Тысячелетний воин Ярополк (СИ) - Осипов Игорь (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Но я уже знал повадки этих тварей, и потому просто-напросто перехватил её за запястье и потянул на себя, одновременно с этим отступая. Рука стала удлиняться, как эта… резина, а тварь заверещала и вцепилась второй лапой в край люка. Теперь её нужно тащить, как рака из норы, а рубить не стоит, спрячется, не достанешь.
Народ зашумел, наблюдая за нашим поединком. Я тянул, жилы кикиморы противно хрустели, а сама она истошно верещала.
– Пусти! Пусти! Пусти!
– А вот не угадала! – огрызнулся я, — Сидела бы в болоте, целее была. А сейчас нет тебе пощады!
– Пусти! – визжала старуха, почти полностью показавшись над грязью. Стало видно сморщенное тощее тело с отвисшим пузом, отчего она ещё больше походила на паука. Болтающиеся до колен груди, от которых осталась пустая шкурка, как от змеи после линьки, заставили поморщиться от отвращения. – Пусти!
Когда кикимора оказалась вытащенной из люка и волочилась за мной по асфальту, я резанул ножом по её руке, до сих пор сжимающей ткань на штанах, и наступил на ладонь. Это она сейчас вопит, а стоит потерять бдение, потащит с новой силой. Несколько раз ударив по сухим пальцам ботинком, чтоб сломались, я добежал до тела и схватил кикимору за волосы. Действовать нужно быстро, так как раны на ней весьма резво затягивались, и скоро кости срастутся, дав ей возможность вцепиться в меня опять.
– Вот что тебе не сиделось?! – выкрикнул я, навалился всеми силами на спину старухи, придавливая коленом к асфальту.
Та, упёртая лицом в твердь, заскреблась когтями и попыталась достать меня, отчего пришлось полоснуть ножом по лапам. Раны зашипели от серебра, которым наполнен узор на лезвии.
– Сдаёшься?!
Кикимора совсем обезумела, заверещав на всю округу, и попыталась дотянуться до края канализационного люка рукой-лапой, вытянувшейся на три сажени. От этого толпа дружно ахнула и подалась назад.
– Я́сти! Мякоса́! – вдруг завопила тварь и выбросила свою ручонку в сторону людей.
Завизжал малец, которого она ухватила за ногу и поволокла к себе. Заорала мать, упав на спину. В её пальцах остался клок порванной футболки.
– Вова! Вовочка!
Я почувствовал, как меня поволокло вместе с тельцем болотной твари к люку. Рука её медленно, но уверенно сокращалась, а силища поражала. Мальчик кричал: «Мама!»
– Падаль! – выругался я и начал бить кикимору ножом, заставляя раны шипеть и пузыриться чёрной кровью.
– Я́-я-ясти-и-и! – прокричала старуха и залилась безумным смехом.
До грязного проёма осталось совсем немного. Рядом раздались выстрелы, то достал пистолет полицейский и почти в упор всаживал пули в тварь, но та всё хохотала и хохотала.
– Сдохни! – выкрикнул я, навалился на существо всем телом, начав резать горло.
Мои ботинки скользили по грязному асфальту, который сейчас заливала чёрная кровь, это мешало. В это время полицейский держал мальца под мышки, упав на колени, но и его тянуло к дыре.
Только когда ноги упёрлись в край люка, получилось перехватиться подробнее – сунуть пальцы в рот кикиморе и ухватить за верхнюю челюсть. Зубы стиснулись на моих пальцах, и я чуть не закричал от боли, а потом потянул на себя, одновременно упираясь коленом в спину твари, и всадил клинок по самую рукоять. Она забулькала и начала судорожно дёргаться. А я всё резал и резал, покуда голова не отделилась от тела. Только тогда существо дёрнулось в судороге и обмякло, хрипя воздухом из обрезанного горла. Из-за вмиг ослабевшей хватки полицейский упал на спину, прижимая к себе мальца. Я же сел на колени, держа за жиденькие волосы голову кикиморы с дёргающимися ве́ками.
А всё-таки, что ей не сиделось в своём болоте? Вот и лешача́та к людям вышли, и береги́ни тоже подались в город. Что их оттуда гонит?
С такими мыслями я поднял голову, увидев продирающегося сквозь толпу Василия.
– Ты как, живой? – сразу выпалил вампир, глядя на меня сквозь жёлтые горнолыжные очки.
Я кивнул, а он продолжил.
– А я гляжу, сообщение, типа заказ вами принят. Я же всех на уши поднял. Три штрафа на камерах словил за превышение. Братан, не делай так больше.
Я сидел на асфальте, слушая толстого упыря и глядя на женщину, прижимающую к себе спасённого мальчика. Та рыдала, сидя на коленях. И всё же, правильно, что стал охотником. Столько людей поубивал, а теперь пришла пора спасать их. Так подумал я, протянув голову кикиморы Василию. Пусть сам занимается бумажками.
Глава 12. Плюс-минус дева
Я лежал на диване, держась за нестерпимо гудящую голову и укрывшись тёплым синтепоновым одеялом. Прошлая неделя прошла спокойно, мы лишь пару раз выезжали ловить мусорных монстров, похожих на тех, что встретили вместе с лисятами-лешача́тами. А вот всю сегодняшнюю ночь гонялся за гремлинами по супермаркету и получил по шее от мертвя́чки. Еле осилил, поотрывав руки-ноги только благодаря превращению в дикого зверя. Труп потом большом в чёрном мешке забрала полиция для проведения опознания. Говорят, убийство.
Голова болела нещадно и совершенно не желала думать. Хотелось лежать и не вставать. А я ведь раньше считал, что в облике зверя неуязвим. И вот накося выкуси! Оказалось, что боль от заживших ран просто откладывается на более позднее время, возвращаясь сторицей. Неслучившиеся переломы выворачивали кости ноющей болью, зажившие раны горели, а кожу как кипятком ошпарили, и сто раз подумаешь, прежде чем снова геройствовать.
В голове вместе с болью частым эхом звучали слова навьи из магазина: «Такой же, как они. Ненавижу!»
Мысли были тяжёлые, как валуны, и ворочались очень неохотно, но раз за разом возвращались к этим словам.
– Ну отчего такой же... Не такой я, — с обидой пробормотал, стукнув кулаком по подлокотнику дивана. – Ни капельки не похож. И что она себе понапридумала?
Я вздохнул. Вернувшиеся из-за кромки уже не люди. Их рассудок вывернут наизнанку, как снятая с дичи шкурка, и юродивого порой проще понять, чем сумасшедшую нежить.
Я снова вздохнул и поглядел на стол, где лежала карточка. Два раза уже сам ходил в магазин, покупая хлеб, молоко и жестянки с тушёным мясом. А какой вкусный хлеб сейчас делают, и с пряным зерном, и сладкий, и вообще какой хошь. Не могу удержаться, чтоб полкаравая не съесть по пути. Он напоминал мне о матушке, она всегда старалась баловать нас в прежнюю жизнь.
Карточка. На неё скинули хороший заработок. Ведь мы перебили больше пятнадцати гремлинов и настоящую навью. После ночной охоты одёжа до сих пор сохнет на верёвке. Даже нынешнее чудо с названием «стиральная машинка» с трудом отстирало чёрную кровь нечисти, яичные желтки и сок давленых ягод.
– Вась, а у нас есть что пожрать?! – позвал я упыря и прислушался, а потом тихо выругался.
Василий ещё утром умчался на самолёт. Говорил, хочет дочек повидать. И как раз денежка появилась на билеты.
Я со стоном встал и, кутаясь в одеяло, прошлёпал босыми ногами по холодному полу до холодильника. Белый волшебный сундук был пуст, если не считать Васькин прозрачный пакет с кровью и банку с пивом. Хмельное вкусное, но совершенно меня не пьянило. Упырь сказал, что это из-за этой… смута… мата… во, метаболизьмы. Что я берсеркер какой-то, и на меня только мухоморы подействуют. Но я мухоморы не хотел. Я жрать хотел.
– Сучий потрох, – процедил, хлопнув дверцей холодильника, и подошёл к одёже, свисающей с верёвки – вроде высохла.
Сняв штаны и футболку, и через силу морщась, я нацепил их на себя. Следом охотничий нож, метунцы́ в кожаных петельках со вшитыми магнитами и деревянную палицу в чехле за спиной. Её ныне бейсбольной битой зовут, уж не знаю, что за игрище такое, где нужно друг друга палицей лупить, но обязательно гляну.
Прямо на футболку я прицепил жетон охотника, чтоб у полиции вопросов не было, а скрутят и кинут в тёмную. Бляшка, оружие и тяжёлые ботинки – только так и не иначе я ходил по улице да за покупками после той встречи с кикиморой. Вася говорил, что ещё три таких другие отряды порешили, чего никогда раньше не было. А вот с мечом и луком меня в супермаркет не пускали, аж обида брала. Но говорили, не на вызове, не положено.
