Сквозь Тьму и… Тьму - Краснов Антон (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗

– Идет, – сказал Леннар.

– Тогда жду тебя у кривого дерева, что возле дороги в столицу. Да вино не забудь! – добавил весельчак Лайбо и умчался.

Ингер и его братья были в мастерской, старик Герлинн со своей старухой дремал после сытного обеда, так что Леннар беспрепятственно взял повозку и осла. Он уже выехал за ворота, когда его остановил голос Инары:

– Ты куда?

Леннар не ответил; впрочем, она и не стала вдаваться в дальнейшие расспросы, а просто села на край повозки и сказала:

– Я сама знаю. Я с тобой, можно?

– Ингер будет гневаться.

– А он так и так будет. Ну, после того что уже было, он не станет вымещать свою злобу на тебе. Да и добрый он, отходчивый. Поехали. Ведь ты – к Поющей расщелине?

Леннар окинул взглядом девушку, которую он сам назвал сестрой, и отметил, что она зачем-то надела лучшее свое платье, в котором по праздникам ходит в деревенскую храмовую башенку. На ее побледневшем лице особенно темными казалась большие бархатные глаза. Инара отлично чувствовала, что он смотрит, но не поднимала взгляда. Промолвила:

– Наверное, Лайбо тебя ждет, так?

– Ты догадливая.

– А ты… – Она вскинула глаза и, сведя брови, договорила: – А ты закрытый. Как дверь за пятью замками и дюжиной засовов. Не скажу – темный, но… Я не могу понять тебя.

– Да я сам не могу понять себя! – с хорошо сыгранной веселостью отозвался Леннар и хлестнул осла по налитому боку.

К Поющей расщелине они приехали, когда уже начало смеркаться. Небо посерело, подтаивающие желтые круги пролегли в его неизмеримой высоте. Лайбо непрестанно крутил головой, острил, суетился, пил вино и норовил ухватить Инару то за бок, то за бедро, а то и за грудь. Кончилось тем, что она врезала ему под дых, да так, что шутник сверзился с повозки и едва не свернул себе шею. Рука у Инары была тяжелая, как у ее отца и братьев. Леннар, правивший повозкой, не обернулся, а только хмыкнул.

– Видишь, во-о-он там, в небе, неподвижное серое облачко, низкое, унылое такое, – наконец, сказал Лайбо. – Видишь? Оно стоит точно над Поющей расщелиной. Дождь ли, ветер или ясно, оно всегда тут. Так что Поющую определяют издалека и – объезжают стороной. Так заповедано Храмом. Хотя сами храмовники и даже Ревнители, орденские братья, не очень-то сюда суются. Так что ежели ты хочешь поближе – поехали. Только Инару тут оставим. Узнай Ингер, что мы ее к самой расщелине таскали, не сносить нам тогда головы. Лично моя мне еще пригодится: я на ярмарке а-атличный картуз прикупил! Перед девками красоваться горазд, – сообщил Лайбо и прыгнул с повозки. – Дальше пешком, – закончил он. – На возу не проедешь. Сиди тут, девка.

– Девкой ту овцу будешь называть, на которой жениться собирался, – отповедала Инара. – С вами пойду.

– А кто ж повозку и осла будет караулить? Нет, мне-то все едино, добро не мое, а кожевенниково. Ему и убыток, если что.

– Да где ж ты видел, чтоб рядом с Поющими расщелинами или Язвами Илдыза воровали скот и добро? – ответила девушка. – Ой, говори, да не заговаривайся, Лайбо-плут!

Леннар уже не слышал перепалки. Перепрыгивая с камня на камень, взбираясь по склонам холмов и преодолевая овражки, он продвигался к Поющей расщелине. Верно было название, данное крестьянами: странные, тоскливые звуки наполняли воздух в этом месте, они стелились над неровной почвой, над громоздившимися там и сям валунами, над грядами неровных острых холмов, поросших мясистыми хвощами и сероватым мхом. Можно было бы сказать, что это выл ветер, – когда б воздух не был совершенно неподвижен, глух, словно все движение в нем остановилось, ветер устал и припал к земле…

Леннар преодолел крутое взгорье, поросшее редкой желтоватой травой, похожей на вереск. Тут из земли торчали зазубренные каменные осколки, похожие на зубы вымершего хищного гиганта. Леннар взглянул вниз, под ноги – туда, где в трех анниях [5] под ним в земле проходил прямой черный пролом. В нем и вдоль него танцевала серая пыль, и именно из глубин пролома рвались эти странные завывающие звуки. Пролом был необычайно правильной формы, и создавалось впечатление, что не природа, а чьи-то умелые руки выбили в здешней скальной породе эту расщелину. Пролом в земле был не шире шага, длиной около тридцати шагов и с каждой стороны заканчивался волнообразным изгибом. Сверху, особенно в сумерках, могло показаться, что на землю бросили огромную черную полосу металла ли, выкрашенного или обугленного дерева ли…

– Уф…

Леннар присел на корточки и, взяв с земли камешек, бросил в Поющую расщелину. Прислушался. Поначалу ничего не изменилось, но вдруг среди унылого завывания выделился резкий, все крепнущий звук, рванул – и Леннару показалось, что окружающие его сумерки с треском подались, разорвались, раздернулись, как крепкая, но уступающаяся напору ткань. Леннар машинально отпрянул и, обернувшись, увидел, что к нему подходят Инара и Лайбо. Оба мрачны и напряжены.

– Я однажды на спор туда помочился, – вдруг сообщил Лайбо, – давно, еще в детстве… Ух, влетело! Пять седмиц меня отмаливали, откачивали!

– А что случилось?..

– Огонь. Оттуда вырвался сноп огня. Хохочущего огня. Конечно, мне могло показаться, но только я потом на год дар речи потерял. А все равно с тех пор манит меня к таким вот проклятым местам. Это как больной зуб, знаешь – больно, а руки так и тянутся в нем лучиной поковырять, боль промерить до дна…

Леннар промолчал. И даже Инара, узнавшая его лучше остальных, не могла понять по лицу Леннара, что думает обо всем этом странный найденыш из Проклятого леса.

А может – просто не хотела, боялась понять.

Когда домашние узнали, куда ездили Леннар и Инара, Ингер хотел придушить Леннара шлеей, но вовремя образумился и только прошипел:

– Ладно, сам, видать, подпорченный… но Инару… Инару-то, сестру, зачем туда потащил?!

– Видно, судьба моя такая – хотеть того, что тебе не мило, брат, – резко ответила Инара, и было в ее голосе что-то такое, что никто не рискнул возражать ей. Даже вздорный папаша, старик Герлинн, упрямец и самодур.

А Леннар этой ночью никак не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок, а перед глазами стоял провал Поющей расщелины – геометрически правильной формы, в виде вытянутого прямоугольника со сторонами в один и тридцать шагов… И выл, выл в ушах разрываемый серый воздух…

…Так вот, как раз на следующий день Ингер отправился в Ланкарнак на новой телеге, запряженной ослом в новой же, свежевыделанной кожаной упряжи. Он взял вровень своего обычного товару и – нового, по советам Леннара сработанного. Его напутствовали добрыми словами и призвали к осторожности. Особенно упорно повторял старик Герлинн: «Будь осторожен, будь осторожен, сынок!» Отец знал, что говорил.

Как раз в этот день, проводив Ингера, Леннар вышел на дорогу; в этот день застала его в задумчивости Инара и состоялся этот короткий, чуть сбивчивый разговор:

– Ты хочешь уйти от нас?

– Я не знаю.

– Но ты не останешься?

– Я не знаю.

Молчание. Пыль, танцующая фонтанчиками по сельской дороге. Чарующий запах горькой полыни…

– Зачем тебе это? Поющая расщелина, вопросы о Язвах Илдыза? О «лепестке Ааааму», чье истинное Имя неназываемо?

– Нет, не я – кто-то внутри меня спрашивает.

– Что это? – вдруг спросила Инара, вглядываясь в даль.

Леннар прищурился и произнес:

– Я ничего не вижу.

– Наверное, ты еще не совсем выздоровел, – сказала Инара и, как ни грустно ей было, едва удержалась от смеха: вспомнила, что говорил по этому поводу Ингер, пострадавший от руки болезного Леннара.

– Да нет, мои глаза хорошо видят, – отозвался он.

– Тогда гляди: вон там!!!

Вдали показалось облако пыли, которое поднималось на дороге всякий раз, когда ехал обоз с ярмарки или скакали верховые из пошлинного обложения Ланкарнака. Но у Инары была тонкая интуиция, несравненно более тонкая, чем у Леннара, который, кажется, еще не отошел, не оттаял до конца от своего недуга. Она широко раскрыла глаза и произнесла: