"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна (версия книг TXT, FB2) 📗
Я едва успел ухватить его за плечо.
— Не надо никуда бежать.
Водовозов хмуро посмотрел на меня, явно ничего не понимая. Рука застыла на полпути к кобуре. Но я проигнорировал этот инстинктивный порыв, хотя и не мог его не заметить. В конце концов, это обычная реакция чистильщика — чуть что сразу же хвататься за оружие. Служба обязывает.
— Мить, на самом деле это же просто. Поисковые миссии, дальние рейды, зачистки вампирьих гнезд. Одиночные вылазки в места, помеченные на штабных картах красным пунктиром… Почему, как ты думаешь, мне раз за разом подкидывают задания, от которых с ходу отказываются все остальные?
Он недоуменно мигнул.
— Потому что ты можешь это сделать. Потому что ты лучший.
Я позволил своим губам изогнуться в мрачной иронической ухмылке.
— Может быть… Возможно, ты прав. И Пащенко тоже прав: людей действительно не хватает. Только вот я считаю, что это не самое главное. Я, может быть, и лучший, хотя с этим тоже можно спорить, но беда в том, что я еще и ненужный. Даже более того — лишний. И в городе найдется немало людей, которые будут очень довольны, если однажды я не вернусь с задания.
Водовозов молчал целую минуту, недоверчиво глядя на меня, прежде чем его наконец прорвало:
— Леха, ты что, хочешь сказать, будто они пытаются тебя угробить?! Да ты с ума сошел!
В ответ на этот вопль души я только вяло передернул плечами. Может быть, и сошел. А может быть, и нет. В любом случае тот факт, что в этом городе у меня найдется немало врагов, сомнению не подлежал. И не то чтобы я был уверен, что в их рядах состоит также и Пащенко, но возможности такой все же не отметал.
— Не… Не, Алексей, это все ерунда. Не верю я, чтобы шеф мог на такое пойти. Ну не верю!
— А при чем тут шеф? — Я едва удержался от презрительного фырканья. — Много он сейчас решает, когда Управление фактически целиком под церковью… И, кстати, ты не забывай, что именно я наградил его той раной. Так что не будь таким уверенным. — Заметив, что Водовозов уже открыл рот, я махнул рукой, заранее отметая все возражения. — Год назад, поутру входя вместе с Ириной в город, я думал, что все закончилось, что самое худшее уже позади. Нового Дня Гнева не будет, и отныне мы будем свободны. От света, от тьмы ли — не важно. Свободными… Но, знаешь, в последнее время я все чаще ловлю себя на том, что начинаю думать: а так ли уж я был прав тогда? В конце концов, заслуживаем ли мы той свободы, за которую столь упорно боремся? И так ли уж не правы те, кто считает, что, несмотря на повсеместное засилье Тьмы, именно человек является самым опасным врагом для себя самого?
Перейдя на другую сторону улицы, я свернул под арку — во дворы. Митяй беззвучно шел рядом — угрюмая, молчаливая, думающая о чем-то своем тень, от которой почти ощутимо веяло спокойной дремлющей силой.
Расстегнув куртку, я стиснул потертую рукоять кинжала, чувствуя, как сотни ледяных игл одновременно впиваются в мою ладонь. Где-то далеко-далеко зашевелилась Тьма, безмолвно уставясь на меня мириадами слепых невидящих глаз.
Холодно-холодно-холодно. Темно и тихо. Лишь только колол душу изнутри безжалостный черный лед. Я не знал, виден ли он сейчас в моих глазах. Не знал — и больше всего на свете боялся узнать… Настолько боялся, что в такие моменты всегда прятал взгляд…
Я отвернулся, притворившись, будто мне до ужаса интересно, что происходит в дальнем конце улицы.
— Люди увлеченно грызлись между собой до Дня Гнева. С не меньшим усердием они грызутся и после него. И пусть даже время больших и малых войн ушло навсегда, внутренние свары и интриги пребудут всегда. Ну или хотя бы до тех пор, пока на земле окончательно не воцарится Свет… Впрочем, я искренне сомневаюсь, что это случится в ближайшие лет сто. И нам самим, и нашим потомкам еще досыта хватит теней, как тех, что пришли извне, так и тех, что порождены нами самими.
Идущий рядом Водовозов шумно, с присвистом выдохнул:
— Ладно… Ладно. Предположим, это действительно так. И что ты собираешься делать?
Я вяло повел плечами.
— Идти на задание.
Он удивленно вытаращил глаза. Даже не поворачиваясь к нему, я знал это. Понял по тому, как изменился его голос:
— После того, что ты мне сейчас сказал?
— А что я такого сказал? — Чувствуя, как медленно крошатся глыбы переполняющего меня льда, я повернул голову и сквозь полуприкрытые веки посмотрел на своего коллегу. — Что добрая половина города только обрадуется, услышав о моей смерти?
— Ну… да.
Я позволил себе кривую усмешку.
— И что? Означает ли это, что я должен забиться в темный угол и трястись от страха? Или, может, мне удариться в бега? Ха!.. Да стоит мне сделать это, как на каждом углу только и будет слышно: «Ату его! Ату!»
— Но ведь необязательно бежать. Можно просто отказаться от задания.
— Потому что оно опасно? Так это не ново. Всем нам приходится рисковать, кому-то больше, а кому-то — меньше. Жизнь сама по себе опасна, и нужно просто быть настороже… — Резким движением руки я выхватил из воздуха пролетающую мимо сонную муху. Сжал кулак. — Всегда и во всем нужно быть настороже.
Водовозов кисло поморщился, будто я сказал это ему в упрек. Зря. И не думал даже.
— Не понимаю я тебя, Суханов, — после долгого насупленного молчания проворчал он. — Ты ведь у нас семейный человек… Неужели твоя жена согласна, чтобы ты целыми днями бегал по старому городу, рискуя в один прекрасный день свернуть шею?
Я промолчал и, стиснув зубы, отвел взгляд. Сам того не ведая, Митяй ухитрился ткнуть прямо в больную точку. Когда после окончания предпринятого по мою душу церковного расследования я решил вернуться на работу в Управление, мы с Ириной уже обсуждали этот вопрос. Тогда я сумел настоять на своем, и Ира больше эту тему не поднимала. Но всякий раз, когда я, отправляясь на задание, выхожу из дому, мне больно. Больно оглядываться и смотреть в эти зеленые-зеленые глаза, потому что я знаю, что слезы их не украсят. И, значит, мне нужно изо всех сил постараться, чтобы их не было.
Каждый раз, уходя в старый город, я даю слово Ирине, что вернусь… Ребячество, конечно. Но нам обоим это помогает. Немного, но помогает.
Конечно, лучше всего было бы бросить эту дурную работу. Но я не могу… Пока еще не могу. Только там, среди мертвых коробок брошенных домов и растрескавшегося асфальта, с мечом в руках я становлюсь тем, кто действительно нужен этому миру. Это странно — чувствовать себя живым исключительно в окружении мертвых. Но не более странно, чем краем глаза замечать, как украдкой крестятся соседи, когда я прохожу мимо них на лестничной площадке. И ничуть не более необычно, чем святая вода, которой на прошлой неделе в подворотне меня окатил какой-то мальчишка, пребывая в полной уверенности, что делает доброе дело — изгоняет демона.
Остаток пути мы проделали молча. Я размеренно шел, чуть опустив голову, чтобы солнце не так сильно било в глаза. Водовозов тихо шагал рядом. Наверное, для компании. До самого моего дома он больше не проронил ни слова. Лишь только напоследок пробурчал что-то невразумительное, хлопнул меня по плечу и вразвалочку скрылся за углом.
А я вошел в мутную духоту подъезда.
Лифт конечно же опять не работал, но это было не важно. Все равно я никогда им не пользовался и потому, заметив уведомляющую об этом несчастье табличку, только хмыкнул. И, перескакивая сразу через несколько ступенек, бегом побежал вверх по грязной, исшарканной лестнице.
Над головой низко-низко висят угрюмые сизые тучи. Кажется, если постараться, их можно даже достать рукой. Тяжелые капли дождя разбрызгивают воду в лужах и бьют по щекам, словно выказывая свое презрение. Но мне все это безразлично. Я давно уже знаю, что проклят. И я улыбаюсь.
Почти двести человек. Еще две сотни жизней во славу Тьмы. Мужчины, женщины, старики и дети — какая разница: их тела еще послужат Владыке. Хотя настоящую ценность имеют лишь души.
Дождь хлещет меня по лицу, пропитывает одежду. С волос на плечи стекает вода. Я смаргиваю повисшие на ресницах капли и поворачиваю голову, чтобы взглянуть на стоящее рядом чудовище. Его почти человеческое лицо с бездонными дырами глаз не выражает абсолютно ничего. Мертвым чужды эмоции. Этот получеловек-полумонстр не чувствует сейчас ничего, даже того удовлетворения, которое приносит хорошо сделанная работа.
