Муромцев, одетый в строгий костюм, но без галстука, с расстёгнутым пиджаком, усмехается, прищурившись:
— Данила Степанович, наконец-то Владислав вас показал. А то всё прячет и прячет от нас известного на весь мир драконьего всадника.
— Ваше Сиятельство, — отвечаю с улыбкой. — Так, значит, вы поклонник Золотого? Приезжайте как-нибудь в усадьбу, прокачу.
Он смеётся, качая головой:
— Староват я уже для таких выездов, но вот младшую дочь обязательно пришлю — она, можно сказать, пересмотрела все репортажи Олечки Гривовой о вас.
Хм, прозвучало это как странный намек. Или это мне показалось? Ай да пофиг.
Признаюсь, такого я не ожидал — рассчитывал на короткую беседу с Владиславом где-нибудь в сторонке. Но нет, здесь всё по полной программе. Попал на целый парад знакомств. Тут же, как только пожимаю руку последнему из господ, ко мне подходит длинноногая модель в кокошнике. На подносе у неё — хлеб, соль и стопка беленькой.
— В «Ратаре» важные гости принимают угощение по всем традициям, — поясняет Владислав с довольной улыбкой.
Так я, значит, важный гость? Польстили, Владислав Владимирович. Что ж, не нарушаю обычаев: поднимаю стопку, выпиваю, откусываю хлеб с солью.
Кокошница широко улыбается, а генерал Багратион, не отходя от бильярдного стола, поднимает стакан французского виски, приветственно салютуя. Машу в ответ.
Владислав наклоняется ко мне:
— Данила, я отойду на пару минут, — он кивает в сторону Секретаря Совбеза. — Нужно срочно кое-что обсудить с Игорем Сергеевичем.
— Конечно, Владислав Владимирович. Делайте своё дело. Обсудим наши вопросы сразу как вернетесь, — киваю.
Я остаюсь в салоне и, заметив генерала Кутузова чуть поодаль, решаю завязать разговор. Он занят тем, что обдумывает что-то, время от времени делая неспешные движения, попивая бренди.
— Генерал, насколько мне известно, вы тоже участвовали в Ханьской войне? — спрашиваю, словно невзначай.
Кутузов поворачивается ко мне, в глазах мелькает тень воспоминаний. На бородатом лице появляется едва заметная улыбка.
— Верно. Видели там многое, чего другим и врагу бы не пожелал. Но вы провернули удачную операцию со стариком Фирсовым, если я не ошибаюсь, когда вошли в Тибет.
— Было дело, — соглашаюсь, кивая. — Удалось провести проникнуть вглубь Хань с минимальными потерями. Да и сократили жертвы в войне.
В этот момент к нам развязно подходит Вербицкий и вклинивается в разговор.
— Сократить жертвы? Вот как. Рано вы свернули войну, Данила Степанович. Ох, очень рано. Так никому и не дали проявить героизм. У нас был отличный шанс раздавить этих рисоведов окончательно.
Я приподнимаю бровь, отвечая с иронией:
— Неужели, Ваше Высочество? А я вот слышал, Царь себя отлично проявил: целые равнины с ханьскими полками были сожжены на границе. Короткий срок войны его не ограничил. Так что другим-то мешало отличиться?
Вербицкий хмыкает, смотрит на меня с легкой неприязнью, явно недоволен моим ответом. Кутузов, видя, что разговор выходит за рамки вежливости, смягчая тон.
— Солдат сберечь — это тоже героизм. Данила Степанович, с задачей вы справились как надо. Да и мирная жизнь всё-таки приятнее, можно наконец уделить внимание семьям.
Вербицкий тут же подхватывает с едва заметной усмешкой:
— К слову о семье, граф Данила. Ловко вы, надо признать, нашли свою «сестру-потеряшку». Красивый ход.
— Что вы имеете в виду, Ваше Высочество? — спрашиваю хмуро.
— Да так, в истории часто бывало, что к роду «удачно» добавляли бастардов, — с усмешкой пожимает плечами Вербицкий. — Невеста с Роем — весьма привлекательный актив. Помолвку, я думаю, вполне можно обсудить. Я только «за».
Тон его мне не нравится. Очень не нравится. Он что, сам себе ищет неприятностей? Или просто не умеет нормально разговаривать?
— Обсудить можно что угодно, разумеется, — отвечаю. — Но всё-таки мнение моей сестры здесь решит многое. А она, к слову, сейчас не особо настроена идти под венец. Так что имейте это в виду.
Вербицкий хмыкает, смотря на меня со смесью снисхождения и насмешки.
— Забавно, конечно, но не нужно изображать здесь игру на повышение, граф. Вам же ясно как день, что эта партия — ваш лучший шанс. Выше не поднимитесь. Это Олимп. Так что оставьте свои покерные трюки, — с усмешкой произносит Вербицкий.
Так, секунду. Под «этой партией» он, выходит, имеет в виду… себя? Мало того, что нацелился на мою сестру, так еще сам себя «Олимпом» называет? Каков нарцисс-то. Да чтобы тебя все чихуястребы этого мира поклевали, беломундирный пижон! Будь ты хоть трижды царских кровей и в орденах с головы до ног, хоть весь себя в благородных гербах увесь — лучше сразу вырежи себе титул из картона. Моя сестра тебе не светит.
— Покерные трюки, говорите? — поднимаю бровь с едва заметной иронией. — Вы ошибаетесь, Ваше Высочество. Я искренне люблю свою сестру.
Он усмехается, качая головой:
— А как же иначе? Конечно, «любите». Но сватов я всё равно пришлю. Уверен, вам будет что обсудить.
— Разве что одно короткое слово — «нет», — парирую я с холодной улыбкой.
Вербицкий усмехается и, подхватив одну из моделей за талию, уверенно ведёт её в тёмные аллеи за верандой. Кокошница довольно прижимается к нему, хотя прекрасно понимает, зачем её потащили в темноту. Кутузов, наблюдая за этим, лишь слегка кривится, его взгляд говорит: «Ну, что с него взять, такой уж он».
Меня твердолобость Вербицкого раздражает всё сильнее, особенно после его непрозрачного намёка, будто я выставляю свою сестру на аристократический торг. Продать Катю этому беломундирному кретину, который, похоже, и по сей день считает поражение врага в Ханьской войне катастрофой для личных амбиций? Человеку, который вздохнул бы с облегчением, если бы боевые действия растянулись ещё на год-другой, лишь бы успеть поиграть в героя на поле боя? Он мог бы держать эти мысли при себе, но прямо бросать на обсуждение? Совсем оборзел полковник.
Сажусь в кресло, обдумывая, как бы проучить надменного лейб-гвардейца, этого царского племянника, что так ловко прячется за своим высоким происхождением. Идеи крутятся в голове, от самых безобидных до совсем смелых, но душу греет мысль сделать что-нибудь эффектное.
