Чужой (v2) - Круз Мария (читать книги .txt) 📗
С трудом составил список номеров с ключей, чтобы каждый раз, открыв бокс, не перебирать все бирки «подходит/не подходит», а так, пальцем по бумаге водить. Но к концу этого процесса у меня чуть не в глазах двоиться начало.
— Хорош фигней страдать, надо спать ложиться, — пришел я к выводу.
Идея спать в гостиной не вдохновляла, хоть она здесь и маленькая. Но окон в ней некоторый избыток. Выбрал детскую — меньшую из двух спален, задвинул мебелью окно в несколько слоев, чтобы ни внутрь не заглянуть было, ни вломиться без шума, а потом и дверь завалил. И только потом улегся на коротковатую и узкую детскую кровать, забравшись в новый спальный мешок. И дробовик под руку положил.
10
С утра было как-то совсем паршиво, словно палками ночью били. Поднял сам себя с постели за шиворот, заставил выпить горячего кофе и сесть в «джип». Сил хватило найти в связке ключи и ими открыть еще два ряда боксов. И в самом последнем во втором ряду, когда я уже решил махнуть рукой на еще один пропавший день и ехать в дом, отлеживаться, удача улыбнулась. В боксе нашелся маленький самолет с забавной «головастой» кабиной, прозрачной с боков.
— «Эрпракт Эй двадцать два Эл Эс Фоксбэт» — прочитал я вслух надпись на носу желтого самолетика. — А ничего так.
Реально самолет небольшой, такой, о каком мне и мечталось. Два кресла в кабине, сдвинутых тесно боками. Приборная панель ничуть не сложнее чем у По-2, разве что экранчик навигационной системы добавлен. Штурвал с рогульками. Покрышки на удивление большие, прямо автомобильные, можно, наверное, на любой грунт садиться. И кататься по нему как на машине, до кучи. Прямые, недлинные, но широкие крылья, тонкая балка хвоста, довольно высокий киль. В отличие от того «куиксильвера», что видел вчера — металлический. Да, самый настоящий люминь кругом. Все. Ключ от него у меня есть. Документы… документы надо у продавца искать, получается.
— Вот и пошли искать, — погнал я сам себя.
Какой-то тормозной и задумчивый стал, проскочил мимо офиса продавца, доехал почти до дома и лишь там вспомнил, куда мне надо. Вернулся. Минут двадцать копался в шкафу, перебирая пластиковые папки, пока не нашел ту, что нужна. Пролистал, сравнил номера, тупо глядя в список, потом выматерился и вышел к машине, с наслаждением вдохнув пронесшийся над полем прохладный ветер. Все, домой, домой, что-то я совсем расклеился.
Дома попытался поесть, но не получилось, кусок в горло не лез. Напился чаю, пошел умыться и… увидел себя в зеркало.
— Приплыли, что ли? — спросил я, разглядывая сыпь красных мелких пятен на лице. — Четыре месяца же инкубационный, куда так скоро? И где мой иммунитет?
Вот так. Сколько там смертность? Девяносто процентов? А потом еще половинка на половинку что психом стану?
Странно. Не страшно. Просто тоскливо как-то. А может это из-за температуры у меня такая моральная тупость? А температура есть, это точно. Поискать градусник? В доме напротив наверняка найдется. А толку? Я все равно фаренгейты в цельсии переводить не умею, что мне с него толку? Я и сейчас чувствую, что руки холодные, а голова такая, что хоть сковородку на нее ставь.
Что-то от температуры у меня есть? Вроде был тайленол какой-то, я его по рекламе помню. Принять? А толку?
Толку, толку, а помирать зачем с дополнительными неудобствами?
Порывшись в сумке, нашел полиэтиленовый пакет с прихваченными из дому лекарствами. Жаропонижающие, болеутоляющие. И все. От насморка капли еще, но насморка нет. Закинулся тайленолом, запив водой из пластиковой бутылки, затем собрал все барахло и пошел в детскую спальню, затащив, несмотря на то, что сил вообще почти не осталось, туда еще и тумбу из хозяйской спальни. К двери привалю, надежней будет.
Завалившись на кровать, попытался уснуть, но вместо сна получалась какая-то ерунда, даже не пойму, то ли снится что-то, то ли брежу, то ли просто навязчиво о чем-то думаю, а о чем — сам не пойму. На месте не лежится, барахтаюсь с боку на бок, голова словно сама по себе, отдельной жизнью живет, без тела.
Взял с прикроватной тумбочки револьвер, прикинул в руке. Ну что, рассчитывать на десять процентов или все это прямо сейчас прекратить? Похоже, что инкубационный период не для пришельцев, нас вот так, сразу разбирает, так? Хотя, что там болтали по радио? Шансы есть, но… какие? А может все же…?
Стоп.
Я здесь что, один?
Мне еще свою женщину искать.
Она заразилась?
А хоть бы и так. Искать все равно надо. А для этого и десять процентов вполне хороший шанс. Любой шанс — он уже есть, за ним надо тянуться.
Блин, как мне хреново… что-то плывет все. И башка трещит. Надо еще и «от башки» таблеток. Кашель еще… при кори есть кашель или я какое-нибудь воспаление легких подхватил? Ну да, ну да, с красной сыпью.
Чего там еще? Больше пить? Или это при гриппе и всяком таком? А похрен, все равно больше. Схватил бутылку с пола, выпил чуть не половину, залпом. Так, а как в уборную потом? Разбирать баррикаду у двери? А придется. По малой нужде в окно можно, но опять баррикада. Да плевать.
Отвалился на кровать, тяжело дыша. Что-то вообще силы ушли, даже вот подняться и попить — уже тяжкий труд. Не годится так совсем. И вообще дышать тяжело, получается как у рыбы на песке. И свое дыхание слышу, оно в голове эхом словно.
Мать его, как же мне хреново.
И вот так вот весь мир? Неделя такого, потом… потом у нас что на очереди? Энцефалит? Две недели дикой головной боли, жара — и смерть? Ладно, мне бы эту неделю протянуть.
Холодно, знобит, ноги такие холодные, что ими даже друг друга касаться тяжело. Согреться не могу. Рук не чувствую, словно онемели. Что-то ими делаю, но как будто кем-то другим управляю. Заставил все же выбраться себя из спальника, развязал еще два спальника, расстегнул, накинул на себя сверху как одеяла, может согреюсь.
11
Спал или не спал — я сам не понял. Вроде помню сны, но могу помнить и бред. Лучше не стало, но как-то привык. Глаза слиплись так, словно клеем веки кто-то намазал. С трудом разлепил, промыл водой. Подошел к зеркалу — а они как у кролика, красные и мутные. Сыпь по всему лицу, заметней всего на скулах и лбу. Провел пальцем — странная какая-то, вроде даже не сыпь, а как сосуды полопались под кожей. Бывает так, например, если долго тяжелую сумку на ремне нести, а потом на плечо глянуть.
Попытался есть, но сумел откусить половину консервированной сосиски — и все. Вода скоро кончится, надо будет искать. А как искать? В кафетерии терминала вроде бы была, я помню бутылки. Надо будет как-нибудь доехать. Но на сегодня хватит, сегодня никуда не пойду. Не могу потому что. Мне бы до уборной сейчас добрести — и то уже подвиг будет.
Добрел, стуча зубами от озноба и завернувшись в спальник. Потом добрел обратно и просто свалился, чувствуя, что комната кружится, и я не могу в ней сориентироваться. Температура, похоже, вообще зашкаливает. Принял таблеток, понимая, что толку от них, что мертвому припарка. Но я пока живой вообще-то, так что пусть толк будет.
Стуча зубами, натянул на себя все три спальника, накрылся с головой, стараясь надышать под них тепла, может, хоть так согреюсь. Немного помогло, но именно что немного. Все равно холодно, но хоть озноб прекратился. Надо будет поесть. Как угодно, хоть самого себя застрелить угрожая, но что-то съесть. Я чувствую, как болезнь вытягивает из меня все силы, во мне нет никакого запаса энергии, мне надо горючее.
Чуть согревшись, схватил банку с сосисками и так, холодные, начал запихивать в рот одну за другой, кое-как их жуя и глотая. Не лезет, но сожрал почти всю банку, правда потом еще и тошнота накатила. Но прошла, и еда осталась в желудке. Хоть за это спасибо не знаю кому.
Больше пить, больше пить. И завтра привезти воды. С утра. Как угодно, хоть мертвому встать — и привезти, это совсем недалеко. И чаю бы сейчас, вот чаю бы я… но кипятить воду сил нет, не могу. Я сейчас, наверное, под пистолетом бы с кровати не встал.
