Ядовитая кровь - Туров Тимур (библиотека книг .txt) 📗
Дорога обогнула ущелье, вывела корреспондента к тем самым белым скалам, которые так внимательно рассматривал Гетьман. Глянув искоса, Мюллер увидел, что двое полицейских и переводчик сидят в машине и о чем-то оживленно разговаривают.
Метров через триста дорога свернула, и машину скрыла скала.
Через пятнадцать минут Мюллер услышал сзади звук мотора. Мюллер не оглянулся, а продолжал идти, ровным, уверенным шагом. Так его отец, наверное, шел в свое время по Украине.
– Садитесь в машину, – сказал Гетьман.
– Мне нужно в деревню, – бросил через плечо Мюллер.
– В деревню, – сказал Гетьман. – Я отвезу вас в деревню.
Мюллер отошел в сторону, пропуская машину. В «уазике» сидел один Гетьман.
– А ваш приятель оказался осторожнее вас? – спросил немец.
– Его Джоко отговорил. – Влад открыл переднюю дверцу. – Очень живо рассказал о Хозяине и о привычке местных жителей вначале стрелять, а потом уж разбираться. И наши голубые повязки и прочая дребедень может и не помочь. Иногда бандиты работают в такой же форме. Были прецеденты.
Мюллер молча сел в машину и захлопнул дверцу.
– И хлопать не нужно, – ворчливо заметил Влад. – Не знаю, как там «мерседесы», но наша техника требует к себе нежного отношения.
Немец открыл дверцу и снова резко захлопнул.
– А вот это – уже истерика. – Влад вежливо улыбнулся. – Ваш покойный папочка, как я полагаю, был бы не в восторге от таких, в общем-то, мелких проявлений слабости характера. Не нордический, совсем не нордический.
– Мы будем стоять или мне пойти пешком? – акцент у немца улетучился совсем, словно и не коверкал он язык полчаса назад. – Я могу послушать ваши гадости по дороге?
– Можете, – легко согласился Влад. – Вы, я смотрю, человек бывалый. Бронежилет с негодованием отвергли, каску не носите. Пешком поперлись в одиночку и без оружия. Бывалый человек?
– Да. Я бывал в разных местах...
– Тогда, как человек бывалый, вы потерпите минут пятнадцать, пока я долью бензобак и гляну мотор. Бензобак лучше иметь полным, при обстреле так безопаснее... – Не переставая говорить, Влад выпрыгнул из машины, вытащил канистру и открутил пробку на бензобаке. – Канистру я лучше оставлю здесь, возле дороги. Взрывается ведь обычно не бензин, а пары, знаете ли... На обратном пути, если все будет нормально, мы ее подберем.
Немец не стал ни возражать, ни демонстрировать свое восхищение предусмотрительностью полицейского. Он замер на переднем сиденье, держа кофр на коленях и глядя перед собой.
Только когда из второй канистры Гетьман стал доливать воду в радиатор, Мюллер с сарказмом поинтересовался, не взрываются ли пары воды при попадании пули.
– А как же! – весело воскликнул Влад. – И вода взрывается, и консервы. А голова как взрывается от попадания пули, если б вы видели.
– Я видел.
– Тем более. Вы напрасно каску не надели. Попадет пуля в голову – и мозги в разные стороны. А в каске... Дырочка на входе, дырочка на выходе, и все мозги в каске. Удобно ведь. И машину не нужно отмывать. – Влад сел за руль, демонстративно почти бесшумно закрыл дверцу. – И не нужно смотреть на меня, как на врага. Я ведь почти немец.
– Фольксдойч? – немец прищурился, словно увидел что-то неприличное. – Мечтаете вернуться на историческую родину?
– Боже упаси! По крови – чистый украинец, даже больше – козак. Из запорожских. – Мотор завелся с пол-оборота, машина тронулась с места осторожно, словно Влад боялся опрокинуть что-то хрупкое. – Фамилия моя – Гетьман. Это у козаков было звание такое...
– Я знаю.
– Тем более. А вот звание произошло от немецкого «гауптман». Так что...
– Мы будем ползти или ехать?
– Так вам нужно с ветерком? – совершенно искренне удивился Гетьман. – Так чего ж вы сразу не сказали?
Влад надавил на педаль, машина рванулась вперед.
– Цепь у вас на шее классная! – крикнул он. – Золото?
– Золото.
– Граммов двести, небось. У нас такие носят только очень конкретные пацаны. Там, случаем, не гимнаст на цепи?
– Там медальон. Старинный, передается у нас из поколения в поколение.
– Понял, – снова крикнул Влад. – А говорите, человек бывалый. За такую цепуру могут и в Берлине на улице горло перерезать. Вы ведь из Берлина?
– Я из Мюнхена.
– А в Мюнхене, значит, не могут?
Мелкие камни тарахтели по днищу машины, хрустели под колесами. И кричать для поддержания разговора приходилось все громче.
– Могут! – крикнул Мюллер. – Там тоже полно русских и турок.
– Что вы говорите? В такой приличной стране? А в местах, где вы бывали по делам, никто не пытался?
– Пытались. Как там говорят у вас? «Царство им небесное!»
– Вы, кстати, удивительно хорошо заговорили по-русски, герр Мюллер. Что значит – языковое погружение. И, наверное, талант. И спецшкола какая-нибудь. Нет?
Мюллер не ответил.
Машина проскочила поворот, чуть не зацепив скалу левым передним крылом, и остановилась.
Деревня была совсем рядом, метрах в ста.
– Приехали, – сказал Влад. – Отсюда можно и пешком.
– Подождете меня здесь?
– Зачем? Я за вас отвечаю. Ну, и вместо переводчика. – Влад взял с заднего сиденья ранец, надел его, потом передернул затвор автомата. – Переводчики – они разные бывают.
На голову Влад надел бейсболку, тень от козырька скрыла половину его лица.
– Вы бы еще лицо разрисовали, – посоветовал корреспондент. – В Афганистане ваши были попроще, без этих понтов. И посмелее. Помню, мне моджахеды разрешили расстрелять одного сержанта. Так он даже в лицо плюнуть попытался. Но не получилось, во рту у него пересохло.
– Я могу вместо него плюнуть, – предложил бесцветным голосом Гетьман. – И в рыло дать.
– Вы будете делать все, что я скажу, – усмехнулся Мюллер. – Иначе у вас будут проблемы. Или вас даже раньше времени вышвырнут к вам на родину, в нищету. Вам, наверное, было трудно сюда попасть, в командировку?
Влад аккуратно прикрыл дверцу машины. Мюллер дверцей громко хлопнул.
Солнце стояло высоко, камни нагрелись, и воздух над ними дрожал. Марево окутывало всю деревню, смазывая подробности. Белые стены домов дрожали на фоне белых скал.
– И дымом не пахнет, – сказал Влад.
– И что это значит?
– Обед должны готовить, – пояснил Влад. – И собаки уже должны были нас встретить и облаять. Тут такие собаки – ужас. Прошлый раз чуть не порвали ооновца.
Мюллер поправил ремень кофра на плече и решительно направился к крайнему дому.
– Стой! – негромко сказал Влад.
Немец не остановился.
– Стоять!
Немец недовольно оглянулся.
– Мухи, – тихо сказал Влад и указал пальцем.
Мух было много. Черные, крупные, они клубились возле сложенной из плоских камней ограды.
Немец снял крышку с фотообъектива. Гетьман прошел мимо него, осторожно приблизился к ограде.
Черное пятно на камне. Мухи ползали по нему, взлетали, делали круг и снова возвращались.
– Дерьма не видели? – осведомился подошедший корреспондент.
– Это кровь, – тихо сказал Влад. – Часа три-четыре как натекло.
Ветер сюда не залетал – деревня была окружена горами. Зимой он не мог выхолаживать дома, а сейчас, летом, не мог развеять трупный запах.
Влад прошел вдоль сарая к дому и осмотрел дверь. Не обнаружив сюрприза в виде растяжки, толкнул ее, отойдя в сторону, чтобы не маячить на фоне дверного проема. Прислушался.
Тишина. Только что-то поскрипывало в глубине дома. Тихо, протяжно.
И пахло из дома смертью.
Немец попытался войти туда, но Влад оттолкнул его в сторону, показал кулак.
Осторожно переступив порог, Гетьман вошел.
Чего он искренне не понимал, так это как можно строить дома без сеней. Открываешь дверь и сразу оказываешься в комнате. В непогоду, наверное, вода и грязь попадают, пачкают плетеные полосатые половики.
Сейчас сухо, только пыль...
И кровь.
Гетьман прислонился плечом к стене и на секунду закрыл глаза.
У сербов в деревнях большие семьи. Человек по десять могут жить в одном доме. А могут и умереть.
