Закрытый город - Лаумер Джон Кейт (Кит) (читать книги полные TXT) 📗
— Да, да, мама, уже иду… — бормотал он.
Ретифу казалось, будто голос Маньяна доносится до него откуда-то из огромного пустого зала. Он увидел, словно сквозь сон, как его напарник медленно, пошатываясь, поднялся на ноги.
— Что… прохрипел Маньян. — Что случилось?
Глаза его обретя, наконец, устойчивую четкость изображения, испуганно уставившись на разбитую посуду, перевернутую мебель, вывернутые на пол соусы и закуски — и на маленькую скорченную фигурку у противоположной стены.
— Ретиф… Он не?..
Ретиф потряс головой, пытаясь прояснить ее. Пошатываясь на непослушных ногах, он подошел к неподвижному телу селинорца. Тот лежал навзничь, широко раскрыв остекленевшие глаза. Большой осколок разбитой чашки из под пунша торчал из его груди, лицо все еще сохраняло живой розовый цвет.
— Кориаль! — с трудом выдавил из себя Маньян. — Опять мертвый…
— Нам лучше поскорее убраться отсюда, — сказал Ретиф, — и разобраться с Кориалями завтра утром, на свежую голову.
— Золотые слова! — Маньян бросился к двери, распахнул ее и отступил назад под недвусмысленной угрозой тяжелого пистолета, тускло поблескивающего в руках тонконогого гроуси в форме «миротворца».
— Делайть никакого движения, нехорошие злодеи! — просвистел на своем родном языке полицейский в шлеме и наколенниках, и пять его глаз внимательно обшарили царивший вокруг беспорядок. — На этот раз поймать вас с поличным, мягкотелые!
— Вы совершили ужасную ошибку, — заговорил Маньян, когда еще с полдюжины «миротворцев» протолкались в лавку, все с оружием наизготовку. — Мы не… то есть я не… А Ретиф только…
— О, мистер Маньян, не так ли? — пронзительным голосом пропищал капитан патруля. — Я принимать вашу невинность, дорогой сэр — при условии, конечно, вы давать показания на истинного преступника.
— Истинного преступника? — заикаясь, проговорил Маньян. — Вы имеете в виду Ретифа?.. Но ведь он…
— А кто еще? — рассудительно спросил гроуси.
— Но… но…
— Не иметь необходимости делать заявление сейчас, — успокоил его капитан. — Спокойно уходить и оставить нас заняться убийцей.
Решительным жестом он дал знак своим подчиненным, и те, сгрудившись сообща вытолкали Маньяна на улицу. Затем гроуси обратился к Ретифу:
— Помнить меня, быть может, Ретиф? Шлух мое имя, когда-то служить во Всепланетной Полиции гроуси. Ты однажды делать мне очень большой вред. Сегодня, в камере гроуской тюрьмы, мы сводить наши последние горькие счеты…
2
Украшенные драгоценностями защитные шторки на глазах капитана Шлуха отбрасывали сверкающие зайчики под нестерпимо ярким белым светом мощных прожекторов, установленных в центре пыльной комнаты для допросов.
— Еще раз, мой дорогой Ретиф, — прошипел он на безукоризненном земном языке без малейшего акцента. — Что толкнуло вас на совершение столь зверских преступлений против мира и порядка на Гроуси? Или на Селиноре, если хотите. Может быть, вы намеревались подмешать в продукты питания, предназначенные для питания делегатов, какие-нибудь незначительные добавки? Или ваши планы шли значительно дальше? Может, вы имели злодейские намерения установить в предметах сервировки устройства — те самые, которые были обнаружены у вас во время обыска, о чем я не премину засвидетельствовать официально?
— Пара годков пребывания за решеткой совершили с тобой настоящее чудо, Шлух, — рассудительно заметил Ретиф. — Ты утратил свой прежний вид обожравшегося борова. К сожалению, хрюкаешь ты все так же.
— А ты, несчастный землянин, все еще не избавился от дурной привычки говорить дерзости? Любопытно будет понаблюдать, как твои глупые шутки постепенно превратятся в мольбы о пощаде в процессе нашего дальнейшего знакомства!
— На этот раз вы, гроуси, задумали, пожалуй, какую-то более изысканную пакость, чем обычно, — вслух размышлял Ретиф. — Ведь для того, чтобы уговорить Посла Шиндльсвита согласиться на поддержку этого фальшивого мирного сборища, потребовалась масса времени и сил. А вы не такие ребята, чтобы выдавать авансы под пустые жесты…
— Ты намекаешь, что наши мотивы не бескорыстны? — безразличным тоном спросил Шлух. — А впрочем, что толку в твоих намеках, мягкотелый! Можешь свободно поделиться ими с палачом!
— Рассмотрим вопрос аналитически, — продолжал Ретиф. — Чего вы добились, кроме разве возможности собрать в одном помещении представителей наиболее значительных миров Сектора, контролируемого вооруженными силами Земли? Впрочем, может быть, и этого достаточно, а, Шлух? Если произойдет какой-нибудь несчастный случай, и они погибнут — кто будет отвечать перед мировой общественностью? Мне почему-то кажется, что не гроуси, которые как всегда, выйдут сухими из воды. Значит, остается второй инициатор собрания
— ДКЗ…
— Довольно, самоуверенный землянин! — стебельки глаз Шлуха возбужденно зашевелились. — Ты от страха начинаешь болтать черт знает что!
— А если будет подорван авторитет Земли, — невозмутимо продолжал Ретиф, — то кто, как не гроуси, вынуждены будут вмешаться, чтобы предотвратить возникновение нежелательных эксцессов и сохранить мир на Селиноре? Возможно, они сочтут необходимым призвать на помощь кого-нибудь вроде своих дружков с планеты Блуг. И вполне возможно, что прежде чем дела войдут в норму, немногие оставшиеся в живых селинорцы, попросту говоря, вымрут, оставив после себя пустую планету, годную для ассимиляции такой предприимчивой нацией, как гроуси.
— Что за лихорадочный бред? — прошипел Шлух. — Ведь всем известно, что именно вы, земляне, всегда подозрительно относящиеся к самым чистым намерениям других, установили контрольные приборы МАРК ХХI в порту и по всему конференц-залу, исключив таким образом всякую возможность доставки какого бы то ни было оружия, кроме той горсточки, которой оснащены мои патрули по охране порядка.
— Верное замечание, Шлух. МАРК ХХI обыщет все, от носков до головной булавки. Разумеется, немножко отравы в солонке не насторожит детектор, зато метаболические мониторы сразу же засекут это при обычном анализе пищи на пригодность ее для чужеземного пищеварения. Так что и методы Борджиа, пожалуй, исключены.
— Я устал от твоих теоретизирований! — Шлух вскочил на ноги. — Думай, что хочешь. Могу сообщить по секрету: уже сейчас ваша канцелярия окружена моими отрядами — под видом почетного караула, разумеется — так что никто не может ни выйти, не войти туда. А завтра в это время ни один землянин не посмеет показать свое голое лицо ни в одной из столиц Сектора! — спохватившись, Шлух замолк, поняв, что сказал слишком много.
— Завтра, говоришь? — прищурился Ретиф. — Спасибо за четкое расписание.
— Тебе оно ни к чему, несчастный мягкотелый, сующий свой нос в дела великих гроуси! Судьба твоя решена. Но перед смертью ты скажешь мне имя шпиона, который продал тебе наши секреты, и я лично прослежу, чтобы его посадили на кол у стены тысячи крючков.
— Ах, секреты? Что ж, это, пожалуй, в достаточной степени подтверждает справедливость моих догадок, — сказал Ретиф. — Еще один вопрос — чем вы заплатили блугам?..
— Молчать! — заверещал Шлух. — Оставшееся тебе время будет посвящено вопросам политики, в которой ты ничего не смыслишь, а детальным и точным ответам на целый ряд вопросов, которые буду задавать тебе я!
— Опять врешь, — сказал Ретиф и шагнул к столу, за которым потрясал кулаками в перчатках разъяренный полицейский офицер. Шлух отскочил в сторону, махнул рукой вооруженному охраннику, стоявшему рядом. Тот сорвал с плеча ружье и направил его в лицо Ретифа.
— А тебе не говорили, что нельзя стрелять из бластера в закрытом помещении, если не хочешь испепелить в нем все, включая стреляющего? — как бы мимоходом спросил Ретиф и сделал еще один шаг. Охранник в замешательстве опустил ружье. Глаза его растерянно вращались на стебельках.
— Да он лжет, недоразвитый трутень, портящий выводок! Стреляй, кретин! — завизжал Шлух и бросился к открытому ящику письменного стола. Ретиф одним прыжком преодолел расстояние между и незадачливым капитаном, схватив его за шею и швырнул на охранника. Запоздалый выстрел осветил комнату, словно фотовспышка. Пока двое гроуси барахтались на полу, Ретиф поднял выпавший из рук охранника бластер.
