Сбить на взлете (СИ) - Бриз Илья (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
- Грязнули, извазюкались как свинюшки. Потом вдруг непонятно спросил:
- Галинка, скажем?
- Обязательно, - ответила мама без малейшей запинки, повернулась ко мне, особенно озорно улыбнулась, потом вдруг стала серьезной и как-то очень задушевно спросила: - Коленька, а ты хочешь братика или сестричку? - буквально засветилась вся радостью и счастьем...
- Так вот ты где? - сбил с воспоминаний низкий грудной голос Валентины. - Чего один-то сидишь?
Я повернул к ней голову - во, платьице нацепила. Еле коленки прикрыты. Осмотрел всю ее, надо признать, весьма ладную фигурку, чуть задержав взгляд на широких бедрах и высокой груди, туго натянувшей ткань сарафана.
- Да так, - ответил отвернувшись. Потом сообразив, что некрасиво поступаю - ведь столько времени и труда младший техник-лейтенант потратила на занятия со мной - предложил: - Печеную картошку будешь?
- Можно, - тихо и как-то робко ответила Валентина. Сняла с плеч накинутую форменную тужурку, подстелила и устроилась рядом, обняв обеими руками ноги.
Скосив глаза, стал наблюдать, как на ее круглых коленях пляшут отблески пламени. Потом посмотрел на лицо о чем-то задумавшейся девушки. Профиль был совершенный, как на какой-то картине, когда мама в Ленинграде водила меня по Эрмитажу. Но затем взгляд, как будто цепью притянутый, сам вернулся к стройным ногам.
- Не пялься, - потребовала Ветлицкая, натянула на колени подол и прижала руками. Долго смотрела в огонь, а потом извиняющимся тоном сказала: - Мама сшила. Давно, еще перед поступлением в МГУ. Я из него выросла, но другого летнего ничего не осталось, - и после паузы еще раз добавила: - Память о маме.
Она замолчала и вновь уставилась в огонь. Не зная, что ответить, тоже стал наблюдать за костром. Пламенные саламандры по-прежнему танцевали, перепрыгивая с одного уголька на другой. А потом вдруг услышал тихий всхлип. Покосился на Валино лицо. Глаза блестели, и из самого уголка медленно скатывались по щеке одна за другой крупные слезы. Девушка моргала, но они все равно текли... Она снова всхлипнула и тоскливо протянула "Мама... "
- Валентина, ты чего? - растерянно спросил я. - Валя?
Она вдруг разревелась в голос, все время повторяя "Мама, мамочка". Не найдя ничего лучшего, придвинулся и прижал её к себе.
- Валя, Валенька, ее уже не вернешь. Валечка, ну успокойся, пожалуйста. Валя... Валюша...
Плакала, уткнувшись в мою грудь, а я обнимал девушку за плечи и чувствовал, как все ее тело содрогается от рыданий. Гладил по спине, по волосам, осторожно прикасаясь к удивительно гладкой коже на обнаженных плечиках. Затихла она не сразу, промочив мою гимнастерку насквозь и время от времени все-таки шепча "Мама, папа, братик Венечка". Интонация была такая тоскливая...
Сам не зная почему, стал сбивчиво рассказывать о своих родителях, выкладывая самое сокровенное и перескакивая с одного на другое. Как они мне обещали брата или сестричку, и как потом не поверил, просто не понял, что погибли под бомбами. И что дошло только на следующий день, когда перед уходом пробрался к закопанной местечковыми яме...
Пришел в себя, почувствовав на голове ласковые поглаживания девичьей ладошки. Валентина давно успокоилась. Чуть откинувшись, смотрела на меня, слушала, а в бездонных темных сейчас под вечерним небом серо-зеленых глазах танцевали огненные саламандры, отражаясь от яркого пламени костра.
Выпустил девушку, почему-то жалея исчезнувшего из моих ладоней ощущения ее бархатной кожи.
Потом, под покровом незаметно накрывшей нас ночной мглы, молча пекли картошку - углей уже давно хватало - ели, перекатывая на ладонях горячие клубни. Я иногда ловил на себе задумчивый взгляд Валентины и неожиданно догадался, что никакая она не гордячка - просто замкнулась в себе, не желая никому выдавать личное, самое затаенное, тяжелое горе.
Мы одновременно потянулись к развернутому пакетику с солью, стукнулись лбами, дернулись назад, и Валя, потирая над бровью грязными от подгоревшей картошки пальцами, заразительно засмеялась. Я тоже захохотал, глядя на тянущиеся черные полосы. Потом оттирал носовым платком ее лоб, девушка улыбалась, а мне вдруг очень захотелось больше никогда не видеть на ее лице слез, только такую красивую как сейчас, радостную улыбку.
Долго сидели, подкидывая дрова, смотрели в огонь, иногда переглядываясь и опять смеясь без всякого повода. Я исподволь любовался ею - платьице давно сползло, открыв не только круглые колени, но и стройные бедра до середины. Отсветы пламени плясали на гладкой коже, притягивая взгляд.
Валентина, подбросив в костер еще одну толстую ветку, потерла ладони, недовольно сморщилась, забавно поднимая уголками брови, сообщила, как будто оправдываясь, "грязные", поднялась и пошла к реке мыть руки. Из темноты берега крикнула:
- Вода теплющая, - вернулась, опять устроилась на своей тужурке и мечтательно протянула: - Сейчас искупаться бы...
- Кто ж тебе не дает? - удивился я, тоже вдруг почувствовав острое желание оказаться в речке. Стащил сапоги, откинул подальше "ароматные" портянки, потянул через голову гимнастерку. Снял и удивился - девушка по-прежнему сидела, обняв колени, и невидящим взглядом смотрела в огонь.
- Ты чего? Расхотелось?
- Нет, - помотала головой из стороны в сторону, взметнув свои белокурые волосы, - у меня купальника с собой нет. А идти потом в мокром белье... - передернулась, как будто за шиворот ледышка попала, завистливо посмотрела на полураздетого меня и вдруг, решительно поднимаясь, приказала: - Отвернись! И не вздумай подглядывать!
Распоряжение выполнил сразу, почему-то представляя, как она разоблачается и выглядит без всего - стройные ножки, высокая грудь... Пришел в себя, услышав быстрые удаляющиеся шлепки босых ног и крик "можно", повернулся, увидел краешек белых трусиков под аккуратно сложенным сарафаном и, содрав с себя оставшуюся одежду, побежал к речке вслед за девушкой.
Сделав несколько шагов по мелководью, рыбой ушел на глубину. Выплыл, нашел взглядом ее голову, отливающую серебром под светом полной луны, и саженками рванул к цели. Подплыл ближе, а Валентина, услышав плески, повернулась, погрозила пальцем "Не приближайся" и вдруг со смехом начала брызгаться. Не послушав - все равно в воде под ночным небом ничего не видно, одни контуры - подплыл ближе и ответил тем же. "Ах, так!", она нырнула, и вдруг почувствовал, как меня за ногу тянет ко дну. Вывернулся, нашел ее голову и сам несильно толкнул вниз. Всплыл, огляделся, начал уже беспокоиться, но тут же обнаружил появившуюся в паре метров барахтающуюся девушку. Рванул к ней, подхватил за локоть, потянул вверх.
- Дурак! Утопить же мог, - отплевываясь от воды, недовольно крикнула Валентина.
- Ты же первая начала, - отговорился и потянул к берегу.
Вцепившись в мою ладонь, сама начала подгребать свободной рукой и работать ногами. Ощутив дно, отпустила, встала, показав над поверхностью верх покатых плеч, откинула тяжелое серебро волос за спину и стала обеими ладошками оттирать воду с глаз.
- Колька, ненормальный. Я же не очень-то хорошо плаваю.
- Ну, прости, - виновато опустил голову, - не хотел. Думал, ты играешь.
- Дурачок, - неожиданно тихо, почти шепотом, ответила девушка.
Придвинулась ближе, схватила за голову, притянула, чуть нагибая, и прижалась поцелуем к моим губам. Сначала я просто не понял, что происходит. Потом, ощутив на себе ее упругие груди, обнял прильнувшую Валюшу, сам прижался к теплым мягким и, кажется, сладким губам. А затем вдруг с оторопью сообразил, чем упираюсь в ее живот. Девушка тоже почувствовала, оттолкнула, заплакала, повернулась и рванула на берег, отчаянно расталкивая воду. Я стоял и потерянно - ну не специально же, оно само - смотрел на удаляющуюся фигуру. Не в силах оторвать взгляда, любовался появляющимися из реки точеными плечиками, спиной со стекающими с волос струйками, смутно заметной из-за расстояния гибкой талией и уже только угадываемыми в темноте широкими бедрами.
