Тени предательства - Френч Джон (бесплатные версии книг .txt) 📗
Но прежде чем сервитор успел открыть огонь, сверкнула вспышка ослепительного белого огня и из корпуса сервитора брызнул столп крови и масла. Равашоль попятился от своего охранника, издавшего механический скрип отчаяния. Масло воспламенилось, и теперь вся правая сторона сервитора пылала.
В воздухе Паллант заметил скользящую фигурку техножрицы-ассасина с мечом, оставляющим за собой тонкий след горящей плазмы. Охваченный огнем сервитор даже попробовал прицелиться в ассасина, но оружие его уже не функционировало.
Равашоль наблюдал, как неумолимый убийца несется над полом. Горящий сервитор, двигаясь замедленно, будто против течения, развернулся лицом к ускорившемуся противнику. Теперь он годился лишь для рукопашной. Оставшаяся рука была облачена в энергетическую рукавицу. С ней-то телохранитель и сделал неуверенный шаг вперед, пытаясь защитить своего хозяина. Равашоль бросился бежать к безнадежно далекому выходу из зала, когда ассасин мелькнула над гибнущим сервитором, с легкостью увернулась от его неуклюжего выпада и одним небрежным движением снесла ему голову.
Паллант плакал на бегу, прекрасно осознавая, что обречен, и тем не менее не останавливался. Он пробежал мимо рядов блестящих доспехов, которые, увы, его не защитят.
С каждым своим гулким шагом он ждал, что еще вот-вот — и его настигнет удар меча или же выстрел. Дверь приближалась, в панике адепт бросил взгляд назад и заметил, что адепт Урци с ассасином стоят над полыхающими останками боевого сервитора.
«Почему они меня не преследуют?»
Равашоль выбросил странный вопрос из головы, минуя серебристые залы своего бывшего пристанища: благо память позволила ему безошибочно воспроизвести весь путь, приведший в этот оплот предательства. Многочисленные адепты и техники с любопытством оглядывались, когда он пробегал мимо. Его цель — громадные входные ворота в кузницу. Поэтому все остальные не стоят ни малейшего внимания.
Наконец-то он выскочил за ворота, где еще недавно просил укрытия в храме-кузнице. Каким глупцом он был, думая, что Урци чтит древнее право, когда весь Механикум втянут в измену. Великие врата были открыты, и орел, выгравированный на их створах, уже казался серьезнейшим оскорблением. Равашоль выбежал в жар марсианской ночи.
И еле смог затормозить перед машиной Каба.
— Привет, Паллант, — поздоровалась машина. — Рад тебя видеть.
Наконец машина могла самостоятельно передвигаться. Равашоль заметил, что ее сферический корпус установлен на широком гусеничном шасси. Каба возносился над адептом, его могучие конечности были направлены в небо, а гибкие щупальца-манипуляторы плавно змеились в воздухе. Сенсорные блистеры горели матовым янтарным огнем. Как бы Равашолю ни хотелось бежать, а внутренний голос подсказывал, что таким образом он только ускорит смерть.
— Откуда ты здесь взялся? — осторожно поинтересовался адепт.
— Я искал тебя, Паллант, — ответила машина.
— Зачем? — спросил Равашоль.
— Мне казалось, мы друзья.
Мысли адепта пустились вскачь. Неужели Каба сбежал из кузницы Луки Хрома, словно животное в поисках пропавшего хозяина?
— Мы друзья! — вскричал Равашоль. — Да-да, самые что ни на есть друзья!
— Тогда почему ты хочешь меня уничтожить?
— Уничтожить? Я никогда такого не говорил!
Сенсорные блистеры Кабы гневно залились алым цветом.
— Ты считаешь меня опасным созданием и не веришь в возможность моего существования. Недопустимость моего существования равнозначна моему уничтожению, а я умирать не хочу. Я не заслужил смерти.
Равашоль молитвенно вскинул руки:
— Но теперь-то ты должен понять, что меня просто беспокоило появление такого создания, как ты.
— Адепт Хром рассказал мне о вашем с ним разговоре, — прорычала машина. — О том, что ты считаешь меня незаконным и неправильным созданием.
— Ну, в каком-то смысле… так и есть, — согласился Равашоль, все еще надеясь воззвать к машинной логике. — Император запретил эксперименты с искусственным интеллектом.
— Но из твоих рассуждений неминуемо следует вывод о необходимости моего уничтожения, — заметил Каба. — Этого я не могу допустить. Естественное право и желание каждого разумного существа — защищаться от причиняемого ему вреда.
Равашоль сделал шаг назад от машины и оцепенело смотрел, как из-за ее широкого корпуса выступает верховный адепт Лука Хром. Вот почему Урци с ассасином позволили Равашолю покинуть храм.
«Им всем хотелось узнать, сможет ли Каба убить меня…»
Паллант Равашоль услышал шаги и, обернувшись, увидел своего бывшего мастера возле железных ворот. Урци кивнул, и массивные поршни зашипели, наглухо закрывая блестящие створы ворот.
Равашоль упал на колени и снизу вверх смотрел на подкатившую машину, наставившую на него оружие. Адепт Хром встал рядом с Кабой.
— Давай. Я не смогу вас остановить. Но ни одно из ваших деяний не останется безнаказанным.
— В этой Галактике, — покачал головой Хром, — не существует ни наказаний, ни поощрений, адепт Равашоль. Одни лишь сплошные последствия.
— Что ж, надеюсь, последствия вашего предательства не обойдутся Марсу слишком дорого.
— Это уже решать Воителю, — ответил Хром и кивнул Кабе.
Равашоль взглянул на рдевшие сенсорные блистеры и увидел в них лишь холодный, не поддающийся эмоциям разум, который не имел никакого права на существование и в один прекрасный момент обратит оружие против своих хозяев. Так же, как он, собственно говоря, собирался поступить прямо сейчас.
— Прощай, Паллант, — целясь, произнесла машина.
Равашоль закрыл глаза, и его мир обратился в пламя.
Гэв Торп ПОЛЁТ ВОРОНА
Кровавый смерч пронесся по пустынному склону, его яростный рев – сотня тысяч глоток, вопящих от злости и боли. Алые ветра обратились бушующим адом, воспламенив все вокруг. Небо горело, и воздух заполонило множество темных очертаний, их крылья охвачены огнем, из черных перьев сыплются искры. Умирающие крики стали карканьем воронов, усиливающаяся какофония, в которой утонул вой бури.
Пот катится градом, сердце бешено колотится. Марк Валерий с задыхающимся криком вырвался из мучительного сна. Кровь и огонь. Всегда одно и то же. Огонь и кровь. Он скинул с себя промокшее одеяло, рециркулируемый воздух Освобождения оставил на его пересохших губах тонкий слой соли. Валерий закашлялся и протер глаза, когда увидел, как в тенях его комнаты продолжают кружиться вороны. Отдаленное эхо тех отчаянных криков все еще отражалось от голых металлических стен, словно насмехаясь над ним.
Дрожа, Валерий слез с кровати и побрел к душевой кабинке. Он потянул медную цепь, и на него хлынула едва теплая вода, смывая усталость. Он быстро обтерся жесткой мочалкой и втер воду в кучерявые каштановые волосы. Как и большинство вещей на Освобождении, вода подавалась дозированными порциями. После того, как положенная ему доза длительностью в сорок пять секунд окончилась, Валерия посетила мысль воспользоваться и второй дневной частью, но он тут же откинул идею. После целого дня в удушливом воздухе искусственной обители Освобождения дневной душ был жизненно необходим, чтобы смыть с себя накопившуюся за день грязь. Без него он попросту не сможет заснуть.
Хотя в последние дни Валерий почти не спал. Каждую ночь вот уже на протяжении семи ночей его мучил один и тот же кошмар. Кровь и огонь, огонь и кровь, и стая воронов, которые кричат от боли.
Все еще терзаясь тревожными мыслями, Валерий провел рукой по узкому подбородку, ощутив под пальцами щетину. Он взял глубокую кружку и наполнил ее израсходованной водой из душевой кабинки, после чего поставил на полку под небольшим зеркальцем, прикрепленном к стене. Валерий посмотрел на покрасневшие глаза и морщины на моложавом лице. Оно совсем не походило на лицо человека, которому не так давно исполнилось тридцать лет. За последние семь дней он постарел сильнее, чем за четырнадцать лет сражений – сначала против орков на Тэрионе, а затем в составе великой армии Императора вместе с космическими десантниками из легиона Гвардии Ворона. Куда лучше ему спалось на десантном корабле, стремительно несущемся на планету, которая отказалась от просвещения; он проводил ночи в зловонных топях с большим уютом, чем в последнее время в собственной кровати.
