Наёмный самоубийца, или Суд над победителем (СИ) - Логинов Геннадий (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
По факту, макабристы были весьма далеки от подобных тем и скорее в каких-то частных вопросах лишь демонстративно подражали внешней эстетике оккультных, тайных и декадентских обществ.
Привлечение интереса масс таким дешёвым способом отнюдь не входило в планы Братства, поэтому, вдоволь подурачившись, оно сделалось закрытым. Вступить в его ряды, равно как посетить выставку, стало возможным лишь для узкого круга избранных, представленных на рассмотрение кем-либо из участников Братства и одобренных остальными.
Что, впрочем, лишь подогрело сторонний интерес.
Вольгемутское Братство не являлось в какой-либо степени антирелигиозным, как это пытались представить люди, сторонившиеся движения, более того, многие из его членов были в той или иной степени людьми верующими. Другое дело, что само по себе оно не являлось и религиозным, оставляя подобные вопросы (равно как и политические убеждения творцов) в области личных убеждений, и занималось аспектами, носившими сугубо творческий характер. Просто закрытый клуб для творческих людей, не нашедших понимания за его пределами: казалось, только надев маски, они могли по-настоящему побыть собой.
Забывая хоть ненадолго о том, что беспокоит и тяготит их, — они не приносили никому вреда и просто получали радость от жизни, занимаясь любимыми делами, безучастные к тому, что происходило вне этого крошечного мира. Конечно, сменив карнавальный наряд на повседневную одежду, покинув стены клуба, они снова поглощались суетой безнравственного тленного мира, и от этого было никуда не деться. Но и нахождение в стенах Общества не рассматривалось ими как бегство от реальности, поскольку их союз был деятельным и приносил свои плоды. Это была всё та же реальность, просто рассмотренная под другим углом, с использованием неожиданных оттенков и оригинальных идей.
Во главе эстетических принципов Вольгемутского Братства стояли две ключевые темы — тема Любви и тема Смерти. При этом вторая рассматривалась не антиподом Жизни, но некой отметкой на пути перехода от времени (меры движения) к вечности (мере пребывания), в то время как постижение первой требовалось для преодоления второй.
Вместе с тем макабристы отвергали необходимость морализаторства в творчестве, настаивая на принципе самодостаточности творческого акта и необязательности идейного посыла в произведениях искусства. Иными словами, автор, будь то поэт, музыкант или живописец, вполне мог, но никак не был обязан, приступать к работе, ставя перед собой какие-либо конкретные цели и задачи, за исключением, собственно, желания приступить к творческому процессу.
L`art pour l`art. Искусство ради искусства. Пишется — и ладно. А выносить или не выносить какие-то конкретные мысли на обсуждение, к чему-либо призывать или отговаривать, в чём-либо убеждать или разубеждать, вкладывать или не вкладывать какой-либо особый смысл, помимо заложенного самим фактом существования предмета — уже остаётся личным делом автора.
В первую очередь во главу угла ставились чувственные ценности — Красота и психологический Трепет, вызываемый в творцах в ходе акта создания произведения, а в зрителях, читателях или слушателях — в ходе ознакомления с творением.
В конце концов, какой особый смысл, какой идеологический посыл несёт в себе манящее пламя камина, шелест листвы или трель соловья? Но именно этот неуловимый мотив, проскальзывающий в поэзии природы, это душевное тепло, исходящее не от температуры огня, но от его красоты, согревают и чаруют душу, связывая её незримой нитью с истинной Красотой.
В своих поисках Красоты, этого Святого Грааля рыцарей пера и кисти, в попытках установить контакт с чудными гранями реальности, ускользающими от недостаточно чуткого взгляда обычного человека, они старались приоткрыть завесу тайны, получив откровение, находящееся за гранью привычного чувственного восприятия. Найти нечто столь прекрасное, что оно не может быть описано обычными средствами, ещё пребывая по эту сторону Жизни.
Одержимые этой идеей, участники Вольгемутского Братства упорно и отчаянно экспериментировали в поисках новых творческих методик и разномастных средств художественной выразительности, от создания коллективного творчества до изобретения новых стилей, зачастую прибегая к иронии, гротеску и оксюморону…
…А вместе с тем, они просто порой любили развлечься и повалять дурака, вконец уже позабыв о всякой серьёзности…
…Как бы то ни было, за то время, пока читатель изучал эти строки, — Скарамучча уже успел пройти дальше. Он следует через помещения, полные сбивающих с толку деталей: дверей, не ведущих в комнаты, лестниц, не ведущих на другие этажи, а порой просто соединяющих меж собой стены. Путник минует царство мрака, освещённое лишь слабым светом редких источников. Помещение, казалось бы, представляющее собой попрание законов логики, физики и геометрии.
Итак, он выходит в просторное помещение. И что же он встречает? Люстру, расположенную на полу посреди зала. Или, быть может, это потолок, по которому ходят ногами? Зато на полу (или, всё-таки, потолке?), разместившемся наверху, расположены стол и стулья, с закреплёнными ножками. В стороне находятся диван и комод: не очень тяжёлые, но в достаточной степени крупные. Часть мебели установлена прямо на стенах.
Скарамучча проходит и эту залу, уже слыша издалека знакомые голоса, смех и шаги. В воздухе витает аромат дорогих сигар. За следующей дверью его встречает роскошный стол, на лазурно-голубой поверхности которого изображены материки. Роль ножек выполняют четыре атланта. В самом центре располагается графин с водой, внутри которого плавает рыбка. Вокруг стола расставлены кресла, словно бы собранные из различных культур и эпох. Под стать им на них восседают столь же разнообразные люди.
Сегодня они упражняются в словесном фехтовании, разрушая традиционные методы мышления, ориентируясь, прежде всего, на оригинальность результата. Кажется, что их идеи развиваются в свободном ключе. Но за видимой спонтанностью находится продуманная работа. За неожиданными выпадами стоит отточенная техника. Макабристы не только не прибегают к неким препаратам, искажающим восприятие окружающей их реальности, но даже воздерживаются практик, приводящих к подобному искажению и без допинга. У них не стоит цели отпускать поводья сознания, деконцентрируя внимание и отдаваясь всецело процессу. Напротив, творцы стремятся к обретению предельной ясности ума, высочайшей степени концентрации и внутреннему трезвению. Они вполне чётко и конкретно осознают, чего они хотят, что они делают и, главное, зачем.
Разум владычествует над чувствами и эмоциями, коль скоро гениальная фантазия требует великих знаний для раскрытия себя в надлежащей полноте выразительности. Но разум не противопоставляется сердцу, а лишь играет роль рукояти, при помощи которой клинок образов способен эффективно разить ценителей наповал.
В сердцах и умах, на холсте и бумаге, словно на ратном поле, раз за разом сходятся Правда Жизни и Правда Искусства. Воистину крайне редко эти двое ладят между собой настолько, чтобы просто идти, держась рука об руку.
Здесь ежедневно происходит серьёзнейшая работа над собой, способная показаться непосвящённому человеку увеселительной забавой. Ему даже могло бы показаться, что эти почтенные мужи только и делают, что мутят воду в луже, дабы придать ей видимость несуществующей глубины. И в этом была бы его ошибка.
Бесспорно, часть произведений Вольгемутского Братства и в самом деле некогда создавалась лишь шутки ради, не преследуя какой-либо конечной цели, за исключением, собственно, развлечения. Не более чем безделицы, порождённые изобилием времени, с иронией ожидающего убийства. Но, впрочем, не так ли рождалась на свет и знаменитая «Похвала Глупости» великого Эразма Роттердамского?
Тем не менее, эти «безделицы» вовсе не означают, собственно, «бездельничества»: пропорции гениальности соотносятся примерно как восемь десятых долей знаний, труда и упорства на две десятых доли вдохновения.
