Помещик. Том 1. Сирота - - (читать книги онлайн без сокращений TXT, FB2) 📗
И всё. Вообще всё. Больше у Андрейки не было ничего. Только два голодных рта. Пустое поместье с вытоптанными посевами и выбитыми или угнанными в плен селянами. Около рубля монетами. Сабля да лук. И целый ворох проблем, которые нужно было решить уже вчера. И ведь не решишь – поместья лишат, о чём ему очень прозрачно намекнули, ибо желающих хватало даже на пустое поместье. А ему самому сватали в послужильцы [9] пойти.
В принципе – вариант, но от безысходности.
Послужилец стоял статусом ниже, нежели поместный дворянин. А значит, переход в него – урон чести родовой. Так-то с неё самому Андрейке ни горячо, ни холодно. Но в здешней, насквозь сословной и местнической системе это значило многое. Ты опростоволосился, замаравшись каким-то дурным поступком? Так твоим внукам это ещё вспоминать будут. И ставить станут их ниже тех, кто подобного не совершал…
Так вот, Андрейка с трудом сдержал грустную ухмылку на лице при словах священника и, развязав кошелёк, достал оттуда сабляницу [10].
– Прими. Не побрезгуй. На храм.
Афанасий внимательно взглянул Андрейке в глаза. И кивнул на кружку для подаяний, что стояла на небольшом столике у стены. Паренёк не стал ломаться и сделав несколько шагов, положил её туда.
Казалось бы – всего одна монета, но ценность у неё была немалая. Особенно для сироты, что лишился почти всего. А ценность пожертвования – интересная вещь. С духовной точки зрения важнее не количество, а качество жертвы. Тот, кто готов поделиться последним, стоит намного выше того, кто даёт малую толику. Так что священник, прекрасно знавший уже ситуацию Андрейки, высоко оценил этот поступок. С богатого и рубль взять мало, а тут щедрость вон какая. Хотя, конечно, и дядька Кондрат, и священник списали этот поступок на юность и глупость. Списали, но оценили.
– Что терзает тебя, сын мой? – спросил Афанасий, когда паренёк вернулся к нему.
Разговорились.
Общий посыл был прост. Андрейка пытался соскочить с расспросов, опасаясь своего разоблачения, и отвечал как можно более рублено и односложно. Афанасий же не сильно старался, прекрасно понимая, что парень потерял отца и оказался в сложной жизненной ситуации.
Зачем его сюда привели?
А на всякий случай. В те далёкие времена священник был очень уважаемым и авторитетным человеком в общине. Тем, кто ведал в вопросах мутных и непонятных. Вот и притащили ему странно пришибленного отрока. Вдруг что не так с ним? Вдруг помощь нужна?
Но обошлось.
С полчаса паренька терзали расспросами. А потом и отпустили с Богом.
Вышел Андрей на крыльцо церковное и вздохнул с облегчением. Слишком явно и шумно.
– Что сын мой? – поинтересовался Афанасий, который, как оказалось, тихо следовал за ним. – Робеешь ты отчего передо мной?
– Робею?
– А нешто нет? Вон какой вздох.
– Тяжко дышать, – ляпнул Андрейка, не подумав. Забыв совсем о том, что в те годы к таким вещам относились куда как серьёзнее. И если тебе в храме Господнем дурно, то это не спроста. Вот и оказалось, что паренька задержали ещё на полчаса. И святой водой умыли. И помолились. И в душу снова полезли. Но уже без дядьки Кондрата. Один на один…
– Да оставь ты его, Афанасий, – пробасил кто-то от двери.
Они оба обернулись и увидели воеводу.
– У отрока отец пал. Ни кола ни двора за душой не осталось. А теперь и ты его поедом ешь. Брось. Да и дело у меня не к тебе.
– Ну коли дело, – нехотя улыбнулся Афанасий, которому эта игра в кошки-мышки с Андрейкой уже начала нравиться. – Ступай, отрок. И помни – по семь раз «Отче наш» читай ежедневно не менее четырёх седмиц.
– Да, отче, – кивнул Андрей и, обозначив поцелуй руки священника, удалился. Со всем почтением и не спеша. Потому что Афанасий вместе с воеводой с интересом наблюдали за ним.
– Чего ты на него взъелся-то? – спросил воевода, когда наш герой покинул храм. – Уже шепотки до меня дошли.
– Умный он.
– Андрейка-то? – удивился воевода.
– Андрейка, – кивнул Афанасий. – Но ум свой таит. Он много чего таит, боясь явить людям. Отрок сей полон тайн. Вот меня любопытство и взяло.
– Вздор какой. Андрейка же в отца своего пошёл. Лихой рубака будет. А умом скуден. Читать, сказывают, его пытались учить, да не выучили. Совсем буквы запомнить не может.
– Может, и вздор, – легко согласился священник, и они переключились на другую тему разговора. В конце концов, к этому Андрейке он всегда сможет вернуться позже. Куда ему деваться то? Не сейчас, так потом, улучив момент, можно будет понять, что с ним не так…
Наш же герой, выйдя из храма, больше своей оплошности не повторял. Демонстративно перекрестился. И не спеша пошёл бродить по городку. А поджидавшие его рядом Устинка и Егорка следом посеменили. Выглядело это крайне забавно. Подросток лет четырнадцати с саблей на поясе, ему великоватой пока, вышагивал впереди. А за ним двое взрослых мужчин семенили. Один из которых тащил в своих руках лук и колчан. Но именно что тащил, а не надевал на себя, демонстрируя, что это не его.
Город был небольшой, поэтому Андрейка, не желая лишний раз пересекаться с отцом Афанасием, решил валить к родным пенатам. И чем быстрее, тем лучше. Проще говоря, ехать в поместье и пытаться разобраться там, что к чему. Может, не всё разорили татары. Может, осталось что ценное, и как-то прожить можно будет. Но для отъезда требовалось иметь хоть какие-то запасы. Это ведь не компьютерная игра, а жизнь. И кушать тут требовалось регулярно. Другой вопрос, что денег было в обрез. И наш герой решил перед покупками прицениться.
Крепость Тулы была в те дни набита народом, словно птичий базар [11] пернатыми какунами. Весь посад сюда перебрался на время, чтобы укрыться от супостатов. И купцы тоже вместе с тем барахлом, которое удалось притащить. Татары отошли поутру. Но люди всё ещё ютились, опасаясь покидать надёжное укрытие.
Главной прелестью такой ситуации оказалась скученность купцов да ремесленников со своими товарами на минимальной площади. И почти все – на виду, из-за чего тульский кремль отчаянно напоминал Андрейке какой-то восточный базар. Да и торговаться можно было с оглядкой на других купцов и служивых. Ведь сын пострадавшего за их жизнь воина торг вести станет. Если такого начать обманывать на виду у людей – проблем не оберёшься. Вступятся же. Обязательно вступятся.
Час ходил да расспрашивал. Два. Купил за полушку немного еды, чтобы утолить голод и себе, и своим холопам. Рабам то есть.
Рабы. Да уж. Эта мысль, конечно, парня немало глодала. Он как-то не был готов к тому, что станет рабовладельцем. Но на Руси рабство было, причём исконно – сразу на момент создания. Однако, в отличие от популярных версий, это отнюдь не крепостное право. Крепостные – это крестьяне, которых прикрепляли к земле, то есть ограничивали им право передвижения. Лично же они оставались свободными. Во всяком случае, формально. Даже в период самого сурового крепостничества, когда реальное положение этих крестьян ближе всего подошло к рабскому.
Настоящих рабов на Руси называли холопами и считали движимой собственностью. А детей их приравнивали к приплоду, словно от скота, считая естественным способом прироста рабов того или иного собственника. Отменил этот кошмар лишь Пётр I 19 января 1723 года. Но до этих событий было ещё далеко. Так что и холопы, и челядины [12] вполне встречались в русском обществе.
В общем, купил Андрейка еды и сел кушать со своими людьми. А заодно и думать. Денег получалось настолько мало, что на них просто до весны не протянуть. Даже если жить впроголодь и драть по весне кору с деревьев для «вкусного и сытного» супчика.
В этой связи предложения пойти послужильцем не выглядели настолько оскорбительно. Всё начинало походить на ситуацию, в которой Устинка и Егорка, понизили свой статус, став рабами. Но этот Андрейка был совсем не тот, что имелся раньше. Этот Андрейка почти шесть лет готовился к тому, чтобы отправиться в прошлое, да и до этого немало учился, укрепляя, развивая и наполняя мозг всякими полезными знаниями. И продумал за время подготовки много всякого рода сценариев «поднятия бабла». А тут ведь требовалось именно оно.
