Ярче тысячи солнц - Голодный Александр Владимирович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Как ты нашел базу?
— Случайно, Оля. Можно сказать, чудом. Вы не убирали обломанные веточки и листики у входа, а я возле него свалился.
— Послушай, как тебя зовут?
— У меня много имен. Но друзья звали меня Сержант. И это не звание Колониальных Сил, Оля.
— Я разбираюсь в военных званиях. Сержант. У тебя погоны рядового. Ты выполнял задание?
— Оля, об этом лучше не говорить. Форму врагов пришлось надеть, потому что так было надо.
— Я понимаю.
Горячий, разогретый на спиртовке куриный бульон, вызвавший резкие спазмы в отвыкшем от еды желудке. Отвратительное, унижающее ощущение, когда тебя, кое-как прикрытого, бессильного мужика, самоотверженно и нежно тащит к подземному туалету юная красивая девушка. Ненавижу такое!
— Ты зря стесняешься, Сержант. Мы с Машей ухаживаем за самыми тяжелыми больными и умирающими — это обязательное условие обучения. Мы и тебя мыли, когда ты лежал без сознания.
— Оленька, я понимаю, спасибо тебе огромное. Но пока могу шевельнуться — эти вещи буду делать сам.
— Ты гордый. У нас в больнице многие мужчины плачут, опускаются…
— Значит, они не мужчины.
— Сержант, а что…
— Тихо!
От входа слышен легкий стук камней, мелькает отсвет фонаря.
— Гаси свечу!
— Это, наверное…
— Тихо!
Свет фонаря приближается, напрягаю слух. Похоже, один человек. Вот он у зала, поднимаю руку с тяжелым браунингом…
— Оля, как наш больной?
— Он пришел в себя, дядя. Сейчас зажгу свечу. Сержант, это мой дядя.
— Сержант?
Огонек свечи и направленный в потолок луч фонаря освещают невысокого мужчину под сорок. Вот глянешь — и сразу скажешь: врач. Есть что-то доброе, терпеливое, выдающее профессию в облике.
— Так называют меня друзья.
— Ник. То есть Николай, к черту их сокращения.
— Очень приятно. Извините, настоящее имя назвать не могу. Спасибо вам за помощь, Николай.
Гость замечает все еще зажатый в руке пистолет, правда, рука уже лежит на одеяле.
— Ого! Раз хватаетесь за любимую игрушку, значит, действительно идете на поправку. Ну-с, молодой человек, давайте-ка я вас осмотрю.
Сильные руки помогают повернуться на правый бок, ножницы срезают бинт, шипит перекись.
— Сейчас придется потерпеть. К сожалению, мне не удалось достать бинтов военного образца, перевязывал вас обычным. Готовы?
— Да, Николай.
Резкий, но аккуратный рывок. Боль стегнула, но разве это та, прошлая боль? Приподнимаю голову, разглядываю рану.
— У вас хорошее самообладание, Сержант.
— А вы прекрасный врач, Николай. Смотрю, рана в нормальном состоянии, идет заживление.
— Разбираетесь в медицине?
— Не только.
— Похвально. Вы не против, если я покажу ранение Ольге? Ей необходимы знания.
— Разумеется, Николай, пожалуйста.
— Оля, взгляни. Видишь, образовалась пленка, спала опухоль… Обрати внимание на цвет, а лучше просто понюхай рану. Эта здоровая, гноящуюся легко опознать по характерной окраске и запаху.
Пахнет спиртом. Протерев руки, медики аккуратно исследуют края. Терплю, внимательно вслушиваюсь в профессиональные термины. Уверен — Николай не только терапевт. Навыки в военно-полевой хирургии заметны, и он старательно передает их племяннице. Осмотр закончен, Оля сосредоточенно обрабатывает бок принесенными дядей пропитанными лекарством тампонами. Какое облегчение! Перевязка.
— Очень хорошо, молодой человек, процесс заживления протекает быстро. У вас крепкий, тренированный организм. Конечно, останется шрам…
— Но он украшает мужчину. Я вам искренне признателен, Николай. И тебе, Оля.
— Что ты, Сержант! Если бы тогда ты не начал стрелять…
— Да, молодой человек, и я вам благодарен за спасение племянниц. Военнослужащие Империи не очень сдерживают свои желания и всегда остаются безнаказанными. Месяца не проходит, чтобы какая-нибудь девушка…
Повисло молчание. Понимаю, они снова переживают происшедшее.
— Николай, вы ведь здорово рискуете, приходя сюда? И девушки тоже.
— Риск, конечно, есть… Но оставлять вас в беспомощном состоянии было бы неправильно.
— Сейчас мне значительно лучше. Где еда и вода, я знаю, а вам необходимо побольше мелькать в своем поселке. Поисковики знают, что я ранен?
— Да, Сержант. В описании на плакате указано — «возможно, ранен».
— Это значит, что полиция и КИБ постараются отследить всех медиков, их перемещения, взятые с работы лекарства.
— Да, возможно… Вы точно справитесь один?
— Уверен.
— Что же, тогда мы постараемся навещать вас через день по очереди. Смотрите — я оставляю аптечку. Средства от жара, бактерицидные…
— Доктор, я знаю эти лекарства. Запомните — внимательно отслеживайте все задаваемые вам вопросы, особенно от незнакомых людей и неожиданные от знакомых. Никогда не идите к этому месту по прямой из поселка. Если вас кто-то увидел — сделайте круг, вернитесь домой.
— Сержант, мы уходим прямо из больницы.
— Тогда, отойдя, остановитесь в неприметном месте и подождите, прислушиваясь — не идет ли кто-то следом.
— Ты говоришь, как наш командир ячейки.
— Значит, он правильно говорит, Оля.
— Да, мы сообщили о вас командованию, но пока идут поиски…
— Думаю, что в моем состоянии самое лучшее — отлежаться здесь до выздоровления.
— Хорошо. Вы точно справитесь один, Сержант?
— Да, Николай. Ступайте и будьте осторожны.
— Хорошо. А вы постарайтесь поспать. До свидания.
— До свидания. Сержант.
— До свидания.
Прислушиваясь, выждал час и последовал доброму совету.
Все-таки сон — прекрасный лекарь. А когда ему еще помогают качественные лекарства…
Так, где часы? Огонек зажигалки отразился от стекла хронометра. Лежит на ящике. На руку. Сколько проболел? Неслабо — восемь дней. Провожу рукой по лицу. М-да, так не зарастал даже на свалке. Надо попросить бритвенные принадлежности. Пробую встать, пережидаю головокружение. Как мы шли тогда в туалет? Опираясь о каменные стены, пережидая приступы слабости, добираюсь. Справившись с потребностями организма, размышляя, снимаю армейский жетон. Нет, эта страница жизни закрывается навсегда. Мелькнув в луче фонарика, пластиковый овал улетает в глубокую расщелину. Вернувшись, экономно ополаскиваю руки из фляги (родник ниже пещеры в ущелье, об этом рассказала Оля), не спеша, с приятной испариной, обедаю. Саморазогревающиеся консервы из сухпайков вполне пристойны на вкус и удобны в обращении. Не зря тащил. При всем желании второе доесть не сумел. Надо бы поискать одежду… Ладно, подремлю, уйдет слабость — займусь.
Когда начинаешь думать о гигиене — значит, уже полегчало. К мечтам о бритве добавились желания почистить зубы и вымыться. Но пока невозможно. Для поднятия настроения пришлось ограничиться половиной банки гречневой каши с мясом, благо аппетит после сна разгулялся. Осторожно прощупал бок. Ничего, терпимо, главное — не перетруждать. Решил занять себя детальным осмотром пещеры. Чем дальше шел обыск, тем больше накапливалось непоняток. Ящики из-под оружия есть, но все пустые. В одном из тупиков ящик от военной радиостанции, уходящий в потолочную щель кабель антенны. Провод небрежно обрезан, рации нет. На камнях пола мелкие стеклышки. Разбили стекло прибора? Нет цинков от боеприпасов, коробок от сухих пайков, упаковок от обмундирования, но в ряд пустых тупиков явно ходили, и, судя по царапинкам на камнях, не один раз. Нет ни одной бумаги, наставления, инструкции. Получается, схрон был подготовлен к боевым действиям, а потом из него все вынесли. Куда и кто? Партизаны на другую базу? Или солдаты Колониальных Сил? Надо будет аккуратно расспросить спасителей.
Одежду, кстати, не нашел, так и придется бродить, накинув одеяло.
Во время очередного завтрака слышу легкий шум от входа. Гашу свечу, драпируюсь одеялом, перемещаюсь к коридору. Луч фонарика, тихие шаги одного человека, слабый запах духов (учла замечания, молодец). Маша входит, освещает пустой матрас, луч останавливается. За ее спиной контролирую проход. Чисто.
