Парящий мост в звездном свете (ЛП) - Кавахара Рэки (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
Придя в себя, Харуюки обнаружил, что сидит в гостиной один.
Однако, по-видимому, все произошедшее ему не почудилось – из ванной, расположенной через коридор, доносилось слабое гудение фена.
Синапсы в его мозгу, скучавшие последние два часа, наконец-то врубили первую передачу, и мысли Харуюки задвигались, начиная с того самого места, где оборвались.
«Если я сейчас уйду, это будет просто трата времени». Следует ли это понимать так, что она не собирается возвращаться домой до завтрашней гонки? Тогда, значит, это неизбежно приводит к тому, что Черноснежка останется здесь на ночь? Иными словами, она «остается с ночевкой»? Такая ситуация вообще допустима с точки зрения закона и этики, хоть они и всего лишь ученики средней школы? Но по-другому ведь ее слова не интерпретируешь, правда?
…Нет, не смей трястись! Даже в таком положении ты должен сохранять спокойствие! В конце концов, это не первый раз, она уже оставалась с ночевкой, и никаких таких чувств тогда не было; да, но тогда здесь была еще Нико, более того, они спали в гостиной после марафона с древними играми…
– Спасибо, что позволил воспользоваться ванной.
Дверь гостиной внезапно открылась, заставив Харуюки подпрыгнуть на месте и повернуть голову на источник голоса с такой быстротой, что он чуть шею себе не сломал.
Черноснежка была в простой тускло-серой пижаме. Видимо, она ее купила в магазине на первом этаже дома. Растирая полотенцем волосы за затылком, она с легкой улыбкой продолжила:
– Почему-то у меня становится все больше и больше пижам.
– А-ага… ну, тогда тебе лучше просто оставить здесь одну.
Это Харуюки сказал на автомате, и только потом до него дошло, что именно он сказал.
– Не, я, я, я, я вовсе не это имел в виду, я в-в-в-вовсе не хотел сказать, что хочу, чтобы ты еще осталась на ночь из-за грозы, не-не-нет, я не имею в виду, что мне это не нравится или типа того, просто, это, нууу…
Харуюки беспорядочно махал руками и тряс головой. Черноснежка широко (хотя и немного смущенно) улыбнулась и спасла его:
– Может, тоже примешь ванну, пока вода не остыла?
– Да! Точно!
Слетев с дивана, Харуюки на полной скорости сбежал из гостиной.
Приняв ванну (хотя из-за пара в воздухе, оставшегося после купания Черноснежки, его опять охватило замешательство), он вместо пижамы надел тренировочный костюм и начал тщательно раздумывать, какой из нескольких имеющихся вариантов действий выбрать.
Ответ, к которому он в конечном итоге пришел, был –
– Эмм, семпай, пожалуйста, заночуй в комнате моей матери! Дверь в самом конце коридора! Ну и, т-т-тогда, спокойной ночи!
Промямлив это от входа в гостиную, он тут же закрылся в своей комнате и спрятался под одеяло с головой – что, если подумать, было малость… да нет, совершенно постыдно с его стороны.
Он смутно догадывался, что Черноснежка решила остаться на ночь, потому что хотела о чем-то поговорить. Однако Харуюки не верил, что сможет сохранить спокойствие, сидя лицом к лицу с Черноснежкой-в-пижаме. Его мозг и так уже перегрелся – скорее всего, он будет нести околесицу, говорить про сто бессмысленных вещей, вместо того чтобы просто молчать. Мало того – ничего странного не будет, если он сразу же вырубится от гипервентиляции, дегидратации и аритмии.
Если все должно так закончиться, то уж лучше он вместо этого спрячется в своей комнате и спрячет голову под одеяло. По крайней мере тогда у него не останутся на всю жизнь воспоминания, от которых он впоследствии будет орать «уааа!» или «гяааа!».
Впервые за долгое время врубив режим затворника, изо всех сил втопив педаль заднего хода, Харуюки продолжал лежать скрючившись в постели и скрипеть зубами от презрения к себе. А я еще думал, что стал сильнее. Всего лишь мое воображение.
Вот почему минут десять спустя, когда он услышал легкий стук в дверь и слова «Можно немного поговорить с тобой?», он был безумно удивлен, что не стал притворяться спящим.
Вместо этого Харуюки сел на кровати и, сделав глубокий вдох, прогнал изнутри себя слабость, после чего хрипло, но отчетливо произнес:
– Заходи.
Черноснежка открыла дверь и беззвучно вошла. Почему-то в руках она держала одну из больших подушек с дивана в гостиной. Окинув комнату взглядом, она быстро подошла к кровати Харуюки и села на краешек спиной к нему.
– Я думала, ты скажешь «нет», – тихо сказала Черноснежка. Харуюки так же тихо ответил:
– …Я тоже так думал.
– Почему ты передумал?
– Хмм… это…
Харуюки был на удивление спокоен. Наоборот, в этой невероятной ситуации он ощущал прилив какой-то безмятежности. Возможно, от облегчения, что он в последнюю секунду не совершил ужасную ошибку.
– …Потому что я уверен, что ты хочешь поговорить о чем-то очень важном, семпай.
– Да, и ты, после того как это заметил, решил быстренько удрать и заснуть?
Увидев, как ее хрупкая спина вздрогнула и застыла, Харуюки заскреб рукой в затылке и извинился.
– П-прости.
– …Ладно, я тебя прощаю, раз уж ты все-таки пустил меня к себе в комнату.
Напряжение ушло из плеч Черноснежки, и она, чуть развернувшись, взглянула на сидящего в середине кровати Харуюки. Лицо ее было ласковым, но, как он и ожидал, тень печали, прятавшаяся в этом лице все последнее время, никуда не делась.
Черноснежка подняла руку и погладила тонкими пальцами лаково-черный нейролинкер у себя на шее. И одновременно тихо прошептала:
– «Те, у кого не остается очков и кто теряет "Брэйн Бёрст", вместе с тем теряют и все воспоминания о нем».
У Харуюки перехватило дыхание. Черноснежка говорила о системе сохранения «Brain Burst» в тайне, в существовании которой и она, и Харуюки убедились без малого два месяца назад. Для проигравших это было спасение, но в то же время и высшая форма наказания.
Опустив голову, Черноснежка улыбнулась; ее улыбка таила в себе смесь самых разных чувств.
– Это раньше были только слухи, но, когда я увидела, что это правило есть на самом деле и никаких сомнений просто не могло оставаться, мне стало очень страшно. Потому что если кто-то из других королей хоть раз меня одолеет, в тот самый момент я полностью забуду, кто я есть. Но, Харуюки-кун. В то же самое время мне… стало легче на душе…
Харуюки пришел в замешательство – смысла этих слов он не понял. Черноснежка с еще большей силой сжала подушку у себя на коленях и продолжила, опустив голову:
– …Два с половиной года назад во время встречи королей я внезапно атаковала одного из них и навсегда изгнала его из Ускоренного мира. С тех самых пор я в самой-самой глубине души боялась. Я думала, что он… тот мальчик, который был когда-то Красным королем первого поколения, Ред Райдером, живет где-то в Токио и ненавидит меня.
Харуюки шумно втянул воздух.
Эту историю он уже несколько раз слышал. Более того, он даже видел однажды запись того, как это было. И он должен был понимать, какой громадный шрам то убийство оставило на сердце Черноснежки; но он по глупости решил, что она уже перетерпела эту боль.
Невольно подавшись всем телом к сидящей на левом краю кровати Черноснежке, Харуюки быстро сказал:
– Но… даже если внезапная атака… это ведь была законная атака, по правилам? И кроме того, у него ведь тогда еще не было договора о ненападении с другими командирами легионов. Раз так, он не должен был тебя ненавидеть –
Черноснежка мягко, но решительно покачала головой и перебила отчаянное словоизлияние Харуюки.
– Неверно, Харуюки-кун.
– Э… не… неверно?..
– Прием, которым я отрубила голову Ред Райдеру, – моя спецатака восьмого уровня «Дес бай эмбрейсинг». Ее дальность всего семьдесят сантиметров, зато она очень мощная. …Однако, какой бы мощной она ни была, ее не хватило бы, чтобы мгновенно убить Райдера, – он ведь был того же уровня, что и я, и защита его была следующей после зеленого и синего, аватаров ближнего боя. Да… думаю, ты уже понял. Я тогда подключила систему инкарнации. Я применила запретную силу, которую все семь королей поклялись не применять после того, как уничтожили Кром Дизастера четвертого поколения…
