Вверх по течению (СИ) - Старицкий Дмитрий (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Круто взялись. Видимо действительно империя встала на край пропасти. И видимо что‑то страшное произошло на западном фронте, так как у нас никаких условий для таких резких движений не наблюдалось.
В этих указах и проявилась дуалистичность имперской монархии в том, что весь либерализм и парламентская демократия и до войны были спущены на места, а центральная власть, объявив военное положение, получала по факту ничем не ограниченные диктаторские полномочия. Собрание глав субъектов империи — Имперский совет, старое феодальное образование и раньше‑то имел только совещательный голос при императоре, а теперь и вовсе стал только декорацией.
В местной 'Королевской хронике' еще напечатаны указы ныне сидящего на троне Бисера о принятии на себя в этот трудный для отечества час должности командира Ольмюцкой Гвардейской артиллерийской дивизии особого могущества и вступлении его самого в имперскую службу в действующем чине генерал — лейтенанта, в каковом он пребывал со дня собственной коронации.
И еще указ — о назначении младшего Бисера, который кронпринц, начальником Ольмюцкого интендантского управления военного ведомства империи по согласованию с главнокомандующим, то бишь — императором.
Напоследок шел королевский указ о передаче штаба Ольмюцкой армии в непосредственное подчинение имперскому генеральному штабу, а не опосредованное, как было до того. Теперь все кадровые перестановки у нас зависели от имперской столицы.
Тут увлекательное чтение пришлось мне прервать, так как принесли заказанные Вахрумкой справки, и я галопом помчался в оперу, зажав под мышкой планшетку с запечатанным пакетом.
Перемены не заставили себя ждать. Не прошло и двух недель от большого совещания в оперном театре, как у нас в штабе произошли большие перестановки. Можно сказать стратегические.
Штуру присвоили чин полного инженер — генерала и перевели в имперский генеральный штаб на повышение. Теперь он начальник штаба всех инженерных войск империи.
Капитан — лейтенант Плотто окончательно прописался в дирижабельном эллинге, но теперь как командир Королевского воздухоплавательного отряда и тоже покинул дворец. Пользуясь создавшейся кадровой неразберихой, мудрый моряк утащил с собой моего снабженца — ефрейтора.
Новая метла тщательно вымела места для своих ставленников. Единственно кто остался на местах — это мои мажоры, вернувшиеся из учебных лагерей.
Даже 'родственника' короля Вахрумку назначили командиром имперской военно — железнодорожной бригады на постройке важной в стратегическом плане железной дороги в горных бебенях от южного моря в Отогузию. Видимо кто‑то очень влиятельный не просто убрал майора из штаба, но и двинул его на очередную ступень войсковой стажировки перед занятием более высокого штабного поста. Его величество ценз в офицерской карьере по — прежнему всем рулит.
Майор, уезжая, приватно пообещал меня к себе перетащить, как только сам устроиться на новом месте. Но как только Вахрумка уехал, то новый начальник королевских инженерных войск генерал — майор Штепке на следующий день сослал меня на полигон. Помощником начальника полигона по военно — технической части. Формально повышение, обер — офицерская должность, а фактически ссылка.
Когда провожали Вахрумку на вокзал, от перрона медленно отходил санитарный поезд.
В раскрытых дверях одного из вагонов стояла в небрежно накинутой на плечи длинной дорогой шубе знакомая мне чернявая незнакомка и курила черную пахитоску через длинный янтарный мундштук.
Дама с Вахрумкой любезно раскланялись, но они даже перекинуться словом не смогли из‑за паровозных гудков.
Я все смотрел в хвост поезда и как наяву вспоминал пляшущий перед моим носом заряженный револьвер под аккомпанемент сладострастного женского рычания. И ее расфокусированный взгляд новорожденной. И сладкое лоно ее…
Вахрумка потянул меня за плечо.
— А?.. — вздрогнул я, отрывая свой взгляд от далеко уже ушедшего от вокзала хвоста санитарного поезда.
— Понравилась? — усмехнулся майор, кивая на ушедший поезд.
— Понравилась, — не стал я лукавить. — Кто она?
— Она… — Вахрумка покрутил в пространстве распяленными пальцами. — Красивая женщина… Светская дама… Львица… И по совместительству супруга известного тебе барона Тортфорта.
19
Опять мне обшлага менять, теперь на красные. Не шить же, в самом деле, новый мундир каждые четыре месяца. На кепку скрещенные пушки цеплять. Я теперь артиллерист.
И опять фотографироваться на парадный портрет, тем более что с новым званием я этого еще не сделал. Семья Оле, наверное, уже не столько гордиться будет мной, сколько надо мной же смеяться. Там в горах любят стабильность во всем. А я с места на место службы как кузнечик прыгаю.
Далековато полигон от города — двадцать километров по проселочной дороге. На автомобиле добираться — плюнуть и растереть, а вот на неторопливом стерхе? С грузом так практически целый день ушел. Ровно столько понадобилось мне, чтобы добраться до полигона с оказией. В состоянии свежее замороженного бройлера.
Старый усталый капитан — начальник полигона, в жарко натопленном бревенчатом доме напоил меня горячим чаем, по косой пробежал глазами мои бумаги и языком поцыкал.
— Савва Кобчик… Рецкий горец… Из крестьян… Деревенский кузнец… Три языка… Арифметика… Алгебра… Геометрия… Землеустроение… Черчение… Рацпредложения… Две королевские награды… Два повышения в звании… Мне офицеров качеством похуже присылали. Ладно, — подписал он отрывной лист моего направления. — Поймешь службу, Савва, сработаемся. Ничего что я к тебе по имени?
— Что вы, господин капитан, вы же мне в отцы годитесь, — несколько смутился я.
— Это ты правильно подметил, сынок, — мелко захихикал мой новый начальник. — Гожусь.
Капитан Многан был действительно, если считать по военному, в пенсионном возрасте. Уже за полтинник мужику. А служить он начал как все в двадцать один год рядовым солдатом, еще до реформы, когда солдатчину тянули четверть века. Долго проходил в унтерах и офицером стал поздно — в тридцать семь, капризом короля. Но в отставку по выслуге он не выходил принципиально, так как надеялся выслужить майора и получить дворянство. Была у него такая мечта — идея.
От этого стремления у него две семьи распалось. Это при всем притом, что в империи разводы хоть и существуют, но не поощряются, ни властью, ни общественным мнением. Но торчать в полигонной глуши его избранницы не желали. Сам он из деревни, а вот баб себе выбирал исключительно городских… балованных…
Неудовлетворенность собственным статусом у капитана выливалась в покровительстве выходцам из крестьянского сословия и излишнем цукании по службе офицеров из дворян. Они у него мухами по полигону летали и долго тут не задерживались. Но это я уже потом узнал.
Вот и меня сюда сослали на давно освободившееся место, которое не торопились занимать карьерные офицеры.
А пока капитан вызвал местного 'завхоза' — сорокалетнего фельдфебеля сверхсрочной службы Эллпе и приказал ему обмундировать нового помощника как то на полигоне положено. И поселить в своем домике, а то Эллпе целый коттедж на одного — жирно. И отпустил нас.
Но нет худа без добра. Эллпе, окормлявший все полигонные склады, из мелкого подхалимажа выдал мне кроме нового мундира вполне приличную белую бекешу и белую овчинную шапку с козырьком типа финской. И бурки из толстого войлока. Теперь морозы мне не были страшны. Хотя и без больших морозов задувало на полигоне знатно. А я только — только отболел.
— Ты как к бабам относишься? — спросил меня фельдфебель, выдавая мне это овчинное богатство. — Любишь женский пол?
— Пользовать люблю, а так нет, — перефразировал я старый грузинский анекдот.
Похихикав над шуткой, Эллпе пояснил.
— Я это о том, что ко мне тут иногда женщина ночевать приходит из деревни… и вот… постирать там… подшить… сготовить…
— Если для меня подружку приведет молодую и красивую, я в претензии не буду, — выставил я встречное предложение.
