Гаджет. Война Феникса - Жеребьев Владислав Юрьевич (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— И что? — Зельдин неторопливо приплясывал на своем месте и от волнения так прикусил губу, что выступила кровь.
Рюхин молча достал из кармана штанов чистый носовой платок и протянул его лейтенанту.
— Молчит, — виновато поделился админ, будто лично был причастен к тому, что метка, установленная на груз ведомства, не дает ответа.
— А ее не могли вынуть намеренно, выбросить куда-то, повредить? — пустился в перечисление вариантов лейтенант.
— По сути, что угодно, — признался админ. — Если метка стоит на контейнере, а она не больше пятирублевой монеты, ее могли снять. Однако она присоединена слоем фольги к контактной площадке. Как только отрывают маячок, он тут же сообщает на пульт дежурного по ведомственной волне сигнал тревоги со своими координатами. Тогда вертолет, отряд спецназа…
— Отключить ее дистанционно нельзя?
— Исключено. Надо иметь коды. Я их лично в программатор зашиваю, потом они специальным алгоритмом перемешиваются, и этот алгоритм вшивается в метку. В итоге один программатор — один маяк. Старым кодом пользоваться бессмысленно. Хорошая, кстати, разработка, надежная, как каменный сортир, и очень элегантная по архитектуре исполнения. Я не про сортир, а про саму программу, если что.
— Тогда, значит, маяк глушат или уже заглушили. Может быть такое?
— Может, — согласно кивнул админ и вдруг хлопнул себя по лбу ладонью: — Ой, я болван. Сам же настаивал на втором контуре защиты, и вот, забыл про него совершенно. Ой, я идиот однозначный!
— Что за второй контур? — заинтересовался Зельдин.
— Да по затуханию сигнала. Когда происходит транспортировка, то маяк и правда вещает постоянно, стоит на боевом взводе, как я это называю. Рассчитывает примерное время транспортировки, по истечении которого он в свой спящий режим и впадает. Во время перевозки метка постоянно сканирует один из ведомственных спутников, чтобы понять, есть ли от него отклик, и как только тот приходит с определенным допуском по запозданию, то опять же идет сигнал тревоги. Битый, непонятный, но он приходит обязательно. На пульте его могли и за помеху принять.
— И что же мы получим?
— Последнее местоположение груза в момент подавления сигнала маяка. Я тебе одно, тезка, сказать хочу, мест, которые способны сделать помеху нашему устройству или вовсе блокировать его сигнал, в области очень мало.
— А не получим ли мы именно тот момент, когда трешеры брали устройство? Я, признаться, и не знал, что они так быстро смогут отработать. Я за них только порадовался. Однако нас даже до операции не допустили. Просто появилась какая-то летучая группа сраных бетменов, забрала девайс и сделала ручкой.
— Молодцы, — полковник прокашлялся в кулак. — Если бы это не был враг, я бы сказал, что парни отработали профессионально. Они, видимо, просто не знали, какой ящик им брать, и вы просто помогли. Блестящая операция, профессионально до чертиков.
— Сколько, ты говоришь, у них ушло на все про все? — поинтересовался админ.
— Тогда вроде минут сорок, может, час, — вяло произнес лейтенант.
— Ладно, вы пока покурите на лестнице, — предложил Платонов. — Я сейчас все тревоги и мусор по логам просмотрю, аккуратно, ручками, чтобы лишних вопросов не возникало, и, если будет зацепка, сообщу.
Странно все было, очень странно. Прохоров ехал по городу, и мучила его одна-единственная мысль, что же с этим городом могло произойти? На первый взгляд, совершенно ничего не изменилось. Не было суровых пришельцев на каждом шагу, толп рабов, закованных в кандалы, не свистели плетями надсмотрщики, выгоняя всех на радиевые шахты. Лица, улыбки, жесты — все, казалось, осталось на своих местах. Так же работали магазины, гостеприимно распахивали двери перед посетителями кафе и рестораны, крутили новые фильмы в кинотеатрах. Даже набившая оскомину реклама нейрофона как-то примелькалась и слилась с местностью, не вызывая никаких чувств. Гаджет вошел в человеческую жизнь и там укрепился, будто это была какая-то кофеварка.
Однако не только это волновало Илью. Тактическая игра, которую вели трешеры, не без указки мусорщиков, не лезла ни в одни существующие рамки. Операцию по отбору Феникса они провели блестяще, не допустив до нее тройку, однако, в тот момент Илья особо не стремился участвовать во всех этих игрищах. Зато атаку ненастоящей базы провели со всей помпезностью, шумом и воздушной поддержкой, совершенно не боясь демаскироваться. Опять же, мусорщик, та самая отвратительная харя, которая, наверное, будет очень долго сниться в кошмарах, откровенно демаскировал себя, будто нарочно попав под перекрестный обстрел. Зачем этот цирк? Показать всю мощь предстоящей экспансии? Дать понять, что есть сила, против которой обычные, годами отработанные средства попросту не работают? Все это оставалось на грани догадок, и под увеличительным стеклом скепсиса каждая разумная версия крошилась в прах.
Илья остался единственным человеком, который оставил себе свой мобильный телефон, и на это у него были веские причины. Наши гаджеты порой хранят много секретов, вроде паролей от электронных кошельков, пинкодов от банковских карт и прочей виртуальной ерунды, которой пользуешься не часто, но доступ к которой иногда остро необходим. Нужен он был Прохорову по другой причине, только из-за одного контакта в телефонной книге. Прежде, чем спрятать телефон, он переписал в новый, не отслеживаемый мобильник десять заветных цифр, вбил в поле имени «Алина» и с тем отчалил. Алина была последней знакомой Прохорова, к которой он питал какие-то чувства.
Влюблялся Илья не раз, но как-то это чувство у него не приживалось. Точнее, женщины, попытавшиеся построить свою личную жизнь с оперативным сотрудником специального ведомства, быстро убеждались, что овчинка выделки не стоит. Ореол шпиона или разведчика, быстрые автомобили, коварные преступники и горы бриллиантов, которые те непременно хотели похитить и вывезти из страны в костюме коровы, превращались в унылую рутину, частые ночные дежурства, невысокую зарплату и бесконечную череду ожиданий и волнений. Алина была не столь меркантильной особой, проявляла больше терпения и понимания и не устраивала истерик, если Прохоров вдруг пропадал на неделю, а потом появлялся и не желал объяснять, где был и что все это время делал. Это майора и подкупало, и потому посещение квартиры девушки также было одним из пунктов этого опасного городского путешествия.
Добираться до Озерков пришлось долго. Несколько аварий, вечно стоящая набережная Черной Речки и сумасшедший городской трафик севера заставили потратить на дорогу больше двух часов, а управление грузовичком не могло принести ничего, кроме раздражения. Машина плохо слушалась руля, виляла, громыхая подвеской и дощатыми бортами на каждом ходу, да еще парень внутри кузова начал просыпаться. Пришлось встать и добавить бедолаге, чтобы уж совсем картинно было. Только когда все трудности пути были решены, Илья закатил свое транспортное средство на парковку перед гипермаркетом, быстро переоделся в фургоне и двинулся по гранитной набережной в сторону новых кварталов, чьи высотки нагло выпирали на фоне мостов и арок, старинных особняков и изящных флюгеров и портили общий пейзаж.
Идти было легко и почему-то радостно. Приняв решение, Прохоров ощутил какую-то уверенность, спокойствие. Нет ничего важнее для человека, чем четкий план, уверенность в завтрашнем дне, гарантированность того, что именно ты делаешь правильное, нужное дело, и это помогало. Поток автомобилей, отсекавших набережную от жилых кварталов, начал редеть, Нева по правую руку уверенно вильнула в сторону, и, сойдя с гранитной дорожки, майор шагнул на детскую площадку, прямо напротив дома избранницы, и вдруг застыл. Неприятное гнетущее чувство, которое называется «чуйка», упрямо засопротивлялось и не позволило майору сделать и шага. Около подъезда Алины стояла серебристая старенькая девятка, лобовое стекло, покрытое пылью, проржавевший правый бок с признаками давнишней аварии и чуть спущенные колеса которой говорили о том, что авто давно не трогалось с места, однако именно этот автомобиль привлек его внимание.
