Маг электричества (СИ) - Казанский Аскар (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
— Отключи свою магию, Тектоник, — говорит командир.
Маг земли убирает свои магические оковы, и унарник плашмя падает на бетонный пол. Слышится глухой стон.
— Будешь молчать? Если нет, то этой же проволокой рот твой зашью, — унарник кивает головой. — Вот и славно. Оксиген, — подзывает Никитос. — Будь добр, пронеси его до верхнего этажа. Туман, пошли.
Маг воздуха кивает в ответ, включает свои способности, и унарник висит в воздухе в горизонтальном положении. Я следую за своими товарищами.
Темнота вступает в свои права. Она всасывает в себя нижний этаж. На верхнем царит полумрак, потому что в отличии от нижнего, здесь имеется множества окон. Лунный свет пробирается сквозь них, немного освещая заброшенные помещения. Мы идем за Тектоником, который запомнил дорогу. Оксиген продолжает нести в воздухе унарника. Вдали виднеется небольшой круг света, исходящий от мощного фонаря. Андрей Егерь там, наедине с пленником.
— Сюда… — подзывает Андрей, замечая нас.
Вижу человеческий силуэт в подвешенном состоянии. Оксиген оставляет унарника, небрежно кидая на пол. Снова исторгается стон.
В свете фонаря я различаю лицо изможденного человека. Весь в шрамах, в глазах нездоровый блеск, губы распухшие, а передние зубы выбиты. Хм, похоже, зубы не вырастают, не подвергаются к регенерации. Или я ошибаюсь?
— Его надо снять с крюка. Освободить от цепей, — говорит Андрей.
Никитос вызывает магию, и звенья лопаются. Андрей подхватывает человека, снимает с крюка и аккуратно кладет на пол. Человек потерял слишком много сил, говорить толком не мог. Он просто теряет нить реальности, не понимает суть происходящего, утрачивает интерес ко всему. Андрей легонько задевает по его шрамированной щеке, и тот мучительно взирает на нас.
— Кто…вы…? — еле выговаривает он. Наши ники высвечиваются, но тот похоже настолько ослаб, что не в силах их прочесть.
Никитос кратко поясняет кто мы, зачем пришли.
— От Диканя говорите… Знаю…. Я… — тяжелый вздох. — Я — Фотограф.
Видимо, у того была кратковременная регенерация. Как говорится, после отключки, вновь ожил. Настолько его сильно избивали. После его слов ник зажегся. Да, это действительно Фотограф.
Глава 10. Вызнать правду
Не всегда бывает красиво и правдиво.
Фотограф… Кто бы мог подумать, что мы найдем его в тепловой станции. Вышло спонтанно. Бежали от логова, кишащего монстрами, наткнулись на железную ограду, а там… Убежище бандитов, где пытали пленника.
Он дышит тяжело. Крепко ему досталось. Видно, что унарники не знали пощады. Но тот говорит, что репутация практически исчерпана, а для полной регенерации тела не хватит. Слишком много незаживающих ран. На теле виднеются следы жестоких побоев. Ножевая рана тянется от плеча до груди, и она заживается плохо. У нас нашлись бинты. Перебинтовали, но сквозь белой марли сочится кровь.
Фотограф скрипит зубами, терпя эти боли. Его аккуратно уложили на картонке, подложив под голову мой рюкзак. Пусть немного отдохнет. Не время, что-то у него спрашивать. Главное, что живой. Завтра может спросим и двинемся в путь обратно. В бункер. Дикань, наверное, дождаться не может.
За окнами царит глубокая ночь. Ясно, что в такое время суток бродяжничать — плохая затея. Бандиты не дремлют, монстры качают свои права, шастают везде.
Андрей Егерь убирает фонарь. Дело не только в экономии батареек, но и лишнее внимание тоже привлекать не хочется. Тем более после случившегося, где нам пришлось схлестнуться и с бандитами, и с монструозными жуками, а также пережить смерть одного из товарищей нашей команды.
Небольшой перекус. Галеты и банки с тушенкой выужены из рюкзака. Это дары бункера, со складов, где они и сохранились.
— А ты уверен, что он знает код? — тихо спрашивает Оксиген. Он смотрит сначала на Фотографа — тот уже спит, его грудь тяжело вздымается. Потом переводит взор на спящего унарника.
— Да, уверен. Его здесь держали не за красивые глазенки, — ворчит Никитос. — Надеюсь, Дикань говорит правду.
Распределяем время для дежурства. Не считая Фотографа и унарника нас пятеро. До утра примерно пять-шесть часов. Значит все сходится. Каждому выделяется час для дежурства. На том и порешили.
Я только прикрываю глаза, и кажется, проходит мгновение, как кто-то тычет мне в бок.
— Твой черед, Туман, — тихо говорит Тектоник, боясь разбудить остальных.
Мне остается только вздыхать. Я поднимаюсь начинаю взирать в окна. На улице темно, ни одного включенного света. Фонарные столбы, как черные колья, зловеще возвышаются над пустынными дорогами. Слышится собачий лай. Кто-то кричит, просит помощи.
И все эти звуки мне становятся чересчур обыденными. Сколько времени прошло с того дня, когда началась такая бурда? Одно скажу: много. Много утекло воды. А есть шансы все исправить? Наверно. Вся надежда на Фотографа. Надеюсь, что он оклемается к утру, и все расскажет.
В голове снова вертится мыслишка о безумной идее. Это связано с призраком. Я вспоминаю, как выглядел нулевой. Да, черты его расплывчатые, не имеет плоти и крови. Он питается фантомами, вызывает свой гипноз, и под его влиянием люди впадают в транс. Идея безумная, но почему бы не повторить. Особенно то, что касается человеческих страхов. Ведь нулевой не прочь полакомиться. Правда, его еще найти нужно. А это еще одна задача, еще одна проблема. Но попытаться стоит.
Час дежурства… Время идет бесконечно. Всего час, но эта та самая монотонность просто убивает. От одного окна перемещаешься к другому, а там еще и стекла битые, и откосы отвалившиеся. Лишнего шума можно наделать запросто. Но для меня привычно. В одиночку навык выработался.
Смотрю на наручные часы Никитоса. Тот говорил, что нашел их в бардачке одной заброшенной машины, которая замерла в вечной пробке на дорожной развязке.
И вот кончается дежурство. Не было никаких поводов для беспокойства. Все прошло тихо и гладко. Иду будить Егеря, тот меня должен заменить.
Лесник недовольно фыркает, но без лишних слов берется за дежурство.
Брезжит рассвет. Утро начинается неспешно. Все наше внимание переключается на Фотографа. Тот продирает глаза, видит, что ему ничего не грозит, тихонько встает с картонного лежака. Но дышит тяжело. Рана пока заживается плохо.
— Совсем скверно? — вкрадчиво начинает Никитос.
Тот качает головой, а потом издает голос.
— Если пойду с вами, то рана снова раскроется. Лишний раз тревожить не стоит. А переждать тут бессмысленно. Время поджимает. Карандаш или ручка найдется? Если вы и правда от Диканя.
— Да, от него. Но мы не можем оставить тебя здесь. Дикань сказал, чтобы вернули тебя в бункер. А то все будет зря. Столько километров протопали, столько крови пролили. Товарища потеряли. И ты нас тут же обламываешь! — не унимается командир. — Это хуже предательства!
Фотограф хмыкает, чешет голову. Крепко так призадумался. Видно, что не ловко. Но потом снова повторяет свой вопрос:
— Карандаш найдется? Ручка? Мне написать нужно, — смотрит на унарника, понижает голос. — Код напишу.
— Вот дойдем до бункера, там карты свои раскроешь, — рычит Егерь. Он дает мне фонарь, я убираю светильник в свой рюкзак.
— Страховка не помешает, — Фотограф морщится от боли, осторожно трогает грудь, где виднеется внушительная полоска бинта.
— Есть только гвоздь. Можешь на картоне начеркать, — предлагает Никитос. Он вытаскивает гвоздь из широкого кармана, кладет в протянутую руку Фотографа.
— Благодарю, — тот начинает быстро царапать по картону, ловко орудуя ржавой железкой. Получается довольный длинный код, и буквы расположены хаотично, не по порядку. Какие-то цифры и знаки. Он заканчивает и передает картон Никитосу.
— Это что, код такой? — недоумевает командир.
— Да. Я его написал под шифровальным ключом. Расшифровать его может только Дикань. Мы с ним работали в одно время в военном городке. Там все асы вызнали, — выдает Фотограф, тяжело дыша.
