Пелена (СИ) - Гольский Валентин (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Ванёк помолчал, подумал, спросил:
— Значит мне лучше не играть? Извините, я конечно сам знаю это, но на душе…
— Да понимаю я, — подхватил Василий Степанович и закашлялся, долго, тяжело. Наконец, продолжил: — благодаря тебе, мы узнали, что можем приманивать этих тварей на звуки гитары. Хотя скорее всего, на любые громкие звуки, это надо обязательно проверить. Причём они не нападали, стояли внизу, то ли слушали тебя, то ли понимали, что не смогут до добраться.
— Что бы нам ещё это дало…
— Кто знает, может завтра днём эта информация пригодится. Ты же не думаешь, что мы будем сидеть в музее безвылазно?
От этой идеи, Ванёк даже закашлялся.
— Вы что, хотите… — он указал пальцем за окно, — пойти туда?! Но зачем?!
— А чем мы по-твоему здесь должны питаться? Сувенирные магнитики кушать? — не менее искренне удивился седой и Ванёк назвал мысленно себя болваном, а собеседник продолжил: — вода пока из-под крана течёт, мы наполнили все имеющиеся в наличии ёмкости, хотя их и было то… Но наполнили, так, на всякий случай. За едой же и прочими необходимыми нам вещами придётся завтра идти.
Гитара соскользнула по креслу, упав, жалобно тренькнула, но её владелец даже не заметил этого. Вот сейчас ему стало по-настоящему страшно, может быть даже страшнее чем там, в парке, когда из кустов к ним неожиданно выпрыгнула мерзкая серая тварь, набросилась на проходившую мимо старушку, и девчонки тут-же завизжали так слаженно, точно готовились к этому вечеру всю жизнь.
Про себя, Ванёк возблагодарил темноту, царящую в комнате — благодаря ей, задрожавшие руки парня остались незамеченными собеседником. Справившись с голосом, открыл было рот, но на всякий случай прочистил горло и неожиданно тоже закашлялся. Подобрал с пола гитару, положил на колени.
— Вы считаете, что завтра… То есть уже сегодня… К нам не придёт помощь?
— А как ты сам считаешь, парень?
— Я… — пришлось опять прочистить горло и откашляться, после чего, Ванёк честно признался: — я думаю, что, если бы всё было в порядке, военные уже наводнили бы весь город. И вертолёты мы бы слышали ежеминутно.
— Соображаешь, — одобрительно и очень печально согласился седой. — Только не делись своими мыслями ни с кем, ладно? Будем делать вид, что всё вот-вот нормализуется.
— Конечно.
— И ещё, вдруг ты не в курсе? Мы тут наушники искали…
— И вы туда-же… — простонал Ванёк. — Ну нету у меня их, нету. Раз десять уже спрашивали!
— Ну извини, мало ли…
На три десятка человек, собравшихся в музее, пришлось примерно столько же мобильных телефонов, и ни одних наушников. Были беспроводные, правда, но для включения режима FM-радио в телефонах, требовался именно провод, из-за чего, вечером были устроены масштабные поиски и опрос присутствующих. На весь этот долбанный музей, не нашлось ни одного радиоприёмника. Интернет пропал вместе со связью, и откуда ещё узнавать новости, как не по старой доброй радиоволне…
— Ладно, завтра утром всё равно в магазин идти. — Седой хмыкнул. — За покупками. Пошёл бы ты, отдохнул. День может выдаться суетным, желательно быть со свежими силами.
С уст Гитариста едва не сорвалось возмущённое «Я никуда отсюда не выйду», щедро сдобренное матом, но…
А кто пойдёт? Женщины и два ребёнка? Старик этот, явно давно уже сидящий на пенсии? Девчонок отправлять?
Ваньку стало стыдно, он ощутил, как запылали его щёки, и вдруг пришло спокойствие. Завтра они пойдут туда, в окружающий серый мир. Завтра они узнают кто из них мужчина, а кто просто носит дополнительный анатомический причиндал. Он, — обычный уличный гитарист, но он пойдёт, если это потребуется.
За окном вновь послышался шелест, раздражённое фырканье, короткий неразборчивый скулёж. Спокойствие на душе качнулось, попыталось смыться, но Ванёк вцепился в него двумя руками и не отпустил.
— Спокойной ночи, Василий Степанович. Надо — значит сходим, — согласился он.
На ночлег Максим с Катей и Мага с Кристиной устроились в охотничьем кабинете, растянулись вчетвером на огромадной медвежьей шкуре, отрубившись на удивление быстро — не было (как боялись девушки), ночной какофонии рыка и воя. Жара, царившая на улице, из-за близости реки — усадьба князя Дольского стояла почти на берегу, — быстро сменилась свежестью, да и в старинной постройки деревянном здании, было прохладно и пусть очень непривычно, но по своему даже уютно. Поначалу. Потом, по мере того, как дом остывал, стало менее комфортно и девушки прижались к своим парням. Максим сквозь сон даже порадовался новым ощущениям — тёплое дыхание Кати на шее, руки девушки, обнявшие его, грудь, прижавшаяся к его груди.
Одно не давало ему спать спокойно: стоило закрыть глаза, и почему-то приходили мысли о маленькой девочке, которая сегодня осталась дома с бабушкой — сам не зная почему, он очень беспокоился за Оленьку. Перед сном Катя набрала свою соседку должно быть не один десяток раз и всё безрезультатно. Это заставляло Катю ругаться и сжимать свои кулачки так, что белели костяшки, но поделать она увы, ничего не могла. Завтра, Максим в этом не сомневался, Катя попытается добраться до дома, и он конечно пойдёт с ней. Было заранее… Ну, пусть и не страшно, но… Тревожно? Наверное, да, это правильное слово. Именно тревожно, оттого, что неизвестно что там сейчас на улице происходит, кто бродит, цокая когтями и порой негромко подвывая.
Поворочавшись с боку на бок пол часа и окончательно замёрзнув, Максим сходил к окну, попытался аккуратно снять портьеру, и потерпев неудачу, попросту сдёрнул её. Под хруст рвущейся ткани, звеня креплениями, уронил в итоге тяжёлую деревянную гардину. Её падению он порадовался очень скоро, когда пошёл за второй портьерой. Примерно в то же время, к ним начали присоединяться ещё какие-то люди, приходили, ложились рядом, укрывались импровизированным пыльным одеялом, и всё равно дрожали от холода.
— Кажется, я заболела, — тихо пожаловалась Катя под утро на ухо Максиму. — Всё тело ломит и дрожу, никак согреться не могу.
Максим, испытывающий то же самое, лишь покрепче обнял подругу. Они не спали, а дремали, сквозь сон слыша постанывания из соседней комнаты. Не удержавшись, Мага сходил туда, а вернувшись, негромко поведал:
— Женщина старая. Совсем ей плохо, вся трясётся и очень-очень горячая. Таблетки выпила, но пока не помогли. — Поцокав языком, он грустно повторил: — совсем ей плохо.
Утро они встретили с усталым облегчением.
Странно было выглядывая в окно, видеть серость и блёклый мутный шар в небе вместо привычного солнечного диска. Люди вставали, борясь с дрожью умывались. Мобильные операторы так и не восстановили свою работу, спасибо, хотя бы водоснабжение и электроэнергия имелись.
Как-то само собой получилось, что, завершив утренний моцион, проснувшиеся шли в бальный зал — самое большое и просторное помещение. Очень скоро сюда же начали переносить стулья, лавки и столы, из тех, что полегче. Максим устроился с друзьями в углу, возле рояля. Отсюда помещение было хорошо видно, как и заполнивших его людей.
Пересчитав собравшихся и определив, что не хватает трёх человек, Василий Степанович попросил детей сбегать за ними. Усталый и посеревший за ночь, он подошёл к окну и некоторое время ждал, пока утихнут разговоры, но и после этого, заговорил не сразу.
— Если никто не возражает, я возьму слово, — наконец произнёс он негромким сильным голосом. — Во-первых, по праву старшего среди собравшихся здесь, во-вторых, потому что других желающих, — он усмехнулся, — кажется нет.
— Говори, отец, чего там, — поддержал говорившего худой как вешалка интеллигентного вида мужчина.
Максим удивился тому, насколько сын не похож на родителя, но тут же сообразил, что это лишь уважительное обращение, а не признание родства.
— Меня зовут, Василий Степанович и я хочу изложить своё видение ситуации, чтобы сообща определиться с дальнейшими действиями. — Он обвёл взглядом собравшихся, и продолжил: помощь придёт, в этом сомнений нет. Не знаю, что явилось причиной происходящих вокруг нас… м-м-м… необычных явлений, но в любом случае, власти с ситуацией разберутся. За нами прилетят вертолёты, или приедут машины, но их ещё необходимо дождаться. Прошлая ночь показала, что мы элементарно не готовы к ночлегу в этом музее…
