Курьер. Дилогия (СИ) - Покровский Владислав Евгеньевич (прочитать книгу .txt) 📗
Я пригубил коньяку и задумчиво посмотрел на тихо-тихо сидящую рядом со мной Шелу, похоже атмосфера всеобщего покоя захватила и её - её изумительные губки обычно упрямо сжатые сейчас приоткрыты, чуть припухли, она не отрываясь смотрит в огонь, как и я заворожённая игрой язычков пламени и быстрых как огненные феи искорок, её глаза чуть прикрыты веками, ресницы еле заметно подрагивают, в такие моменты мне неудержимо хочется поцеловать её. Но вместо этого я произношу вдруг:
- Я люблю тебя...
Она поворачивает голову, не отрываясь прямым долгим взглядом буравит мои глаза, затем чуть слышно произносит:
- Ты мне это уже говорил сегодня...
- И что с того? - я пожимаю плечами и отворачиваюсь к огню. - Я готов повторять это снова и снова хоть каждый день, хоть каждую минуту...
- А можно ли верить человеку, который в прошлом был актёром и сыграл немало ролей? - чуть слышно шепчет она, её рука нервно поглаживает подлокотник кресла.
- А можно ли верить нераскаявшемуся преступнику, которого приглашают вдруг в правительственный совет? Понятно, что он продолжит врать и воровать, зато как преданно он будет лизать руку начальства, которое его протолкнуло туда... Я честен с тобой, Шела, пусть я и бывший актёр, а значит лицедей. Моя прошлая жизнь давно закончилась и ушла, теперь я живу этой жизнью... Я живу тобой...
Я поворачиваюсь к ней, смотрю в её бездонные лучистые глаза, и всё внутри меня обмирает от восторга и от осознания того, что я сейчас держу в руках нежные пальчики моей сбывшейся мечты, вдыхаю аромат её тела, волос. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, но её палец вдруг касается моих губ - я умолкаю, чувствуя, как он дрожит.
- Я верю тебе, - шепчет она и глубоко вздыхает. - Просто всё как-то так быстро и неожиданно развилось, я не успела ни привыкнуть, ни свыкнуться с мыслью, что я теперь не одна... Ты очень шустрый тип, Андрей, несмотря на кажущуюся медлительность, впрочем как и все русские... Возможно, я и ошибаюсь, возможно я когда-нибудь пожалею об этом, но... - она делает глоток коньяку и прерывисто вздыхает, я молчу, ожидая развязки. - Но... Я тоже люблю тебя... Вот.
Она смотрит на меня повлажневшими глазами, и я вижу, что она не врёт, что она действительно верит мне, а это значит... Да! Великий Космос! ДА!!!
- Я никому никогда не говорила этого, - она ещё раз прерывисто вздыхает и отворачивается к огню. - Можешь считать меня дурой, можешь - стеснительной идиоткой, но ты первый, кто вызвал во мне эту бурю чувств и эмоций. Первый и наверняка единственный... Вот...
Я ничего не говорю, а лишь беру её двумя пальцами за подбородок и наклоняюсь. Наши губы сливаются в поцелуе, её сильная рука обнимает мою шею, наши души раскрываются навстречу друг другу, и я чувствую, как жаркая волна страсти захватывает меня всего с головой...
Мягкая медвежья шкура на полу у камина даёт нам приют...
- Как это у тебя так получается?..
- Что именно? - спрашиваю я лениво, лёжа на шкуре рядом с ней.
Волна страсти, огня, безумства, порождённая любовными признаниями и огнём в камине, нахлынула, захватив нас целиком, и через пару часов ушла, сменившись ленивой безмятежностью. Никто нас не тревожит, остались позади будоражащие воображение и плоть стоны, горячечный шёпот, безумные ласки и дикий жар объятий, я, кажется, слышал, как пару раз открывалась дверь, но занятый своей любимой не обратил на это внимания.
- Я имею в виду твои фокусы с ножом, - нетерпеливо поясняет Шела, отодвигаясь подальше, а я только сейчас замечаю, что вот уже некоторое время кручу в пальцах небольшой обрезочный ножичек для сигар - лезвие как рыбка пляшет, скользит, кружит в моих пальцах, отблёскивая то красноватым отсветом камина, то серебристым сиянием ламп, переворачивается, кружит, подталкиваемое и направляемое выверенными осторожными движениями. - Где ты им научился? У нас таким фокусам не учат, я бы знала...
- У нас нет, - спокойно отвечаю, продолжая подбрасывать, переворачивать, прокручивать лезвие между пальцами, перехватывая его то так, то эдак. - Это всё моё творческое наследие. Перед поступлением в Академию я несколько лет кем только не батрачил: и клоуном, и фокусником, и метателем ножей в разных цирках, пару раз даже укротителем выступал... А в любом цирке работает такой принцип: либо ты показываешь три уцелевших пальца на руках и всем громогласно заявляешь, что ты уже сорок лет метатель ножей, либо ты ведёшь себя тише воды ниже травы, учишься потихоньку и через некоторое время действительно становишься настоящим профессионалом, при этом сохраняя все пальцы в целости и сохранности.
Я покрутил кистями рук, сжал и разжал пальцы, ножичек исчез. Шела приподняла голову и удивлённо посмотрела на меня, я коснулся её прически, погладил по голове, почесал за ушком, отчего она мечтательно замурлыкала, и тут вдруг вытащил ножичек у неё из уха.
- Ай-яй-яй, - улыбаясь, заявил я, - красть игрушки у маленького ребёнка нехолосо. Я всё маме рассказу... - загнусавил я.
Ножичек скользнул между пальцами, я поддел его ногтём большого пальца, перевернул, подбросил в воздух, ухватил двумя пальцами за кончик лезвия и резко метнул. Нож свистнул, с невообразимой скоростью пронёсся через комнату, перевернувшись в воздухе, и с глухим стуком вонзился в дверной косяк, чуть пониже еле заметной трещины, оставшейся с прошлого раза, которую Альберто уже успел залакировать.
Шела захихикала и поёжилась, я обнял её и тут вдруг получил сладкий и тяжёлый поцелуй в губы, я выгнулся дугой, прижимаясь к ней, и ощутил, как её руки скользят всё ниже и ниже по моему телу.
- Тётенька, а это не страшно? - прогнусавил я тоном маленького дитяти ей в ухо и легонько прикусил мочку её ушка.
- Не бойся, деточка, - фыркнула она и эротично рассмеялась, - это не больно и не страшно, и мама не наругает...
Нас снова затопила тяжёлая волна страсти. Последнее, что я помнил, прежде чем окунуться в нёё с головой, был яркий и игривый смех Шелы и её солнечная улыбка, затем я поцеловал её, и время перестало для нас существовать...
* * *
- Ё-МОЁ!!!
Я еле успел вовремя двинуть шарик влево, сработала аварийная система корректировки курса, мой скутер резко нырнул влево, сбросил скорость и прижался к торцу здания, этой своеобразной обочине воздушной магистрали.
- Замечтался, блин, придурок, - рассерженно обругал я сам себя и вздохнул, успокаивая бешено бьющееся сердце, воображение услужливо нарисовало последствия воздушного столкновения скутеров, и я задышал ещё чаще.
Попытавшись успокоиться, я потёр ладонями лоб и глаза, после чего взялся кончиками пальцев за мочки ушей - старый цирковой приём, работает, как правило, безотказно. Я прикрыл глаза, вздохнул полной грудью, отрешившись от всего мира, и тут вдруг раздался резкий настойчивый сигнал. Я скосил глаза, посмотрел на экран наружного сканера и воздел очи горе - положительно сегодня был день сюрпризов...
- Превышение скорости на воздушной магистрали, выезд на встречную полосу движения, игнорирование сигнала ограничительных маяков, создание аварийно-опасной ситуации, - бубнил голос инспектора движения у меня над ухом, - а также парковка и стоянка в запрещённом месте...
- Какая парковка, господин инспектор? - возмутился я, пытаясь вспомнить его инициалы и звание, которые он мне пробубнил минут десять назад. - Я...
- Вы, Преображенский, - инспектор в очередной раз заглянул в моё удостоверение и прожевал вдумчиво мою фамилию, - очевидно не знаете, что вышли новые Поправки к Закону о движении воздушного транспорта, согласно которых вы не имеете права находиться в месте, где парковка и стоянка запрещены, более пяти минут, - инспектор сверился по часам. - Штраф за нарушение этих правил невелик, ситуации могут быть всякие, тем более что некоторые оговорены в существующих Поправках, однако вы должны сознавать, что стоянкой у обочины создаёте аварийно-опасную ситуацию. Сознаёте?
