Мальчик-убийца (СИ) - Воронцов Александр Евгеньевич (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Тут в разговор вклинился Колесниченко.
— Вы извините, Татьяна Прокофьевна, но Максим абсолютно прав. В газете немного преувеличили — ни с кем он не вступал ни в какую драку, он всего лишь сбил с ног подвыпившего бандита, вернее, даже не бандита, а хулигана, вызвал милицию. Так что никаких драк не было. Кстати, от лица всех наших сотрудников хочу выразить Вам благодарность за то, что воспитали такого сына, — старлей был пафосен и велиречив, прямо, как на партсобрании.
— Простите, а Вы кто такой? — наконец-то отреагировала мама Максима на постороннего и незнакомого ей человека.
— Извините, что не представился. Старший оперуполномоченный Красногвардейского райотдела милиции Колесниченко, — «комитетчик» жестом опытного иллюзиониста достал из кармана «корочку» красного цвета с надписью МВД СССР и с готовностью его раскрыл. Макс тоже глянул — все чин по чину, фотка старлея в форме, все печати.
— Как раз встретил Вашего сына по пути в школу, а он пригласил меня к себе домой. Вот и думаю — а почему бы и нет? Я хотел бы с ним побеседовать, но могу это сделать только с Вашего согласия. И, конечно же, в Вашем присутствии, — Колесниченко разве что ножкой не шаркал.
Но именно такое обращение подкупило суровую женщину. Татьяна Прокофьевна мигом растаяла. И уже даже не стала спорить, по своему обыкновению, ни с сыном, ни с «сотрудником милиции».
— Конечно-конечно, заходите, раздевайтесь, разбувайтесь, вот тапочки, проходите на кухню, я сейчас чай поставлю, — мама Максима засуетилась, заквохтала и умелась на кухню ставить чайник.
— Ты не возражаешь, если мы пока пройдем в твою комнату? — спросил Колесниченко Макса.
— Если Вы думаете, что там увидите что-то интересное, то вряд ли, — усмехнулся Зверь. — Медалей у меня еще нет, грамот тоже, книг разве что до хрена.
— Ну, если много книг — это уже о чем-то говорит, — усмехнулся старший дейтеннант.
— Кстати, с ксивой — это Вы ловко. Контора подготовилась? Небось, у вас там есть удостоверения ассенизатора и космического пришельца?
— У меня нет. А у тебя? — Колесниченко моментально атаковал.
Макс понял, что с комитетчиком лучше не заедаться. Они прошли в его комнату.
Квартира у Зверевых была стандартная — советский кооператив, панельная «чешка», типовой проект. Длинный коридор, слева от прихожей — туалет, ванная, кухня. Далее, по коридору, его комнаты и прямо — зала, то есть, одновременно, и гостиная, и спальня родителей. Ну и лоджия. Как говорится, «не царские палаты»…
Книжный шкаф Макса ломился от книг. Конечно, в основном, приключения, фантастика, но немало было и книг о Великой Отечественной войне.
— Надо же! Иван Кожедуб, Степан Шутов [73]. Мемуарами увлекаешься? — взгляд Колесниченко был, как рентген.
— Не только. Вообще историей. Да Вы, в принципе, наверняка уже в курсе, — ответил Макс. И сразу перешел в контратаку.
— Вы, товарищ старший лейтенант, во мне врага не ищите. Не подменили меня в младенчестве и позже тоже не подменили, не подсадили мне в голову американского шпиона. Свои удивительные — удивительные для Вас — способности я могу объяснить очень даже просто. Но не здесь, и не сейчас. И, извините, не Вам. Могу сказать только одно — все мои знания, силы, умения будут направлены только на одно. На защиту Советского Союза! — Макс говорил совершенно искренне и пафосом в его словах и не пахло. Колесниченко это понял. Но не удержался.
— А от кого ты собираешься защищать СССР?
— Понятное дело, от врагов. Но только вредят больше не враги внешние, а враги внутренние. А еще больше вредим мы. Все мы. Вредим сами себе.
— Не понял?
— Вот поэтому, товарищ представитель органов госбезопасности, мы об этом поговорим не здесь и не сейчас, — Макс внимательно посмотрел Колесниченко в глаза.
Тот промолчал.
Ужин прошел в атмосфере взаимопонимания и, так сказать, непротивления злу. Сели на маленькой кухоньке, за кухонным столом, разносолов, конечно же, не было — чай, пирожные «трубочка» (мама Макима была донором и ей выдавали после сдачи крови такой вот паек), оладьи с малиновым вареньем (бабушка напекла), конфеты «Школьные» (в семье Зверевых не жаловали шоколад, а больше любили пастилу). Ну, такое типичное чаепитие в семье среднестатистического советского интеллигента.
Татьяна Прокофьевна пыталась и здесь командовать, как всегда, Макс деликатно молчал, а Колесниченко мягко уклонялся от ее стрел, направленных на подавление воли и полное подчинение ее командирским замашкам.
— Вы, Сережа, с моим оболтусом построже давайте. Он, конечно, не хулиган какой, учится хорошо, но такой размазня, просто разгильдяй какой-то… Несобранный, рассеянный, витает в облаках…
— Разве? — деланно удивился «милиционер». — Я, конечно, не очень хорошо знаю Максима (многозначительный взгляд на Зверя), но по первому впечатлению не сказал бы, что он размазня (еще один взгляд — ну, да, размазал недавно двоих по асфальту). Скорее, Максим просто такая вещь в себе, шкатулка с секретом. Например, Вы же не знаете, а Ваш сын пишет стихи (снова взгляд и ехидная улыбка — давай, выкручивайся). И хорошие стихи, правда, Максим? — Сергей улыбался, но глаза его были холодны. Там щелкали расчеты, мелькали цифры и подводились мгновенные итоги.
— Неужели? — непритворно удивилась Зверева. — Наверное, в мать пошел. Я тоже в юности стихи писала.
«Господи, только бы не стала выволакивать свои стихи сейчас», — с тоской подумал Макс.
Но Татьяна Прокофьевна в этот раз не стала переводить разговор на себя любимую, а заинтересованно посмотрела на сына.
— Максим, ты мне никогда не показывал… Ты давно стихи пишешь?
Макс свирепо посмотрел на Колесниченко. Тот безмятежно улыбался.
— Мама стихи — вещь интимная, понимаешь? Ты мне ведь тоже не показывала свои стихи, правда?
Татьяна Прокофьевна пас не приняла и намек сына пропустила между ушей.
— Скажешь тоже! Я — твоя мать, с чего это я тебе буду показывать свои стихи. Они, во-первых, взрослые, а, во-вторых, это ты мой сын. Ты мне должен показывать что-то, а не я тебе.
— У меня, знаешь ли, тоже стихи взрослые. Нет, не про девочку, в которую влюбился, нет.
— А про что?
— Ну, мама, ты даешь! Прямо как по Жванецкому — один будет выходить и читать произведение, а другой тут же будет объяснять, о чем это, да? О чем стихи? Да обо всем! Обо мне, об окружающем меня мире, о людях… Вот, например, стихи о пуле!
— О пуле? — теперь уже был удивлен КГБ-шник.
Ну, о пуле, обо мне… Вот, слушайте…
Воцарилась тишина. Первой, конечно же, неловкое молчание нарушила мама.
— Ну, в принципе, неплохо. Рифма хорошая, ритм. Но какое-то похоронное настроение… Почему лететь недолго? Куда упаду? Почему не на своей войне, при чем тут война вообще? — Татьяна Прокофьевна снова оседлала своего любимого конька. Она разбиралась во всем, ее мнение было главным и все люди на земле должны быть благодарны ей за то, что она это свое мнение соизволила высказать.
Макс молчал. А Сергей Колесниченко как-то очень уж задумчиво посмотрел на Максима.
— Да уж… По-взрослому, ничего не скажу… А еще что-нибудь можешь прочесть?
— Почему нет? Пожалуйста.
И Макс, глядя в упор на Колесниченко, стал читать.
