Тщеславный (ЛП) - Митчелл Сэнди (полные книги TXT, FB2) 📗

– Или нам просто повезло убрать из Нексуса всех скитариев, – вставил Мори, – если бы там оставался гарнизон, среди них также могли бы найтись предатели.

– Верно, – даже самые воинственные из слуг Омниссии почти не выказывают эмоций, так что Норгард ничем не выдала своих чувств, но я не сомневался, что её задело слово «предатели». По моему опыту, ни один командир не может счесть такое вероломство солдат ничем, кроме как своим личным поражением, даже оправдай его трибунал, который сейчас было некогда даже начинать. Должно быть, сейчас она гадала, доверяем ли ещё ей мы с Мори – я мог бы сказать, что доверяю, если бы доверял хоть кому-то, кроме Юргена^[93]; в конце концов, если претор сговорилась с нашими незримыми врагами, она не сложила бы командование выжившими бойцами и не передала бы полигоны в руки Отвоевателей. Напротив, здесь было достаточно скитариев, чтобы перебить нас всех, подними они открытое восстание. – Нам следует исходить из предположения, что целями был каждый из нас четверых.

– Я согласен, – сказал Мори, достаточно тактичный (или прагматичный?) чтобы скрыть сомнения, которые ещё мог питать. – Вопрос только в том, кто назначил нас целями.

Я пожал плечами – ответа у меня не было. Культ генокрадов был очевидным вариантом, но от него пришлось отказаться – всех взбунтовавшихся предателей просканировали и очистили ещё до прибытия сюда. Был и другой вариант, о котором я не хотел даже думать, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.

– Великий враг? – спросила Норгард с лёгким сомнением. – Есть определённые строго засекреченные документы… – она совершенно не по-техножречески оборвала сама себя и с беспокойством посмотрела на нас.

– Тёмные Механикум, – казалось, Мори вот-вот сплюнет. – Мы уже не раз сталкивались с этими чудовищами.

– Могу сказать то же, – добавил я, стараясь не погружаться в воспоминания, – но только на поле боя. Кажется, они нечасто занимаются внедрением и диверсиями.

– Это верно, – признала Норгард, – но у них могут быть подходящие союзники. Кто ещё сможет проникнуть на молодую кузницу и осквернить её?

– Я сталкивался с культами Хаоса прежде, – проговорил я, спешно пытаясь выбросить из головы картины прошлого, – и мне кажется, их методы куда менее избирательны, – Мори поощрительно кивнул, так что я продолжил. – Они бы не стали возиться с пригоршней скитариев. Они бы попытались распространить своё влияние так широко, как это возможно, – я повернулся к Норгард. – Часто ли обычный скитарий общается с гражданскими?

– Почти никогда, – подтвердила она мои догадки.

– Тогда это не культ Хаоса, – ответил я. – Такие секты стараются заманить в свои ряды всех, кого могут, изо всех сословий, – конечно, это было явным упрощением: мне доводилось встречать небольшие, закрытые культы, но они состояли либо из самых влиятельных людей планеты, вроде губернаторских придворных, либо бандитов и продажных арбитров^[94], что могли не хуже знати рвать ткань общества. – Эти бунтовщики просто не укладываются в шаблон.

– Но не могут ли они быть лишь частью крупной сети? – спросил Мори, явно неготовый отмести такую возможность.

– Я не знаю, как, – пришлось признать мне. Потом мне пришла в голову ещё одна мысль. – Во-первых, Губительные силы развращают жертв, играя на человеческих слабостях – тяге к удовольствию, гневе и страхе. Вряд ли такие страсти распространены на планете техножрецов, где разум управляет эмоциями.

Мы посмотрели на Норгард, та медленно кивнула в ответ.

– По большей части, – признала она. – Но если это не агенты тиранидов, и не слуги Губительных сил, то кто?

Повисло неловкое молчание, которое в итоге решился нарушить я.

– Честно? – переспросил я. – У меня нет ни малейшего представления.

ГЛАВА 14

Как ни странно, кое-какое представление нашлось у Форшпунга, и гораздо быстрее, чем кто-либо из нас смел надеяться.

– Насколько вы уверены в вашей гипотезе? – я ещё не успел отрешиться от инфопланшета, что мне вручил омнипророк, и потому не подумал, что не стоит спрашивать его о вероятностях.

– Настолько, насколько позволяют вводные, – мгновенно отозвался магос. – Учитывая, что данные были доступны, не были искажены и даже при самом тщательном анализе не обнаружилось следов никаких… – его вокс-шифровальщик почти незаметно запнулся на еретическом слове, – …фальсификаций, а эффективность моих способностей не снизилась, я бы сказал, что вероятность близка к ста процентам, а любое статистическое отклонение слишком ничтожно, чтобы учитывать его.

– В таком случае, я готов выслушать ваши предположения, – сказал Мори, глядя на вручённый ему инфопланшет, легко умещавшийся на закованной в силовую перчатку ладони. Как космодесантнику удавалось нажимать кнопки, не раздавив устройство, для меня оставалось загадкой, но я решил, что за все эти годы у него было очень много практики^[95].

– Присоединяюсь, – согласился я, глядя, как заходящее солнце бросает километровой длины тени на равнину, окружающую владения ордена, и садится за горную гряду на горизонте. Мы стояли в длинной галерее на верхних этажах главного жилого комплекса. Стены помещения были сделаны из бронекристалла, что позволяло солнечному свету озарять фреску, изображающую Вознесение Императора, хотя лучи заката, на мой взгляд, придавали рисованным брызгам крови слишком много драматичности. Художник отличался скорее энтузиазмом, чем мастерством – бегущий Гор у него был больше похож не на неудачливого цареубийцу, а на нечистого на руку гостя, сматывающегося из ресторана, не заплатив, а выражение лица Императора, восходящего на Золотой трон, позволяло предположить, что он тоже был в том ресторане и нашёл волосок в поданном ему супе. Впрочем, вряд ли я мог придраться к набожности художника, а судя по количеству огарков и курильниц, Отвоеватели явно находили в этой фреске духовное утешение. Делом космодесантников всегда была война, и я подумал, что для одного из них весьма необычно выражать себя в живописи^[96].

– Я рад слышать это, – ответил Форшпунг, выказывая столько самодовольства, сколько возможно для техножреца, то есть гораздо больше, чем он мог осознать.

Я бросил ещё один взгляд на планшет, что всё так же показывал строки убористого текста, перемежаемые схемами, которые ничего мне не говорили, и подготовился к неизбежному.

– Быть может, вы дадите краткую выжимку своей версии? – предложил я, сознавая, что техножрец вряд ли в состоянии понять такую концепцию. Мори явно почувствовал то же самое, так как поспешно кивнул.

– Как можно более сжатую ради большей эффективности, – добавил он.

– Сжатую, конечно. Стремление к эффективности, вне сомнения, заслуживает похвалы, – согласился Форшпунг. Я ожидал, что он будет добираться до сути несколько минут, но Мори явно нашёл верный способ подтолкнуть магоса в нужном направлении – вокс-шифровальщик техножреца издал краткую череду помех (вероятно, он так прочищал отсутствующее давно горло). – Итак, происхождение сигнала, что вызвал ошибочное поведение скитариев, остаётся неизвестным, хотя изучение систем связи продолжается...

Мори снова кивнул.

– Претор Норгард уже сообщила нам об этом.

– Сообщила? – для меня это оказалось новостью. Мори был немного удивлён.

– Да, пока вы добирались сюда с полигонов, – то есть, в тот быстрый перелёт на неуклюжем грузовом борту, когда я успел немного поспать: отчасти потому, что едва уйдя от верной смерти, чувствуешь некую усталость, но скорее для того, чтобы не видеть юргеновой воздушной болезни, которая легко могла стать для всех окружающих столь же тягостной, сколь для него самого. – Ваш помощник заверил меня, что передаст сообщение при первой возможности.