Одержимые бессмертием - Симонова Мария (книги онлайн полностью txt) 📗
Снова этот паразит, за которым нужен был постоянно глаз да глаз, повис на моей шее, и, как прежде, я не мог позволить себе просто придавить его, словно клопа, а, наоборот, должен был беречь пуще зеницы ока — получалось, что он один владел информацией, в чьих руках сейчас находится Жен.
У меня была мысль оставить подежурить на пульте старого пирата, но об этом не стоило и заикаться, во избежание очередного конфликта: тот рвался к выходу впереди всех, желая лично встречать внучку. Еж с Хирургом были мне необходимы на случай прокола с пилюлями, а о том, чтобы оставить на связи Наплекова, не могло быть и речи. Короче говоря, свидетелями рассыпания препарата в шлюзе в конце концов оказались все, кроме находившейся там камеры, которую я оплавил.
Задержав дыхание, я высыпал половину содержимого капсулы в урну, после чего закупорил склянку и спрятал в нагрудный карман — глядишь, еще пригодится. Затем мы быстренько ретировались из помещения и заперли за собой дверь.
Я хотел вывести на терминал участок перед входом, чтобы иметь возможность наблюдать за действиями противника. Но картинки не было — вместо нее шел сигнал неисправности камеры, хотя я прекрасно помнил, что камера при входе осталась одной из немногих, мною не тронутых.
Ничего не оставалось, как ждать сообщений по селектору. Сигнал поступил не через пять, а только через девятнадцать минут после моего последнего разговора с Токаревым. Нам сказали, что девушка на месте, стоит в ожидании на входе. По моей просьбе она подала голос — пропищала дрожащим тенорком:
— Я здесь.
Я вопросительно поглядел на старого пирата. Тот кивнул довольно уверенно: она, мол, она.
— Оставьте ее одну и убирайтесь, — сказал я в переговорник. Выждал с минуту, после чего разблокировал и открыл внешнюю дверь. Досчитал до пяти, закрыл ее и снова заблокировал. Разумеется, я не мог знать, сколько народу вошло за это время в помещение проходной, однако был уверен, что это не один человек и не два, а гораздо больше. И далеко не факт, что среди вошедших находится Екатерина Пашкова.
В течение следующих трех минут, если верить Наплекову, все, кто был заперт в проходной, должны были уснуть. Оставалось немного подождать. Совсем немного. Всего-то три минуты. За размышлениями о предстоящей акции я мог бы их и не заметить. Как вдруг…
…На меня накатило ЭТО. Впервые на деле, но уже не в первый раз с тех пор, как я обрел бессмертие.
Время сгустилось. Именно время, а ничто другое — я это знал, безошибочно чувствовал каждым фибром — стало вдруг вязким и неподатливым, замедлилось и сдавило своей загустевшей плотью все мое живое естество, превратив продвижение от секунды к секунде в титанический труд. Самым невыносимым при этом было ощущение страшной, фатальной усталости чего-то безмерного, его стремление сложить с себя бремя по толканию мира и совсем остановиться. Единственный, кто препятствовал полной остановке, был я, продолжавший рваться вперед по временному вектору, словно пробиваясь сквозь тяжелую каучуковую массу, расшевеливая ее и тоже медленно толкая вместе с собой вперед. Я волок на себе уставшего Хроноса. Вероятно, в порядке расплаты за подаренную им мне вечную жизнь. Где-то за гранью и по иным меркам это длилось бесконечные изнурительные часы. Или годы?.. Не разберешь — иные мерки…
А раньше я умел обманывать время. Не то вечное и неумолимое, залечивающее любые раны, примиряющее друзей и врагов, сводящее в конце концов тех и других к общему знаменателю — могиле. Я успешно обманывал свое личное, внутреннее время, имеющее патологическую склонность к переключению скоростей — с самой малой, черепашьей, когда, например, стоишь в очереди к порталу или, сидя в какой-нибудь сырой дыре, ожидаешь появления запаздывающего «клиента», до предельной гоночной скорости в моменты, дарящие тебе радость и наслаждение жизнью — скольжение под парусом, удача в игре, ночь с желанной женщиной. Время проносит тебя сквозь них чуть ли не в мгновение ока и притормаживает, лишь миновав незримую финишную черту, так что остается только оглядываться, высматривая позади все удаляющийся отрезок, отмеченный ярким, долго не пропадающим из вида указателем «Счастье». Я выработал для себя несколько специальных приемов: научился делать незаметным ожидание и максимально растягивать редкие минуты радости, что, кстати, почему-то всегда давалось с большим трудом.
Только с некоторых пор время стало играть со мной такие вот злые шутки. Роптать я, разумеется, был не вправе — заполучил вечную жизнь, считай — обвел вокруг пальца самого мирового судью Хроноса, так получай расплату и скажи еще спасибо, что не отобрали главного — возможности входить в «бросок». Ведь это тоже игра со временем, своего рода обман судьбы.
Наконец-то стало полегче — гнет развеялся, я как будто миновал грань: старина Хронос со вздохом спустился с моих бедных плеч и бодренько зачастил секундами. Я устало огляделся.
Моя разношерстная бригада — Еж в образе копа, оборванец Хирург, Наплеков в модной паре, Грабер в белом халате и старик в скромном костюмчике — стояла вокруг в молчаливом ожидании, кто неподвижно, но большинство — кстати, бесполезное — явно нервничая и не находя себе места. Я посмотрел на часы — прошло всего три с половиной минуты. Ни за что не поверил бы, если бы уже с таким не сталкивался. Я обратился к Наплекову:
— Что скажете? По-вашему, они уже спят?
— Без сомнения, — ответил он весьма искренним тоном. Но я-то прекрасно знал — испытал на собственном лбу и зарубил на нем же — чего стоит его лицемерная искренность.
Поэтому я стал действовать с предельной осторожностью: велев всей команде отойти к стене, я снял блокаду и открыл дверь — не более чем на сантиметр, — потом застопорил. Через такую щель в нас по крайней мере не могли кинуть гранату, в то же время появилась возможность заглянуть через нее в шлюз и проверить, на самом ли деле там все спят. Правда, любопытного вполне могли уложить оттуда лазером, поэтому эту честь я предоставил министру — если соврал, то ему предстояло расплачиваться первым. Он посмотрел туда довольно смело и сообщил:
— Все в порядке.
Тогда я тоже заглянул в шлюз, увидел на полу какое-то тело и, сочтя положение приемлемым, обернулся к ребятам:
— Будьте наготове. И не забудьте задержать дыхание. — С этими словами я стал открывать дверь. Те, кто там лежал, могли и притворяться, если были предупреждены: не давали мне покоя те наплековские покашливания в камеру. В таком случае им еще надо было успеть вскинуться и выстрелить прежде, чем это сделает кто-то из нас. Например, Хирург. Да и мы с Ежом, надо сказать, не лыком шиты.
Но мои опасения оказались напрасными: все, кто находился в помещении шлюза, — а именно десять бойцов и одна девушка, — спали богатырским сном: бойцы — вдоль стен и у самой двери, она — посредине комнаты — словом, кто где упал. Мы вытащили ее оттуда очень быстро, потом вторым заходом не менее быстро разжились кое-каким снаряжением, в том числе пятком разрывных гранат. Все это время я не ослаблял бдительности, но никто из них не. шевельнулся. Стало быть, Наплеков не соврал насчет аминоморфа, что меня, не скрою, очень удивило.
Пока я закрывал и кодировал дверь в «ядовитое» помещение, над девицей хлопотал старый пират, пришедший в жуткое расстройство по поводу ее беспамятства. Объяснив ему в двух словах, что состояние его внучки не опасно, что она просто спит и скоро очнется, я отстранил старика и взял ее на руки. Внучка оказалась не тяжелой, она была в светло-голубых джинсах и в белой кофточке, вся такая чистенькая… Я не сомневался, что после контакта с моей одеждой на ее наряде обязательно останутся грязные следы. И пахло от нее тонкими дорогими духами. Нести ее было бы, наверное, даже приятно, не напомни она мне в эти мгновения до щемящей боли Жен — не внешностью, отнюдь, а именно этой хрупкой чистотой и еще, наверное, беззащитностью…
Мы проделали обратный путь к порталу, где я уложил девушку в уголок, предоставив старому пирату приводить ее в чувство, а сам уселся к монитору.
