Герои нашего племени. Трилогия - Денисов Вадим Владимирович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
«Марс» воткнулся синим пластиком юбки в серый зыбучий песок на излучине, возле почти развалившейся избы без крыши, тут давным?давно никто не жил. Место неудобное и некрасивое, зато видно далеко, незаметно не подберёшься. Сержант не хотел глушить двигатель на высоких температурах, боялся фатальной поломки. Движок, остывая, тихо молотил на холостых, и под этот мерный рокот они начали обустраиваться. Сразу поставили маленькую сетку, через час вытащили ? вполне достаточно для ухи. Временный лагерь мужчины охраняли по очереди. Остальные отдыхали, ? сидели возле щедрого подкормленного сушняком костра, инстинктивно отжимаясь к центру лагеря, подальше от неуютной тундровой пустоты за спинами. Накрапывал первый за последние часы мелкий дождик, ? на плечи падала почти взвесь. Поверьте, при такой унылой мелкотравчатой капели на любом заполярном берегу становится как?то грустно. Все вокруг было матовым, пастельным и блёклым. Лишь яркие чайки с черными пятнышками на кончиках белых крыльев ? будто в тушь окунули ? оживляли пейзаж. Чайкам поддакивали береговые крачки, пару раз пролетела болотная сова ? редкая птица в пясинских землях. С запада наползали паскудные низкие тучи. Хорошая погода, похоже, кончилась, а вскоре она совсем испортится. Тоска… Только песни не хватало. Протяжной, унылой, а может быть и горестной.
И такая песня зазвучала.
После ужина за чаем в негромком разговоре иностранцы коснулись темы ГУЛАГа (не удивительно, ведь по каким землям?то путешествовали!) и культуры повседневности зэковского мира, ? темы интересной до сих пор не только для наследников СССР, но и для Запада. К тому же выяснилось, что отец Юргена после войны честно отмотал три года в северных лагерях, работая на объектах народного хозяйства ? в зонах знаменитой стройки 503. Сначала костыли бил на морозе с перспективой вскоре лечь в мерзлоту вслед за сослуживцами по артполку, потом повезло, остаток срока он играл в лагерном клубе на «Вельтмайстере».
За что «немецко?фашистский красноармеец» отсидел, всем было понятно без рассказа.
Именно тогда ставший отчего?то меланхоличным Сержант и затянул знаменитую лагерную песню (Игорь подпел бы, но он в это время стоял на фишке у развалин) в её самом первом каноническом варианте, пропевая лишь куплеты, настолько они ему нравились.
Это было весной, в зеленеющем мае,
Когда тундра проснулась, развернулась ковром.
Мы бежали с тобою, замочив вертухая,
Мы бежали из зоны, покати нас шаром.
Лебединые стаи нам навстречу летели,
Нам на юг, им на север ? каждый хочет в свой дом.
Эта тундра без края, эти редкие ели,
Этот день бесконечный ? ног не чуя, идем.
В дохлом северном небе, ворон кружит и карчет,
Не бывать нам на воле, жизнь прожита зазря.
Мать?старушка узнает, и тихонько заплачет,
У всех дети, как дети ? а её в лагерях,
Поздно ночью затихнет наш барак после шмона,
Мирно спит у параши доходяга?марксист.
Предо мной, как икона, та запретная зона,
А на вышке маячит очумелый чекист…
И вот тут немец уже не выдержал ностальгического гнета детских воспоминаний и неожиданно для всех подхватил долгожданный припев приятным терпким баритоном и, нещадно коверкая слова, подхватил батино:
— Па ту?унтре, па широкай тар?ро?о?о?ги, кте мчит кур?р?р?ерски Фаркута?Ленинкрат!
На костре почти в унисон певцу хрипел очередной чайник.
Напротив заброшенного зимовья, посреди осыпающихся глинистых берегов с язвами мерзлоты, неутомимо борясь с течением «плыл» по Половинке небольшой островок с густой карликовой рощицей лиственного леса, что почти диковинка в этих широтах.
Спать легли рано, женщины с финном в катере, мужчины на улице, в спальниках у костра. Дежуривший последним, Юрген разбудил всех в шесть утра и даже успел разогреть вчерашнюю уху и вскипятить к подъему чайник, заварив крепкую арабику. Наскоро позавтракав, погрели горло еще раз, но уже чаем. Вокруг избы обильно росла чуть сморщенная брусника, мелкая, зараза, но вполне вкусная, сплошной витамин С. Напоследок путешественники съели по горсточке «от простуды», как авторитетно сказал доктор, загрузились в катер и двинулись дальше.
«Марс» шёл бодро, двигатель работал ровно. Но Лапин, глядя на хмурую физиономию водителя, посмотрел на приборы и подтвердил опасение:
— Греется.
— Ну, хрен ли тут сделать… тогда надо постараться еще дальше уйти, ? водитель дотянул сигарету и выкинул окурок в открытую левую дверь салона. Уставший Сержант уже перестал спрашивать разрешения у еще более вымотанных иностранцев. Тем, похоже, было плевать на вонь и завихрения табачного дыма.
— Будем периодически останавливаться, остывать. Выйдем в Пясину, встанем капитально и спокойно разберемся. Может ремень, может помпа.
Они еще не решили, что будут делать дальше. Заказчики не торопились обнародовать результаты, хотя Сержант вчера спросил их в лоб. Те метались, еще не договорились между собой. Майеру вся эта таинственность прилично надоела и с некоторых пор он, не стесняясь, прямо спрашивал иноземцев обо всём, что его интересовало. Зарубежники, похоже, к этому если и не привыкли, то смирились. Вчера ответствовали, что всё решат коллективно и вскоре, но на большой воде.
Пейзаж на многих тундровых реках малоинтересен для любителей зрелищ. Так и тут.
Деревьев по берегам практически не было. Что бы оценить всё величие равнинной тундры, вам надо смотреть на неё с верхних точек, а с равнинной реки не видно и малого. Нехватку растительности отчасти компенсировало обилие следов былой человеческой деятельности ? тут и там догнивали остатки уродливых избушек, из песчаных дюн еще проступали остовы лодок. Возле мест, некогда обжитых отшельниками или семьями промысловиков, попадался покосившийся могильный крест хмуро приветствующий редкого путника.
Разговоров в салоне почти не было, не тот настрой; чувствовалось, что тяжёлый и нервный этап экспедиции всех прилично измотал, а глядя на Юху, можно было сказать: «а этого орла просто измочалил».
— Ты бы лучше по середине шел, ? неожиданно предложил Лапин после очередного поворота, ? спокойней будет.
— Допускаешь еще одну встречу? ? мрачно спросил друг, поглядев на кожаный ремешок бинокля, Игорь теребил его постоянно. ? Да ну тебя… паникёр. Что, у них столько людей, что бы на каждой речке посты ставить?
— Допускаю, ? серьёзно ответит Лапин. ? На середине безопасней. Скорость у нас пока есть, а так будет еще и хоть какое расстояние от берега.
— Игорь, ты перестраховщик! Мы и время, и топливо потеряем, если я тут начну зайцем петлять, ? с ухмылкой пообещал Майер. ? Смотри, как мы сейчас срезаем, треть маршрута экономим… Движок в непонятках, а ты предлагаешь еще час пути зарядить? Давай реально смотреть на вещи.
Катер с шипением летел над песчаной косой, действительно сокращая путь на крутом и длинном повороте реки. Позади на песке оставались лишь неглубокие полосы, похожие на след огромного пустынного насекомого. А вот и вода ? из?под корпуса судна по сторонам брызнуло облако мелкой холодной пыли.
Лапин пожал плечами, с Сержантом всегда тяжело спорить. Поэтому сказал о другом:
— Они нас гонят, Серый… Неизвестный противник нас сначала выживал, а теперь торопит, ждет, когда выйдем на конечную точку…
Предстоящие к посещению интернациональной группой искателей приключений места ни в коей степени не напоминали чарующие предгорья Путоран, которые так любит восторженный обыватель. Там вас встречает ледяная, но ласковая и чистейшая вода, обжигающая и недоступная для тела, как и все красавицы; скалистые горы с вершинами, сглаженными древним ледником и яркое малиновое солнце над ущельем, дающее шикарный шлейф на зеркальной вечерней глади. Здесь же вниманию визитёра предстаёт другая красота ? красота бескрайнего открытого простора. Здесь царит настоящая таймырская тундра, голая, как степь, холмистая и озерная, изрезанная причудливыми змейками речек и ручьев, бескрайняя и зовущая, в которой ты сразу же начинаешь чувствовать себя либо отшельником, либо кочевником; наверное, это зависит от внутренних установок, воспитания и каких?то генетических предрасположенностей.
