Земля лишних. (Трилогия) - Круз Мария (лучшие книги .TXT) 📗
В поселки «постоянного проживания» белым не было доступа вообще, за исключением официальных лиц и по служебным делам, а в поселках «работников» доступ был лишь в ограниченные места, именуемые «биржами»: нечто вроде открытых кафе на окраинах поселков, куда приезжали те, кто хотел нанять работника за почасовую плату, и куда шли из поселка те, кто хотел заработать лишний «трудодень» или пару таких. «Парами» чаще всего зарабатывали молодые и симпатичные женщины, которых нанимали навести порядок в квартире или доме, а заодно и оказать «попутные услуги». Впрочем, зачастую только для «попутных» их и нанимали. Затем работодатель перечислял деньги на счет компании «Новая жизнь» и расписывался в личном табеле работницы, подтверждая, что она (он) отработали на него столько-то времени.
Не обходилось без злоупотреблений – случалось, что работодатели из вредности или желания поглумиться не оплачивали работу и отказывались подтвердить ее подписью, но с этим боролись. Компании «Новая жизнь» такие клиенты совсем не нравились: на них накапливалась статистика, и их навсегда отлучали от права найма рабочей силы, на них подавали в суд.
Вообще вся эта система современного рабства не выглядела на первый взгляд зверской. Ничего подобного: она выглядела «эффективной». Было видно, что ее изобретал и продумывал профессиональный менеджер, управленец с холодным и рациональным умом, думающий лишь о том, что предприятие должно давать прибыль и при этом работать стабильно. Все остальные мотивы не имели здесь права на существование. Поэтому не было здесь места пасторальным плантаторам с кнутами и собаками, не напоминало это и ГУЛАГ. Это был колхоз с «трудоднями», главной премией в котором было право переселиться в капитализм, а «трудодни» конвертировать в твердую валюту.
Даже сам факт наличия Бантустана имел двойное предназначение – не только отделить его от «чистой публики», но и дать возможность проживающим в нем создать другую, свою систему ценностей. Младший менеджер заправки, например, зарабатывал не очень много, гораздо меньше, чем белый на ступеньку выше его. При этом белый не мог быть менеджером заправки: он мог возглавлять сеть заправок или владеть оной. И если бы черный менеджер заправки вдруг стал жить в «курортной зоне», то он бы страдал там от нищеты и ущербности по сравнению с соседями, а проживая в Бантустане, он становился по местным меркам состоятельным человеком. Привязывался он к жизни в Бантустане и экономически. Например, орденский банк с удовольствием выдавал африканцам с постоянной работой кредиты на покупку жилья в Бантустане, но нигде больше. Товары для Бантустана не облагались налогами, и даже продукты в магазинах там были дешевле, чем где-либо еще. Никакого внешнего принуждения, все управляется экономикой. Зато и платить жителям Бантустана можно было намного меньше, и получалось, что под рукой всегда есть «заповедник» дешевой рабочей силы.
Вскоре мы спустились почти к самому берегу, и вихлявшая по склону дорога разделилась на две. Правая вела на базу Патрульных сил и к причалам катеров Береговой охраны, а левая шла как раз в Бантустан. Минуты через три езды мы проскочили через пикет Патрульных сил, где стояли два «хамви», и еще через минуту уперлись в шлагбаум возле деревянного навеса с надписью «Въезд в Бантустан». У шлагбаума дежурили четверо африканцев в униформе, состоящей из синих брюк с широкими красными лампасами, белоснежной рубашки с короткими рукавами и с синими погонами на плечах и синих фуражек с красными околышами. Черные ботинки были начищены до блеска. На поясах у них висели открытые кобуры с торчащими из них рукоятками потертых ветеранов – «Кольт M1911» калибра сорок пять, деревянные дубинки с обшитыми кожей ручками и хромированные наручники. В пирамиде под навесом виднелись немолодые винтовки M1 «гаранд». Вооружили чем не жалко.
Один из африканцев с лычками капрала на погонах подошел к нам, заглянул в салон машины и спросил по-английски с неизвестным мне акцентом:
– Какова цель вашего визита на территорию Бантустана?
– Наем рабочей силы, – ответила Джулия.
– Вы знаете правила посещения?
– Разумеется.
Капрал махнул рукой своему коллеге, и тот поднял шлагбаум. Мы проехали дальше. Дорога оставалась асфальтовой, но ответвления от нее уже были засыпанными гравием проселками. Вдоль дороги виднелись указатели с надписями «Деревня № 1», «Деревня № 2», которые указывали влево, и указатели на поселки с названиями, которые указывали вправо. Я спросил, что это значит, и Джулия сказала, что в номерных поселках живут «кредитники», как я окрестил их про себя, а в поселках с нормальными названиями – уже «вольнонаемные». Поэтому поселки для вольнонаемных, как я узнал, были расположены в местах посимпатичней и покомфортней, на берегу, где были пляжи и море. Но, как выяснилось, нам туда ходу не было. Если бы я предъявил свой золотой жетон, я мог бы проехать спокойно, а вот Джулии, с ее серебряным, пришлось бы запрашивать отдельную авторизацию на такой визит. Мы могли заезжать исключительно в номерные поселки. Я поинтересовался у спутницы, для чего такие строгости, и она сказала, что это придумано для того, чтобы здесь не было праздношатающихся белых, чтобы дали африканцам спокойно жить так, как им самим нравится. Возможно, возможно, но я как-то уже разуверился в чистом альтруизме хоть чего-либо, приближенного к Ордену. А закрытость – палка о двух концах. Можно заботиться о спокойствии жителей, а можно… да мало ли что можно?
Пару раз нам навстречу попадались небольшие разноцветные автобусы с африканцами за рулем. Джулия сказала, что это рейсовые, между Бантустаном и «курортной зоной». Именно на них большинство вольнонаемных и нашедших халтуру «кредитников» добирается до работы. А мы же доехали до «Поселка № 4», остановились на гравийной парковке возле довольно большого открытого кафе, вышли из машины, и Джулия провела меня внутрь. Мы сели за столик, к нам из-за стойки подошла полная женщина средних лет с очень черной кожей и волосами, заплетенными в мелкие косички, и приняла заказ на две минеральные воды с газом, лимоном и льдом.
Из нашего кафе хорошо был виден весь поселок. Он выглядел скучновато, но аккуратно. Двухэтажные дома-бараки, каркасные и облицованные сайдингом, парочка магазинов, продуктовый и одежды, два открытых кафе, в одном из которых виднелись сцена и музыкальные инструменты на ней. Пока на улицах было немноголюдно, и преобладали среди гуляющих женщины, преимущественно молодые и ярко одетые.
– Это женский поселок, – пояснила Джулия. – Раньше поселки были смешанными, но потом их расселили. Как ни странно, так меньше проблем, меньше драк, меньше скандалов. Когда кредит за выкуп выплачивается, тогда они переезжают в нормальные поселки, где живут как хотят, или едут обратно в Дагомею – кому что больше нравится.
– А как насчет детей здесь? – сразу спросил я, заметив некую странность. – Обычно в африканских поселках детей в несколько раз больше, чем взрослых.
– До выплаты кредита беременности запрещены, – ответила она. – Что ни делай, но мужчины к женщинам бегают, напрямую это вовсе не запрещено, запрещено только совместное проживание. И не смейтесь, здесь в каждом доме целые коробки бесплатных презервативов, можно получать противозачаточные пилюли тоже бесплатно, и на самый крайний случай – прерывание беременности по очень льготной цене, хорошими специалистами, в кредит.
– А если не хотят прерывать? – залюбопытствовал я.
– Тогда кредит гасится из уже сделанных накоплений, если их хватает, и женщину отправляют в Дагомею с остатком накоплений или с пособием для новопоселенцев, не помню, сколько там для Дагомеи полагается. Так, кажется.
– А если не хватает?
– Покрывают, сколько удается, остаток кредита распределяется на всех жительниц этого поселка, и каждой из них приходится еще поработать за забеременевшую подругу.
– Понятно: коллективная ответственность – всегда работает, когда за проступок одного отдуваются все, – кивнул я. – А с забеременевшей что?
