Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
– Гражданин должен быть вежлив, независимо от обстоятельств и статуса собеседника.
– Не похоже, чтобы мне теперь светило гражданство. Я и на свободу, наверное, не выйду никогда.
Я вздохнул, покачал головой, достал из портфеля копию дела молодого человека, которую мне предоставили в полиции.
– Итак, Юрий, тебе семнадцать лет, ты из семьи жителей, мать – официантка, отец – разнорабочий тракторного завода. – С делом я ознакомился до того, как идти в изолятор, и сейчас зачитывал некоторые места для Дженни – и для того, чтобы Кузьменко мог поправить меня, если органы дознания что-то напутали. – Учишься в техническом лицее, и учишься хорошо, намеревался поступать в институт, подал прошение о зачислении на военную службу с отсрочкой до окончания учебного периода. Через год собирался пройти пробный призыв. Все достойно и похвально. Оступился ты пока только один раз – и оступился серьезно.
– Потому что он – богатенький папенькин сыночек, а мои родители даже не граждане, – буркнул Юрий.
– С таким настроем тебе будет тяжело в жизни, – заметил я. – В деле не написано, что ты завистлив, но чем, как не завистью, можно объяснить твое отношение к Максиму Шкурову, которое привело к таким печальным последствиям?
Юра привстал и первый раз взглянул мне в лицо – пристально и печально.
– Господин Волков, я вам Богом клянусь – не завидовал я этому Шкурову. Только очень много он из себя строил. Подначивал меня все время. И последний раз пригрозил, что изобьет, как собаку, палкой.
– Товарищи ему замечания не сделали?
– Кто с ним связываться захочет? У него мотоцикл, катер, денег всегда полные карманы. А я только и могу, что за книжками сидеть. Поэтому я вызвал его на дуэль – мне на чью-то помощь надеяться было нечего. Тренировался сам по три часа в день. За уроки фехтования родителям платить не по карману, так я самоучитель достал, с тенью работал и бегал по утрам. И когда почувствовал, что его победить могу, вызвал.
Дженни удивленно хлопала глазами. По всему видно, парнишку ей было жаль.
– Кто предложил биться острым оружием? – спросил я.
– Да как вам сказать, – замялся Юрий. – Он меня все подначивал – палкой тебя изобью. Тупую шпагу подразумевал, так я думаю. Вот я и предложил драться острыми клинками.
– Он не отказывался?
– Нет, конечно. Сказал, что проучит меня хорошенько, шкуру спустит. Убивать не грозил, нет. Глумился только.
– Да, ребята в один голос подтвердили, что он не собирался тебя убивать. А ты, выходит, хотел его заколоть?
Кузьменко помрачнел, как туча, и выдавил:
– Да. Я, конечно, очень об этом жалею. Родителям моим много горя через меня выйдет. Но убить я его хотел. Это правда. Сейчас понимаю – не прав. Но что было – то было.
Ничего веселого в рассказе паренька не было. И оправданий ему пока не находилось. Только молодость, глупость. Недостатки, которые можно исправить. Бедность – не оправдание, богатство других – тем более.
– Где вы раздобыли клинки?
– У Шкурова дома шпаг хватает. А мне… Будем считать, что свою я нашел на улице.
– Понятно. Не хочешь выдавать товарища, который одолжил тебе клинок. А говоришь, что у тебя не было друзей.
– Я не говорил, что не было. Просто большинству одноклассников приятнее проводить время со Шкуровым, чем со мной.
– По-моему, ты преувеличиваешь. Когда я учился – не так давно это было, – мы не слишком-то смотрели, есть ли у приятеля катер. Гораздо интереснее было, что он представляет собой, много ли знает и умеет.
– Вы, наверное, в военном училище образование получали? Или в кадетском корпусе? Политехникум – немного другое. Там купцов много, которые в армию не собираются. Курсы не только инженерные, но и экономические. И отношения соответствующие. Даже присягу принимают не все. Если отец за обучение платит, присягу ведь принимать не обязательно. И на службу идти – тоже. Есть деньги, родители занимают высокое положение – ты человек. Нет – сиди, как серая мышка.
– А тебе блистать хотелось?
– Не хуже других быть. Там и девчонки ведь учатся.
– Да, и девчонки… – проговорил я.
Понятное дело – перед девушкой распустить хвост хочется каждому. Миром правят голод, секс и тщеславие…
А в среде купцов система ценностей, понятное дело, своя, и отношения своеобразны – хоть юношей взять, хоть девушек. Детей богатые семьи неграждан воспитывают соответствующим образом. Я не слишком люблю купцов – подвержен одному из предрассудков, которые официально осуждаются, но процветают в нашем обществе. А где вы видели общество без предрассудков и людей без недостатков?
– Понимаю я – конец мне пришел, – констатировал Кузьменко.
– Ничего ты не понимаешь. – Я отложил дело в сторону. – Ты служить хотел только для того, чтобы гражданство получить? Если бы можно было – не пошел бы в армию?
– Почему не пошел бы? Я не купеческий сынок. У моих родителей денег нет, чтобы меня кормить – не говоря уже об обучении. Я им помочь хотел. В люди выйти. Против армии ничего не имею…
На Кузьменко было жалко смотреть. Приятным парнем его вряд ли можно было назвать. Угрюмый, угловатый, нелюдимый, хоть и разговорившийся под конец. Кроме того, налицо явный комплекс неполноценности: не каждый придает большое значение своему социальному положению – не только ведь купеческие детки учились в политехникуме? Мог бы найти товарищей себе по нраву, не общаться с теми, для кого толстый кошелек родителей – мерило жизненных ценностей. Да и девушки бывают разные…
Хотя, если в семье постоянно не хватало денег, понять его печали можно. Ведь подрабатывать Юрий не имел возможности, а хотелось быть не хуже, чем сверстники. Бесплатная учеба, школьная форма по себестоимости и даже с дотацией, дешевые завтраки в школьной столовой – это одно, а возможность посещать фехтовальную школу – совсем другое. Без личного катера обходиться можно, а ходить в залатанной куртке все-таки неприятно.
Мне было легче, ведь мои родители были гражданами, хоть и не слишком богатыми. И я действительно учился в кадетском корпусе. Знал, чего хочу: получить образование, отслужить в армии положенный срок, стать офицером, найти свое место в жизни, получив гражданскую специальность. Парень, подозреваю, стремился к богатству. А его травили – потому, что он был не похож на остальных. Судьба дала ему острый ум и целеустремленность, но лишила стартовой площадки. Всего в жизни он должен был добиваться сам.
