Казанские "Тандерболты" (ЛП) - Слейд Стюарт (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Шедший впереди T-34 остановился и резко сдал назад. Машина, продолжая движение, врезалась ему в корму. Каким бы крепким ни был лимузин, он не мог сравниться с 30-тонным танком, не говоря уже о двух. Кузов смялся с обеих сторон, стёкла вылетели. Водитель, казалось, затанцевал, только это были попадания из автомата ППШ [4]. Охранник на переднем сидении уже был мёртв, пав жертвой очереди второго солдата с ППШ. Ровно в тот момент, когда Берия понял, что происходит, короткие вспышки убили двух оставшихся телохранителей. Его вытянули из автомобиля, крепко связали руки и закинули в кузов одного из грузовиков. Издалека послышались выстрелы, и на мгновение он подумал, что вернулся в Москву. Но реальность сказала ему - это убивают его людей в поезде.
Берию волоком доставили в один из кабинетов горкома. Брошенный на пол, он увидел стол, за которым сидели пятеро генералов. Жуков в центре, слева от него Рокоссовский, справа Конев, рядом Чуйков и Ватутин. Берия, собравшись с силами, встал. Его голос хрипел от гнева.
- Вы знаете, кто я? Я - председатель Совнаркома Лаврентий Берия. Вы ответите за это.
Голос Жукова был холодным и в какой-то мере механическим.
- Вы уверены, что мы позволили бы такому ничтожеству управлять нашей любимой Родиной в нынешнее тёмное время?
И это сказало Берии всё. Перед его внутренним взором появилась яркая картинка: гигантский медведь между двумя людьми, и у каждого есть верёвка, держащая медведя за шею. Пока у обоих привязь туго натянута, он не может никого достать. Если один позволит верёвке ослабнуть, медведь повернётся и съест другого. После этого он волен сожрать первого. Медведь был Красной Армией, а держали его партия и НКВД. С осадой Москвы партия ослабила контроль, армия вырвалась на свободу, уничтожила правительство и теперь пожирала НКВД. Следующие слова Жукова только подтвердили этот образ.
- Лаврентий Павлович Берия, вы обвиняетесь в многочисленных, беспрецедентных преступлениях против русского народа и Родины. Вам есть что сказать, прежде чем мы вынесем приговор?
- Вам это ни за что не сойдёт с рук.
- Никакого воображения, - Рокоссовского, казалось, забавляло происходящее. - Можно было бы подумать, что после такого количества осуждённых людей он выдаст что-то оригинальное.
Жуков слегка улыбнулся.
- Лаврентий Павлович, ваше время прошло. Над армией восстановлено единое командование, части НКВД разоружены и расформированы. Достойных включили в полевые соединения, ну а недостойных…
Жуков махнул рукой. Без крови не обошлось, но цена была весьма невеликой по сравнению с итогом. В русской армии вновь командовали только офицеры, а не назначенные параллельными командирами замполиты [5].
- … вы присоединитесь к недостойным. Уведите его.
Русская армия. Русские. Родина, не партия. Россия, не Советский Союз. Берия понял, что его время действительно прошло. Внезапно он задался вопросом. А Сталин знал? Знал, что политические лидеры, уходящие из Москвы, перехватывались и либо уничтожались, либо нейтрализовались? Не немцами, а русскими? Не это ли было изменой, о которой он говорил? И убив Сталина, я заодно убил себя?
Его вывели во внутренний двор, заполненный людьми. В основном там были мужчины, но он заметил и нескольких женщин. Его поставили в один из рядов. Вроде бы наугад, но он не видел офицера позади, сверяющегося со списком.
- В римские времена подразделения, опозорившие себя, подвергали жестокому наказанию. Децимации. Такова и ваша судьба.
Жуков смотрел из окна. Некоторых он узнавал. Например, Мехлиса [6], систематически оскорблявшего и уничтожавшего строевых командиров. Сколько людей погибло из-за разрушенного им управления частями?
Во время переворота рассматривались также дела замполитов. К удивлению Жукова, большую их часть любили бойцы и уважали офицеры. Они использовали свои навыки и влияние для помощи тем подразделениям, куда их назначили. Таких отправляли в офицерские училища, чтобы они вернулись в строй командирами. Другие для этого не годились, но и навредить не могли - просто потому, что ничего не умели. Таких перевели в стрелковые батальоны. Оставшиеся, как в этом дворе и ему подобных по всей России, были мутью. Пеной, разъедавшей и пачкающей всё, чего касалась.
Жуков смотрел, как палач подошёл к первому. Поднял "Наган" и выстрелил. Бах! Человек упал вперёд, камень окрасился алым. Палач шёл позади строя. Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре...
Кто-то стоял с выражением облегчения на лице, кто-то с отчаянием. Одни расправили плечи, чтобы принять смерть с достоинством, другие плакали. Количество росло, так как палач шёл вдоль ряда, стреляя в каждого десятого. На седьмом выстреле он брал перезаряженный револьвер от помощника, и наконец дошёл до края.
Два, три, четыре, пять, шесть. Он остановился, вернулся к началу строя, переступил через тело первой жертвы и продолжил. Семь, восемь, девять, десять. Бах! Два, три, четыре...
Так продолжалось с каждым рядом. Жуков заворожённо смотрел, как ни один не попытался бежать, ни один не напал на палача. Они рыдали, они стояли неподвижно, некоторые испачкали брюки, но никто не пытался! В конечном счете десятым остался только один - Берия. Его поставили вовсе не наугад, а тщательно высчитали, так, чтобы он был последним. Бах! И он присоединился к остальным.
Жуков отвернулся. Заканчивалась страшная глава русской истории. Теперь родина должна выжить, чтобы написать следующую. Первым шагом была лежащая на столе бумага. Жуков прочитал её. Простой декрет, объявляющий о расформировании НКВД. Его место занимала новая организация, вернувшаяся к старому названию. ЧК.
С 1918 года, пока её название не поменяли на ОГПУ в 1926-м и НКВД в 1934-м, Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и взяточничеством, была тайной полицией Советского Союза. Даже сейчас, после всех переименований, её сотрудники называли себя чекистами. Каждому государству нужна тайная полиция, размышлял Жуков. Можно притворяться, что это не так, но на самом деле да. НКВД защищал коммунистическую партию, новая ЧК должна защищать всю Родину.
Жуков подписал декрет. Чрезвычайная Комиссия родилась заново. Теперь пора переходить к другим делам. Работы ещё невпроворот.
- Товарищ Ильюшин [7]?
- Президент Жуков, мы должны назначить новых управляющих на крупные заводы. И новые областные администрации, чтобы заменить негодных. Кого нам выбрать?
- Лучших, Валерий. Только лучших и самых толковых. Иначе нам не выжить. Неважно, кто они. Прошло время, когда мы должны были беспокоиться о том, что люди думают или во что верят. Сейчас значение имеет только Россия. Во всех кадровых решениях руководствуйтесь только этим. Страна заслуживает лучшего. Достичь этого можно лишь с помощью тех, кто умеет работать и знает своё дело.
- Товарищ президент… - из голоса Рокоссовского исчезла его обычная ленца. Видимо, речь шла о чём-то срочном.
Жуков печально улыбнулся.
- Наверное, Константин, "господин президент". Термин "товарищ" опозорен. Оставим его для тех, кто сейчас на линии фронта, кто делит кровь и потерю друзей, пока его честь не будет восстановлена. В поезде разобрались?
- Да, господин президент. Наши люди устранили охрану НКВД и часть пассажиров, особо упёртых. От тел избавились, их сжигают в яме недалеко от города.
- Включая то тело?
- Да, Георгий Константинович. Как мы и предсказывали, его не опознали.
- Очень хорошо. Константин, слушайте и запоминайте. Никто не должен знать о произошедшем. Никто. Подразделения, которые мы привлекли, отправьте на фронт, на самые трудные участки. И чтобы ни одно слово не вылетело наружу. Мы убирали свою собственную грязь. Никому не нужно знать об этом. Объявите, что Иосиф Виссарионович Сталин пал героем, сражаясь на руинах Москвы.
