Слепые солдаты - Бушков Александр Александрович (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
— К чему все эти церемонии? Ты, главное, предложи…
Недолго думая, Сварог взял ее за руку и, глядя в глаза, спросил:
— Моя красавица, вы согласны разделить со мной хелльстадский трон?
— Да, — ответила она, не промедлив ни секунды. — Да…
И бросилась ему на шею. Поцелуй был долгий, жаркий, и оторвались друг от друга они нескоро. Яна легла на спину, закинула руки за голову и, глядя в потолок, с мечтательной улыбкой продекламировала:
— Яна-Алентевита Первая, королева Хелльстада… Спасибо.
— Да пустяки, — сказал Сварог тоном бескорыстного филантропа и добавил про себя: милая, игрушек мне не жалко. И не то сделаешь, чтобы лишний раз полюбоваться ее радостным и веселым личиком…
Он мановением пальца наполнил два бокала шипучим темным агревильским, бокалы проплыли по воздуху и оказались у них в руках.
— Уж за это безусловно стоит выпить, — сказал он благодушно.
— Ты и не представляешь, как я тебе благодарна, — сказала Яна, глядя на него прямо-таки обожающе.
Они выпили, и опустевшие бокалы уплыли назад на ночной столик. Тут-то Сварог и сообразил, что за заноза угнездилась в голове. Как-никак понаторел в государственных делах, бюрократических играх и штудировании законов — чем, положа руку на сердце, занимался гораздо больше и прилежнее Яны.
— Подожди, — сказал он хмуро. — Подожди… Ты только не подумай, что я собрался идти на попятный, но ведь это все будет не по закону, вопреки Брачному Эдикту. А изменять законы самостоятельно и ты не можешь, придется Законодательную Ассамблею собирать…
Действительно, в Брачном Эдикте все было прописано четко, не допуская двойных толкований: «Любой лар имеет право жениться как на лариссе, так и на жительнице земли, независимо от ее положения. Любой лариссе запрещено выходить замуж за обитателя земли независимо от его положения». Поскольку давно известно: ребенок лара от земной женщины обретает все свойства лара, а плод любви лариссы и обитателя земли — ни малейших…
Сварог уныло продолжал:
— С точки зрения закона ты ведь выходишь замуж не за лара, а за короля Хелльстада, который юридически считается обитателем земли. И никаких лазеек для субъектов вроде меня, единого в двух лицах, не предусмотрено. Вот тут уже Геральдическая коллегия ничем не поможет, хотя старички меня и обожают…
Он замолчал — Яна смотрела на него как-то очень уж странно. Но определенно лукаво и весело. Ее голос зазвучал так, словно взрослая женщина объясняла самые очевидные вещи крохотному несмышленышу:
— С глубоким прискорбием должна констатировать, ваше величество, что вы все же скверно разбираетесь в основополагающих законах империи…
— Объясни, — нетерпеливо сказал Сварог. Что-то очень уж уверенно она держалась.
Яна заговорила уже не так покровительственно — просто деловито:
— Ты, наверное, сто раз проходил по тронному залу… И наверняка не соблаговолил прочитать подробно Эдикт об императорской фамилии, да?
— Сказать по совести, я его даже бегло не читал, — признался Сварог. — Так, посмотришь мимоходом…
Ну да. Высоченная, в два человеческих роста плита из светло-серого мрамора с розовыми прожилками, на которой позолоченными буквами, алфавитом Аугел высечен не особенно и длинный текст, параграфов двадцать, сотни две строчек. Герб императорской фамилии наверху, красивый орнамент по периметру…
— Все будет совершенно законно, — сказала Яна наставительно. — Потому что пункт первый Эдикта гласит: «Императорская фамилия не принадлежит к дворянству Империи, поскольку стоит над ним, над любыми его титулами». Проще говоря, я — не дворянка. Не ларисса. И ко мне Брачный Эдикт не имеет ни малейшего отношения, потому что касается одних дворян. А в Эдикте о королевской фамилии брачным делам отведена одна-единственная строчка: «Вступая в брак, любое лицо, принадлежащее к императорской фамилии, руководствуется исключительно собственной волей, независимо от положения избранника или избранницы». — Яна улыбнулась во весь рот. — Тебе не кажется, что такая формулировка допускает самые расширительные толкования? Нет, конечно, подразумевалось, что лицо императорской фамилии будет выбирать себе жениха или невесту среди ларов и ларисс, но все эти «подразумевания» юридической силы не имеют и вообще не существуют в виде писаных документов. Эдикт был составлен в первые годы империи и с тех пор изменениям не подвергался ни в единой строчке. В те времена никому просто и в голову не пришло бы, что члены императорской фамилии могут связать себя брачными узами с обитателями земли — там, внизу, царил сущий хаос, едва ли не первобытные времена… Ну, а потом как-то сама собой сложилась традиция. Трижды за всю историю Империи мужчины ее нарушали, женившись на земных принцессах. Ну, и многие, подобно дядюшке Элвару, погуливали на земле — женщины, кстати, тоже, я тебе потом дам почитать одну интересную книжку обо всех этих похождениях, она существует лишь в шести экземплярах, и все хранятся в личном императорском архиве. Ни разу не случалось, правда, чтобы женщины, члены фамилии, выходили замуж за обитателей земли. Нет, никто специально не запрещал, просто так уж сложилось… Но прямого запрета, еще раз повторяю, нет. Так что все вынуждены будут с этим смириться. Я умница? — лукаво улыбнулась она, уютно устраиваясь рядом и примостив голову на грудь Сварогу.
— Умница…
— То-то. Не один ты умеешь выискивать прорехи в законах. Между прочим, когда я распускала Палату Пэров и Тайный Совет, я и тогда не своевольничала, а отыскала парочку совершенно забытых, но не отмененных старинных законов, которые можно было толковать на разные лады. И наши милые старички из Геральдической коллегии истолковали их именно так, как мне требовалось…
— Понятно, — сказал Сварог. — Никаких юридических препятствий… Отлично. Вот только скажи честно, зачем тебе это? Повеселиться?
— Никоим образом, — ответила Яна тем же серьезным, взрослым, деловым голосом. — Все серьезно. Это для дела. Видишь ли… Хотя я и разогнала иные замшелые пережитки старины, хотя и правлю единолично, но сих пор немалое число людей — в том числе и облеченных властью сановников — ко мне относится с долей несерьезности. Прямо это не высказывается, конечно, но частенько дает о себе знать, когда я занимаюсь государственными делами. В глазах во-о-т такими буквами читается, что они видят перед собой прежнюю девчонку. Отсюда порой проистекают… разные сложности. Никакого открытого неповиновения — но мои предложения и решения слишком часто пытаются не принимать всерьез, заболтать в ненужных дискуссиях, изуродовать кучей поправок на свой вкус… Там, где отец добился бы результата в пять минут, мне приходится иногда тратить часы, а то и дни. Все сводится к одному: многие, подобно некоторым, — она обожгла Сварога многозначительным взглядом, — считают, что я еще не вполне повзрослела. И ведут себя соответственно. Это касается и иных придворных хлыщей, которые, невзирая на наличие тебя, пытаются «разбудить мое сердце», опять-таки держась так, словно я — юная глупенькая дебютантка, впервые выехавшая на большой бал. Нет уж! — она, нахмурясь, решительно подняла ладонь. — Не надо так бычиться и грозно сопеть. Никаких имен я тебе все равно не назову, ты их, конечно, поубиваешь, а они, если разобраться, ни в чем не виноваты. И потом, я никогда не собираюсь тебе изменять, так что успокойся, продолжим о серьезных делах… У нас многие тысячи лет принято бояться Хелльстада, это прямо-таки в генах. Исключения — редчайшие, по пальцам можно пересчитать. Этот страх прочно сидит в подсознании у девяноста девяти человек из ста. Даже Канцлер, признаюсь по секрету… Даже теперь, когда королем Хелльстада стал ты, положение не изменилось — нельзя в одночасье изменить то, что сидело в умах тысячелетиями…
Вот тут Сварог ее прекрасно понимал. Помнил, какими были глаза не только у антлантцев, но и у многих благородных ларов, когда он появлялся в Канцелярии земных дел в алой мантии и митре из серебряных сосновых шишек. Даже в вечно холодном, бесстрастном взгляде его высочества Диамера-Сонирила иногда проглядывало в глубине нечто такое… А уж когда он однажды неосмотрительно заявился на один из балов в полном наряде хелльстадского короля — народец попроще и поглупее откровенно шарахался, иные знакомые (весьма неглупые) держались с ним скованно, не так, как обычно…
