Стратегия обмана. Трилогия (СИ) - Ванина Антонина (книги полностью txt) 📗
Отец Матео хотел было сострить и спросить, уверен ли Пэлем, что Фортвудс не переплюнул Супер-СИСМИ, но тактично не стал этого говорить. А Пэлем продолжал:
- Помните, позавчера Агджа сказал, что к нему в тюрьму приходил генерал Музумечи? Так вот, вчера Музумечи чуть ли не кричал на своём суде, что он Агджу никогда не видел, с Пандико никогда не говорил, что всё это провокация, а он сам невинно оболганный
- Так Музумечи под следствием?
- Как и Пацьенца. Правда, он в Штатах, и выдавать его оттуда, видимо, никто не собирается. Синдону ведь тоже пять лет не выдают. Хотя, кто знает, как сейчас пойдут дела. Я слышал, что прокурор республики готовится взять под контроль все три дела в судах - о покушении на папу, о Супер-СИСМИ и о мафии, чтобы выявить реальные связи между ними. Интересные должно быть его ожидают результаты.
Прошло больше месяца с момента начала суда. На очередном заседании председатель поймал Агджу на противоречиях:
- Так вы видели Росицу Антонову или нет?
- Я никогда не был знаком с женой Антонова. Мы не встречались на его квартире. Я никогда там не был.
- Как же вы смогли описать квартиру Антонова, если никогда там не были? Откуда вам известна тамошняя обстановка?
- Из газет.
Из каких, Агджа уточнить не смог, да и не мудрено. В прессе описанием квартир подозреваемых не занимаются - журналистам, как и читателям, это не интересно. Но видимо описание квартиры было, а откуда, наверное, знают ныне подследственные генерал Музумечи и Франческо Пацьенца.
Через полтора месяца от начала суда на двадцать шестом его заседании, суд наконец, дал слово обвиняемому - Сергею Антонову.
В своём обращении к суду он говорил спокойно и с достоинством стоя у микрофона почти неподвижно. Было заметно, как Антонов измучен, скорее морально, нежели физически. И всё же преисполненный скромности, он говорил:
- Уважаемый господин председатель, господа присяжные заседатели, прежде хочу сказать, что перед вами стоит невиновный, оболганный человек. Много клеветы было произнесено в этом зале против моей родины, против меня и против нас, болгар. Убеждён, истина одна - я невиновен. Ничего не имею общего со всей этой невероятной историей, в которой меня обвиняют. Никогда я не видел, никогда не встречался с человеком, который меня обвиняет. Я убежден, люди разберутся в истине. Знаю, все обвинения против меня и моей страны являются фантастическими измышлениями, абсурдной клеветой. Убежден, в ходе настоящего процесса истина восторжествует и непременно наступит тот прекрасный день, когда я вернусь на родину, к своей семье и друзьям. Этого дня я жду с момента моего ареста.
И вот, наконец, началась очная ставка, которую так долго ждали. Агджа убеждал суд, что знаком с Антоновым с ноября 1980 года, Антонов же отвечал, что Агджу не знает. Агджа говорил, что это Антонов привёз его к площади Святого Петра в день покушения, Антонов же отвечал, что в этот день был в офисе своей компании, и это могут подтвердить его коллеги. Агджа уверял всех, что бывал в доме Антонова, но ошибся в одном - сказал, что на окнах были жалюзи, как у соседей, а не шторы, как это было на самом деле.
Очную ставку Агджа провалил с треском.
После этого заседания уже мало кто безоговорочно верил в "болгарский след". Единственная версия покушения, что годами не исчезала из СМИ, дала основательную трещину. Единственный свидетель обвинения уже полтора месяца показывал себя отъявленным лжецом. Иных доказательств вины Антонова не существовало. Многим присутствующим в зале становилось понятно, что скоро суд закончится, и Антонова освободят за отсутствием состава преступления.
А в это время закончился суд над Супер-СИСМИ. Генерал Музумечи, что так отчаянно кричал в суде, что не знает турецкого террориста и неаполитанских каморристов, получил девять лет тюрьмы. Пацьенце заочно присудили восемь с половиной лет.
На очередном заседании председателю суда удалось запутать Агджу своими вопросами, и тот проговорился:
- Я уже все сказал. Я единственный, кто ответственен за покушение.
Адвокат Антонова не мог упустить такой шанс и тут же задал вопрос:
- Что значит, когда вы говорите, что вы единственный виновный?
- Адвокат хочет знать, - уточнил председатель, - отказываетесь ли вы от утверждения об участии болгар?
Но сенсации не произошло, и Агджа снова пустился в дебри:
- Я сказал, что мне никто не подсказывал. Я думал нанести удар по христианству. Меня осудили, потому что я пролил кровь. Я мусульманин, но я и Иисус Христос. Некоторые не могут понять этого. Сотни тысяч людей погибнут, потому что Ватикан, нет, Белый Дом и ООН не слышат мой голос. Я сказал это и его святейшеству папе.
Ник Пэлем прошептал Мурсиа:
- Я не эксперт в разгадке тайных смыслов речей Агджи, но он что, сейчас обвинил Белый Дом в покушении на папу?
- Понятия не имею, - отмахнулся отец Матео.
Он и сам не понимал, что происходит. Снова Агджа начал строить из себя сумасшедшего и называться Иисусом Христом. Вот только при чём тут Белый Дом и ООН, понять было трудно.
А допрос продолжался:
- Почему вы, зная, что в розыске, снимаете номер в гостинице, а ваши соучастники, которых никто не знает, живут в частном доме?
- Все к одному и тому же вопросу будем возвращаться? - раздраженно проговорил Агджа. - Я имею право, чтобы вы мне верили.
- Зачем вы оставили паспорт в гостинице? - настаивал председатель. - Зачем там же оставили письмо с объяснением, почему стреляли в папу? Вы хотели, чтоб вас поймали?
Агджа кинул нервное:
- Я не в состоянии дать объяснение на все вопросы, - и тихо прибавил, - я не могу придумать ничего нового.
Председатель суда и сам не выдержал и спросил:
- В каждом протоколе следствия вы заявляли о желании сотрудничать с правосудием. Так начните же говорить, наконец, правду?
- Я думал, что от меня хотят обвинений против болгар. Я отвечал так, чтобы понравиться суду.
После такого признания отец Матео был уверен, что до окончания суда и снятия обвинений с Антонова остались считанные дни.
Новое заседание принесло новые сюрпризы.
- 11 июля у вас было конфисковано письмо, адресованное некоей женщине, - начал председатель, обращаясь к Агдже. - К письму приложена вырезка из газеты, в ней сообщается о похищении два года назад гражданки Эмануэлы Орланди. На самой вырезке ручкой поставлена надпись "ЦРУ", знак вопроса и приписка "дорогие приятели". Я спрашиваю вас, кто такие "дорогие приятели", и каким образом ваша знакомая могла им передать ваше послание?
- Это не имеет ничего общего с покушением на папу.
- Отвечайте точно на вопрос.
- Я рассчитывал на правовую помощь.
- Но вы же пишите не мне или адвокату. Кому адресовано послание?
- Американцам.
- На что вы рассчитывали?
- Рассчитывал после процесса на помощь и сотрудничество кое с кем.
- Что должна была сделать с письмом та женщина?
- Это трудно объяснить...
- Оставьте эти ваши "трудно"! - вскипел председатель. - Почему вы пишете этой женщине: "Я надеюсь на друзей из ЦРУ, которые могут склонить турецкое и итальянское правительства сотрудничать с Ватиканом и Коста-Рикой". Что общего у той женщины и ЦРУ?
- Ничего... Я знал, что письмо будет задержано цензурой и появится на процессе.
- При чём здесь Коста-Рика?
- Там мне обещано убежище в обмен на освобождение Эмануэлы Орланди.
- Почему тогда вы обращаетесь к ЦРУ?
- Я рассчитываю на его помощь. Там служат люди, которые верят в Бога.
- Это параноик, - вступил в бой адвокат одного из заочно судимых турок. - Сколько можно уже это слушать. Я настаиваю, чтобы Агдже была проведена психиатрическая экспертиза
