Побочное действие - "Мадам Тихоня" (е книги .txt) 📗
Глава 16
"Ведьмы умеют исцелять?"
Мэл удивительно чётко запомнила эти слова. При том, что остальное не слишком желало выстраиваться по порядку.
Точка погрузки «товара» оказалось ещё одним аванпостом на берегу океана. Обогнув каменистый обрыв, жёлтая дорога сходу, без предупреждения, вливалась в подобие двора, заставленного всё такими же латаными-перелетанными постройками. Тот же ребристый забор, та же красная тряпка на флагштоке. Так же рвал её горько-солёный ветер, рябью искажая намалёванный глаз. Рябью было подёрнуто и море, глубокое и тёмное, не чета мелькавшему по пути заливу, посреди которого торчали из воды заметные отмели — как спины дохлых китов.
Больше запоминать было особо нечего. Только вскользь выудить из чьей-то накуренной башки странное название места – вот уж никогда не увязала бы пиратский перевалочный пункт с некими «Мастерскими» неизвестного «Нэта». Впрочем, часть пространства занимало что-то вроде заправки, если Мэл правильно истолковала назначение кругляшей из непрозрачного стекла, на которых красовались нарисованные звёзды с надписью GAS. Рекламное освещение, не иначе. А вертикальный ящик с делениями за стеклом – это колонка. Остальные детали распознавались слабо, и Мэл прекратила забивать голову.
Она помнила, как устроилась у подножия обрыва, в очень условной тени от крыши строения без стен. Покосилась на свою охрану – если пираты разошлись по делам, то этот не отставал ни на шаг. Глаз наёмника не было видно за стёклами тёмных очков, а затенённое полями панамы лицо казалось каменным, но пристальное внимание Мэл ловила чуть ли не кожей.
Народу оказалось многовато – на месте уже обретался грузовик, из которого бандиты таскали к морю удивительно аккуратные тюки — белые, перетянутые прозрачной лентой. А у полосы прибоя блестел мокрыми бортами плоскодонный катер, команда которого принимала дурманный груз. Плюс постоянная охрана аванпоста. Копаться в мозгу каждого из бандитов — радость, конечно, небольшая, но…
В конце концов, благосклонность «босса» — неплохое подспорье для того, чтобы свалить из этой дыры. Это умозаключение тоже запомнилось, как и идея со временем позаимствовать у кого-то карту чёртова архипелага. Дальше память стала давать сбои, выхватывая в подробностях странные детали.
Щербатый край крыши пропускал солнечные лучи – будто лазер выжигал на коже плеча узоры. Вырывалось из железной бочки пламя, посылая в небо столб вонючего чёрного дыма, в бамбуковой клетке тоскливо и зло ревел крупный медведь. В сером пространстве концентрации тянулись от сознания к сознанию липкие путы. Люди бродили в них, как на привязи, и можно было, не открывая глаз, отсчитывать время от затяжки до затяжки, от вдоха до вдоха.
Иногда Мэл казалось, что в дыму задыхается она сама. Пойманные картинки начинали кровить, кровь вырывалась из стреляных ран, брызгала из тел, на которые с хрустом и чавканьем опускались широкие лезвия мачете. Лезвия вгрызались в кости, а тёмные капли всё отпечатывались на широких листьях молодой пальмовой поросли, оседали на ярких цветах, пятнали белизну песка. В такие моменты Мэл нарочно отвлекалась на медведя. Тот всего лишь ловил движения врагов и рвал бы каждого, кто попался ему на пути к свободе. Если бы только выбраться из клетки.
Ловилось и кое-что другое. Вставали перед глазами города с высотными домами и подворотнями, чёткими границами ярких разноцветных огней и темноты. Из темноты вырывались клубы пара, иногда Мэл видела костры, у которых грелись подобия людей с распухшими лицами и стеклянными глазами. В таком «кино» часто кого-то били, с чувством, выдыхая короткие ругательства, или вовсе молча и чем попало – железными прутами, дубинами, цепями. На рваное тряпьё и коробки, разбросанные по уличному покрытию, брызгала кровь, рассыпая капли и на прошлое, и на настоящее. И казалось тут же: для многих из этих людей мало что изменилось — просто сменили одну тёмную дыру на другую.
Однажды Мэл разглядела ребёнка. Точнее подростка, лет двенадцати, в какой-то пустыне, где песок был не белым – рыжим, как ржавчина, а кожа мальчишки блестела чернотой под жгуче-белым солнцем. Пацана окружали люди, такие же чёрные, припорошенные песком, со спёкшимися от жары губами, и он брёл вместе со всеми, сжимая в тощих руках нагретый автомат. Мэл узнала того самого негра, что откалывал шутки по поводу её задницы; открытие почему-то кольнуло больно прямо под сердцем, но было беспощадно подавлено. К чёрту эмоции, разве кому-то они помогут? Главное — ни в одной голове не нашлось ничего по делу. Ни иероглифов в треугольниках, ни китайцев, ни заковыристых планов и заданий пришить босса.
Наконец велели сворачиваться, и Мэл поняла, насколько это проблема — добрести на негнущихся ногах до джипа, который почему-то кренился и шатался, стоя на месте. Вокруг транспорта уже толпилась Ваасова свора, и нужно было собрать все силы, чтобы ненароком не выпятить снова зад. Но пираты притихли, кто-то даже отшагнул у «ведьмы» с дороги, и только главарь показал зубы в ухмылке, цепко разглядев, как бессильно Мэл скользнула пальцами по дверной защёлке.
– Чё, батарейки сели, миноискатель херов?
– Не волнуйся. Я намерена выполнить задание. -- Защёлка наконец поддалась, и Мэл, ни на кого не глядя, плюхнулась на раскалённое сидение. Устроилась посередине, игнорируя дрожь заведённого двигателя, что отзывалась в спине грызущей болью. Левое плечо тут же подпёр наёмник, а Ваас замешкался у ступеньки, вскинув брови в совсем не показном удивлении:
– Да ну? Уже стала настолько предана Хойту, что даже не надо тыкать автоматом, чтобы не сбежала?
Мэл только хмыкнула неопределённо. Почти привычно избрала ориентиром для взгляда фигурку на приборной панели – человечек в юбочке пьяно шатался, когда пираты устраивались на своих местах. Изумилась уже сама, когда наёмник молча сунул ей под нос флягу.
Несколько глотков воды булькали в почти пустом желудке, когда джип подбрасывало на очередном ухабе. Мотор взрыкивал глухо, будто из-за стены, почти ритмично позвякивал расхлябанный металл и примечательным душком несло от обуви торчащего на кузове пулемётчика. По разгорячённой коже, не даря ни капли прохлады, скользили тени широких пальмовых листьев, а в отдалении тёмными громадами всё кружили горные пики. Над головой нависали обрывы, слишком часто, в немой угрозе смести дорогу и всё, что на ней, прямо в ленивый прибой.
Кажется, фигурку на приборной панели стало заволакивать тусклой пеленой. Веки тяжелели, шея тупо ныла от напряжения. Наконец мышцы не выдержали, и Мэл свесила голову, ощупью найдя справа какую-то опору. Опора пахла потом и куревом, сильно, но не отвратительно, а потом ещё и пошевелилась. Мэл только пробормотала что-то бессвязное и заёрзала на месте, когда ей забрались под майку, но очнуться так и не смогла, будто увязнув в душной темноте. А джип всё трясся и трясся на бесконечной дороге, которая должна была уже завести не иначе как в другую галактику.
Машину вроде бы тряхнуло сильнее? Или нет? Но мгла вдруг расползлась, как гнилая тряпка, а в прореху проглянул… вид на дорогу? Странный, почему-то не строго вперёд через треснутое лобовое стекло, – сверху. Грунтовка виделась с небольшой высоты, петлями огибая островки зелени и серые валуны, и в серые же, ноздреватые камни можно было упереться буквально носом. Потом ракурс сдвинулся, ещё и ещё, выхватив внизу, у подножия склона, какое-то приземистое, явно искусственное сооружение, похожее то ли на старый ДОТ, то ли…
