Один в поле (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Убрав еду в пещеру, направился к берегу реки, туда, где зеленой стеной возвышались «тростниковые» заросли. За несколько часов нарвал приличный запас длинных листьев шириной сантиметра три, напоминающих формой лезвие меча и разложил на просушку рядом со стеблями «крапивы». Корни растения по форме напоминали луковицу имели мучнистую консистенцию. Экспресс-анализ показал высокое содержание растительного белка, углеводов и других полезных для организма веществ. Выкопал с дюжину, запек на костре. Неплохо, по вкусу картошку напоминает.
Незаметно за делами местное дневное светило скрылось за верхушками деревьев и вскоре, как это всегда бывает в низких широтах, на смену дня пришла ночь, звездная, бархатистая, теплая. Подкинул дров в костер и уселся, глядя на огонь. Тут и Дед нарисовался. Присел у костра и нарочито участливо спросил:
— Ну что, внучок, намаялся?
— Нормально, Деда, обживаюсь, — пожал плечами я.
— Молодец, не раскис и мудями трясти не стесняешься, прям папуас ново-гвинейский времен Миклухо-Маклая.
Подковырка Деда меня не особо смутила. Плевать, на внешний вид. Завтра изготовлю набедренную повязку. Можно, конечно, добыть шкуры животных, но без примитивных инструментов, изготовить из них одежду практически невозможно. Кругом граниты и фельдшпатоиды из-за своей зернистой структуры и хрупкости негодны для изготовления сколько-нибудь приличных орудий труда. Сегодня около часа ворочал булыжники в ручье, но ничего хотя бы близко напоминающего кремень или вулканическое стекло не обнаружил. Не беда, как писали классики: «За неимением гербовой, пишем на простой». Путешествие предстоит длинное в основном по гористой местности. А в горах много чего интересного можно отыскать. Есть высокая вероятность наткнуться на медь. А если вдобавок к ней самородное олово попадется — будет совсем замечательно. Из каменного века сразу шагну в бронзовый. Железом заниматься не стану — слишком уж геморройно. Займусь лишь в том случае, если не найду общего языка с аборигенами и обоснуюсь в каком-нибудь укромном уголке.
«Так, Лёд, стоп, размечтался!» — мысленно осёк безудержный полет собственных мыслей. А на язвительное замечание Деда ответил: — А кого тут стесняться? К тому же завтра изготовлю вполне себе достойный прикид — материал для него сохнет.
На ужин употребил целую рыбину, «дыню» и немного ягод. На завтрак осталась половинка рыбешки и горсть местных ягод, успевших слегка подвялиться на солнышке, отчего они стали значительно слаще. Сыто рыгнул, прилег на теплый камень и уставился в небеса. Местное ночное светило еще не взошло и орбитальной станции также не было видно. Однако перемещающиеся по небосводу светлячки искусственных спутников было несложно отличить от неподвижных звезд. Их было много, очень много.
— Дед, что ты думаешь насчет вон тех небесных объектов?
— А чего тут думать? Фактов мало, а нафантазировать можно сто бочек арестантов. Если опираться на имеющиеся данные, это система планетарной обороны, созданная технически весьма продвинутой цивилизацией, чтобы защитить население планеты от вторжения неведомого нам врага. И враг этот может появиться как из космоса, так и непосредственно на поверхности планеты. Судя по имеющейся информации, местная цивилизация не достигла высокого уровня. Значит, либо кто-то посторонний позаботился о безопасности аборигенов, либо налицо регресс общественного развития под действием неведомых нам факторов.
Выводы Деда вполне совпадают с моими собственными. Следы более или менее активной деятельности разумных существ отмечены лишь на двух материках планеты и более или менее крупных островах. Третий континент, куда по ряду сложившихся обстоятельств совершил посадку Пепелац, совершенно не освоен. Даже если здесь имеются поселения разумных существ, они настолько незначительные, что чувствительные датчики двух предыдущих экспедиций не смогли их обнаружить из космоса, несмотря на то, что на основании полученных данных удалось построить довольно подробные карты всей планетарной суши.
— Дед, а тебе не кажется странным, что аборигены живут только на двух материках, а на этом их нет? Ширина водной полосы, отделяющей данный континент от соседнего, всего-то километров сто. На Земле достаточно изолированная от всех прочих территорий Австралия была заселена людьми в незапамятные времена. А тут такое раздолье для первопоселенцев, и никому оно не интересно.
— Просто так ничего не бывает, внук, — пожал плечами фантом, — просто, возьми этот факт на заметку. Держи ухо востро и постоянно крути головой на триста шестьдесят градусов — мало ли какие подлянки нас тут ожидают.
— Я тоже так считаю. Ну не может без уважительной причины оставаться незаселенным столь привлекательный участок суши.
— Ты у меня всегда был парнишкой смышленым, — усмехнулся старик, в правильную сторону думаешь.
Посчитав тему исчерпанной, я решил перевести разговор в иную плоскость:
— Дед, рассказать, какие сны мне снились практически каждую ночь, проведенную в КПЗ[1]?
— Валяй, мне всё интересно знать.
— Мне снилось, что я в засаде на расстоянии уверенного выстрела от базы противника. В какой-то момент к штабу подкатывает бронированный автомобиль, из него выходит мужик в генеральской форме — почему-то в нашей. Цель моего задания — уничтожить именно его. Я навожу перекрестье прицела в район груди, чтобы наверняка, нажимаю на спуск и ничего не происходит. При этом счетчик выстрелов показывает максимум, заряд батареи сто процентов, нейросеть докладывает о полной исправности оружия. Нажимаю на спусковой крючок еще несколько раз — эффект ноль. В итоге просыпаюсь в холодном поту и с ощущением фатального бессилия. И так было практически каждую ночь — я в снайперской лёжке, в прицеле моей «Kinetics 15M» генерал в российской форме. Думал даже к тюремному психологу обратиться, но потом отказался от этой идеи.
— Скорее всего это у тебя было по причине нервного стресса, — Дед с интересом посмотрел на меня. — А сейчас, что тебе снится?
— Ничего. Укладываюсь спать, закрываю глаза и, вроде бы, тут же их открываю, а на дворе уже утро. Ни в какую беспросветную тьму, как любят описывать в своих романах особо впечатлительные натуры, не проваливаюсь и ничего угнетающего при этом не испытываю. Просыпаюсь бодрым, полным сил и, несмотря на обстоятельства, в прекрасном настроении. Дед, ты не поверишь, но даже мысли о том, что я никогда не увижу Землю и людей не очень меня беспокоят. Если не удастся найти общий язык с аборигенами, проживу, как-нибудь в одиночестве. Отолью колокол и буду звонить в него до изнеможения.
— А колокол-то для чего?
— А плоть укрощать. Можно и дровишки порубить, или еще каким ремеслом заняться.
— Шутник, братец, — рассмеялся Дед, — значит онанизмус вульгарис тебя не устраивает категорически?
— Если что, это будет самая крайняя мера, — заржал в ответ я.
Утро, по утверждению какого-то давно забытого стихоплета, начинается с рассвета. Патефонную пластинку с песней нашел еще ребенком в необъятных закромах запасливого Деда. Бодрый, но сугубо неинтересный мотив, да и слова ни о чем, а тут, надо же, из глубин памяти всплыло:
…У студентов есть своя планета,
Это, это, это Целина…
Во-во, теперь и у меня имеется своя планета, куда тем студентам с их Целиной. Короче, жизнь Робинзона бьет ключом, слава богу пока по башке не попадает.
Водные процедуры, легкая разминка на берегу ручья, завтрак остатками рыбы и основательно подвяленными ягодами. Всё, готов к труду и обороне, как любил говорить Дед. Кстати, фантом оказался созданием весьма тактичным и балует своим присутствием лишь когда я сам его позову. Нормально, никто не лезет под руку с ненужными советами и не мешается под ногами.
Первым делом принялся обработкой стеблей «крапивы», чтобы получить кудель. Для этой цели подобрал подходящую ровную палку в качестве ударного инструмента и небольшой пенек. На пень укладывал стебли травы и планомерно простукивал дубинкой. От моих молодецких ударов сухая костра летела в разные стороны, освобождая растительные волокна. Минут за сорок управился. Результатом моих действий стала приличная куча тонких нитей светло-бурого цвета. Чтобы освободиться от ненужных растительных остатков расчесал кудель. В качестве гребня использовал сухую ветку, плотно усеянную более тонкими ветвями. Веточки обломал, оставив концы длиной пять сантиметров. Окончательно освободил материал для прядения нитей от остатков костры. Теперь можно приступать к самому процессу прядения.
