У черты - Гордиан Александр (серия книг TXT) 📗
- Вниз, - решил он. – Искать передатчик.
- Внизу совсем темно.
- Там и днем всегда свет жгли, - резонно заметил Глеб. – Подвал же.
Он сделал шаг в темноту. За световым кругом стояла мгла, что называется, глаз выколи. Глеб выключил фонарь и дождался, когда глаза привыкнут. Утер с лица пот. Вроде и не жарко, но… неспокойно. И солдат где-то здесь лежит.
Дверь в милицию держалась на честном слове; в пробоины от пуль сочился утренний свет. Рамзес толкнул створку, вызвав в помещении суетливый переполох. Вывернув из косяка уцелевшую петлю, рухнула дверь; из-под нее с быстрым цокотом коготков порскнули грызуны.
Большая старая крыса стояла посреди длинного коридора и грустно смотрела на Глеба. Так казалось из-за седой шерсти и нагноившихся глаз. Выстрелом навскидку Глеб снес твари голову; даже рассмотреть толком не успел, и это спасло их. Крысы бросились из углов, незаметных щелей и даже откуда-то сверху, но неслаженно, лишенные общего руководства и страха перед вожаком.
- Пригнись! – завизжала Инга.
Глеб выстрелил еще раз, от бедра, и только потом шагнул в сторону. Быстро переломил обрез. Гильзы выпали, обдав резким кислым запахом.
Инга открыла огонь из «Тигра». Над плечом жахнуло так, что Рамзес мгновенно оглох. Пуля, которой опытные стрелки валят лося с ног, вжикнула по полу, разрубив крысиную тушку, ударилась в стену и рикошетом улетела вверх вдоль перил. Обдала Глеба потоком горячего воздуха.
- Не стреляй! – взмолился сталкер.
Он представил, как сей бронебойный снаряд пробивает дощатый чердачный настил и на излете жалит, к примеру, Скидоренко. В задницу. Это ж какой разбор полетов будет! Страшнее волны!
Глеб снова нырнул в дверной проем. Крысы бежали прочь, рассыпаясь веером по темным углам. На них яростно хрюкал еще один крысиный волк, огромный и злой, а оттого смелый, и Глеб убил его, не растрачивая ценный боеприпас на мелочь.
- У тебя кровь, – Инга стояла за спиной. – Как ты?
Глеб сунул руку за воротник, вспомнив, что секунды назад крыса упала ему на голову, а он ее смахнул и, наверное, не убил. На шее стремительно припухала ранка от крысиных зубов. Не яд, слава богу. Иначе уже корчился бы в муках.
- Приемлемо, - ответил Глеб и увидел Крынкина.
Точнее то, что от него осталось.
«Рядом с тобой погибают, оборотень!» – вспомнилось не к месту.
Солдат лежал на спине, отбросив руку с конвульсивно сжатым «Калашниковым». Крысы обглодали кулак, и автомат легко выскользнул из красномясых пальцев. Стараясь не смотреть в то место, где у живого человека бывает лицо, Глеб нагнулся снять с бронежилета запасные магазины и вздрогнул. Из-под сбившейся вбок кевларовой пластины, прямо из человеческой утробы, злобно сверкали красные глазки. Мутанты повалили обезумевшего от боли человека и вскрыли ему брюшную полость, пожирая теплое и вкусное человечье нутро. Глеб выстрелил в эти злобные глаза, зарядил и снова выстрелил. Из-под бронежилета, из штанин и рукавов брызнули, отчаянно пища, несколько мелких тварей.
Инга закашляла, сжав ладонью рот, и Глеб встал рядом, готовый прийти на помощь. Дождался, когда она успокоится, и протянул автомат.
- Возьми! Из твоего мушкета только слонов бить.
Девушка приняла оружие, без малейшей брезгливости стерла рукавом кровь с ложа, и от этого у Глеба случился приступ теплого чувства к напарнице. Показывать его Рамзес не стал, памятуя старую армейскую заповедь: командир, которого солдаты не считают мудаком - не командир, а размазня в погонах.
Сначала передатчик. Глеб свернул в большую комнату у входа, где, собственно, и размещалась вся милиция, оставив Ингу в дверях контролировать обстановку.
К передатчику Глеб подходил с трепетом. Не то, чтобы связь была крайне необходима, как раз при отсутствии оной миротворцы зашевелятся скорее. Но – оперативная обстановка, но – состояние Зоны. Без этой информации жить становилось безумно скучно, и милицейские переговоры могли развеселить. Или наоборот, расстроить.
- Рамзес! Крысы! – сорвала его с места Инга.
Глеб выпрыгнул в коридор. Крысы жидкими струйками бежали со всех сторон, сливались во внушительный поток, который разбивался о неприступную милицейскую дверь.
Волк, сообразил Рамзес. Их зовет крысиный волк! Сталкер выстрелом навскидку разметал стаю. Твари, пронзительно крича, рассыпались по углам и щелям.
- Пусти! – девушка рванулась, и Глеб не успел ее остановить.
Инга ногой сдвинула неподъемный засов, выставила в распахнутую дверь «Тигра»; расставив локти, быстро повела стволом и выстрелила. По мгновенно расслабившимся плечам Глеб понял – не промахнулась.
- Это был волк, - объяснила девушка.
- Молодец! – похвалил Глеб и уточнил. – Что не промахнулась - молодец. Если бы промахнулась… дисбат тебе за самодеятельность.
«А в Зоне и убить могут за такие фортели!»
- Дисбат? - фыркнула девица. – Что не в солдатский бордель?
Глеб подавил улыбку.
- Стой там, раз уж вылезла. Прикроешь.
Передатчик грызуны не тронули, им, очевидно, этот железный ящик представлялся таким же чудным артефактом, как Глебу родные для крыс «карусель» или «трамплин». Сталкер щелкнул тумблером. Зажглась подсветка, засветился микродисплей, но кроме шума в динамиках Глеб ничего не услышал. Он проследил взглядом за антенным кабелем и со вздохом перекинул тумблер обратно. Крысы измочалили кабель по всей длине, от полки с радиостанцией до отверстия в потолке, куда он нырял, чтобы соединиться с антенной на крыше.
Связи не будет, понял Глеб. Есть несанкционированный передатчик в баре, но вряд ли в лучшем состоянии. Бар же никто не защищал; Глеб высадил заднюю дверь, Крынкин переднюю. Кувалда убежал, скрылся, а бармена, дай бог, чтобы спасли местные.
- Связи не будет, - объявил Рамзес. – Другого кабеля у Скипидара нет, готов спорить. Теперь - или когда сотовую сеть поднимут, или ехать в Ясенево.
- Лучше сразу застрелиться, - логично заметила Инга. – Пойдем наружу?
Ее глаза сверкнули авантюрной искрой.
2
Они ходили по двум Вешкинским улицам и многочисленным дворам, отстреливая заплутавших собак и крыс. Стучали в задраенные ставни и забаррикадированные двери. Записывали, где отзывались, просили не выходить, если люди казались адекватными, а таких было меньшинство. Выходить никто и не осмеливался, волна монстров повергла людей в безмерный шок. Такой кошмар в моем доме? В моем селе, на моем огороде?!
Сталкер гадал, где теперь граница. Неужели здесь, в когда-то мирных Вешках, уже Зона? И через пару дней прикатят БТРы с черными крестами и автобусы с красными, чтобы эвакуировать оставшихся в живых? Глеб был уверен, что на автобусах или на своих двоих, но жители побегут отсюда, как только осмелятся.
Потому что волна убила Вешки. Глеб это понял не сразу, только спустя время осознав, что тех чистеньких и сонных Вешек уже нет. Конечно, слепцы и крысы, составившие костяк волны, не могли разрушить дома. Но как в них жить, обгаженных, залитых бешеной слюной и человеческой кровью, Глеб не представлял. Деревня навсегда останется душам растерзанных.
Даже в разоренных домах многие спаслись, отсидевшись, кто в погребе, кто на крыше. Но вот уже нашелся дом, где семья заснула без воздуха в тесном подвале; у отдушины сидели по очереди, пока не выхлебали весь кислород, а сверху воздушную трубу закупорило крысиной тушкой. И в другом доме задохнулись, и в третьем, везде, где подвалы не приспособили для долгой отсидки. Дверей, из-за которых не отзывались на стук и крики, становилось все больше.
Вот пришлось снимать с дерева подростка, без остановки плевавшего густой слюной. Глеб только глаза прикрывал рукой, и потом долго умывался у колодца. Твари вырезали всю семью, только парень спасся чудом. Он успел запрыгнуть на дерево и не истек кровью – пальцы на правой руке ему отрезала собака. Будто скальпелем, ровно и чисто. Паренек не понимал своей утраты и все порывался чесать голову или тереть нос распухшей культей.
