Рожденный в сражениях (СИ) - Хорев Сергей (книги бесплатно без TXT) 📗
-Семен Александрович, да перестаньте вы давить на меня авторитетом комиссии и общепризнанных авторитетов! Я к вам как к конструктору обращаюсь, а не как к чиновнику. Вы что, своего мнения не имеете? Или не хотите?
Новиков хотел задеть Гинзбурга за живое и своей цели достиг вполне. Теперь надо было дать иссякнуть фонтану красноречия. За то время, пока уязвленный конструктор фонтанировал, Новиков успел не торопясь допить чай и выкурить со вкусом папиросу. Наконец Гинзбург стал повторяться и сбиваться видимо обескураженный благожелательным молчанием собеседника. Вот теперь можно и поговорить.
-Семен Александрович, да вы успокойтесь. Что же вы так разнервничались. Нервные клетки, знаете ли, не восстанавливаются. Да и проявлять свою горячность и принципиальность надо было раньше. Когда вы подписывались под заданием. Не надо, не надо мне сейчас ни чего говорить! Все я знаю. И страшно. И неудобно. И опереться не на кого. Но вы же конструктор! Вы же не только исполнять, вы и думать должны!
-Да откуда вы знаете? - вклинился, было, Гинзбург.
-Знаю! Ведь задание на изменения проекта вам было дано не без моего участия. Или вы думаете, что нам это было сделать проще? Ошибаетесь. Мы люди военные. Будет приказ, будем воевать даже на телегах. Но на телегах войну сейчас не выиграешь. А вы для чего создавали машину? Для удовлетворения, чьих-то нездоровых амбиций или для защиты своей Родины? Ах! Вы не думали в таком ключе! А для чего вообще нужна такая недешевая игрушка как танк? Для парадов? Или все-таки для боя? А если для боя, то и создавайте то, что способно бить врага. А не ломаться по каждому поводу. Да и без повода тоже. А если сразу не получается, то давайте не орать друг на друга, а разбираться, искать наилучшее решение и не бояться отстаивать его на любом уровне. Ну что, Семен Александрович, будем дуться друг на друга как мышь на крупу, или...?
Получилось как раз или. Все-таки Гинзбург был действительно замечательным конструктором и дело свое любил. Ну а его нерешительность. В конце концов, тяжело в тридцать лет проявлять настойчивость и принципиальность, если ты известен только в узких кругах, а на тебя давят со страшной силой.
Посидели до утра. И на полигон Новиков Гинзбурга вытащил . И провоз ему в танке устроил по полной программе. Так что вынесли бедного конструктора на руках. А напоследок, "гвоздь" так сказать, программы. Прокатил, уже пришедшего в себя Гинзбурга на шасси от Т-19 с самодельной, прикрепленной прямо к днищу, торсионной подвеской. Тем и добил.
Вечером, после баньки и ополовиненного самовара, дошло дело и до Новиковской заветной тетради. Не до всей конечно. К чему зря смущать человека. Всему свое время. Если оно конечно придет. Особенно заинтересовал Гинзбурга проект самоходной артиллерийской установки с передним расположением мотора. А проект среднего танка вызвал целую бурю эмоций. Еще бы! Ведь за основу Новиков взял его же, Гинзбурга, Т-28. Только основательно его переделал. Впрочем, показал он только "наброски" общего вида, и некоторые основные цифры. Толщину брони, вес, размеры, поперечное расположение двигателя, длинноствольное орудие 75 или 85мм. Большего и не требовалось. Гинзбург загорелся. Надо было только вовремя, как поленья в костер, подкидывать наводящие вопросы и сделать несколько "только что пришедших в голову" замечаний и предложений.
Рассматривая ушедшего с головой в расчеты конструктора, Новиков поймал себя на том, что челюсти сводит непроизвольная зевота. Все-таки третьи сутки без сна даже для его организма многовато. Пожелав Гинзбургу "счастливой охоты" и получив в ответ что-то неопределенное, он потихоньку вышел из своего временно оккупированного кабинета.
После насмерть прокуренного помещения, ночной воздух ударил в голову освежающей прохладой и свежестью. Летняя ночь. На небе ни облачка. Слабый свет из окон штаба и дежурных помещений не рассеивает, а наоборот, подчеркивает, усиливает темноту и не мешает видеть невероятное звездное великолепие. Раньше, Новикову было не дано его видеть. Вынужденный с детства носить очки, потомственный горожанин, он мог любоваться этим завораживающим узором бесконечности, только во время редких вылазок за город, да и то только с помощью бинокля. Толи дело сейчас! Загруженный свалившимися на него заботами сверх всякой меры, тем не менее, он старался всегда найти хоть несколько минут, чтобы спокойно посмотреть на звездное небо. Оно завораживало, очищало, позволяло отвлечься от ежедневных мелочей, которые порой заслоняли собой главное. Вот и сейчас, он словно нырнул на несколько минут в звездную реку Млечного пути. Звезды. Во все времена были мечтой, недостижимой, но от этого ещё более манящей. В его реальности, их лишили этой мечты. Подменили блеск звезд, блеском шмоток и золота. Но если здесь и сейчас они справятся, он справится, то дорога к звездам будет открыта.
-Мы придем к вам, звезды.
"Разбудит утром, не петух прокукарекав. Поднимет Гинзбург, как человеков" - так и хотелось переделать известные с юности строки, глядя на смешно переминающегося с ноги на ногу от нетерпения конструктора. За окном чуть серел рассвет. Торопливый взгляд на часы - четыре часа. Ещё можно было поспать минут этак шестьдесят. Но видать не в этой жизни.
Новиков сел на диване, со стоном потянулся, разминая застывшие от неудобного положения мышцы. Вчера так и заночевал в штабе, на дежурном диване.
-Что случилось Семен Александрович?
-Случилось? Нет, ничего. Просто мне необходимо вам сейчас же это показать.
-Да, что показать?
-Идемте со мной. Я не стал пытаться все это принести сюда. Боюсь, по дороге, развалится.
Заинтригованный Новиков, торопливо натянул сапоги, и уже на ходу надевая ремни портупеи, отправился следом за Гинзбургом.
Дыму в кабинете явно прибавилось. Все признаки умственного процесса на лицо.
На столе, буквально, груды исписанной бумаги, но центр стола свободен и на нем... Скрепленный хлебными мякишами из шести обычных листов бумаги эскиз. Вот что значит иметь дело с настоящим конструктором. Ночное творение Гинзбурга должно было поразить воображение понимающего человека, и оно поразило. Машина, отдаленно похожая на КВ, только с двумя пулеметными башенками. Большая, несколько приплюснутая башня с выступающей над ней командирской башенкой. Набросок длинного орудия. Поперечно расположенный двигатель. Торсионная подвеска семи больших катков. И самое главное наклоненный передний броневой лист. Цельный! Без всяких люков и курсовых пулеметов. Подробности впечатляли все больше и больше. Да если этакое удастся воплотить в металле! И это сейчас, когда на дворе тридцать первый год, а не сороковой. Уважил Семен Александрович, уважил. Сна как не бывало.
Через два дня донельзя измотанный и счастливый, Гинзбург отправлялся домой. Драка за машину ещё предстояла нешуточная, но начало положено. И это хорошо. Это просто здорово!
Уже на вокзале Гинзбург обрадовал еще одной новостью. На Ижорском заводе с помощью немецких инженеров налаживают производство новых сортов цементированной брони, что позволит при той же толщине увеличить снарядостойкость почти на 50 процентов. Так что новые Т-19 будут иметь надежную защиту от огня 37-мм противотанковых орудий на дистанции до 300 метров.
Гинзбург уехал. А командирские заботы навалились на Новикова с новой силой.
Время. Для некоторых оно тянется нестерпимо долго, для Новикова он летело, мчалось, его всегда не хватало. Он жалел, что в сутках всего двадцать четыре часа. Учился сам. Учил командиров рот и взводов. Проверял, как они передают науку рядовым. И подгонял, подгонял, подгонял. Сам удивлялся своей энергии и напору. Неужели перенос так повлиял на него? Но времени на отвлеченные размышления не было. Благо было на кого опереться. Невозможно, да и не нужно быть везде и всюду. Нельзя подменять собой командиров, душить инициативу. Но проверять нужно. С кем повезло, так это с замполитом. Его Новиков выбирать не мог, получил по назначению, как кота в мешке. Капитан Ковалев. Его неутомимости и вездесущности Новиков мог только завидовать. И самое главное, он снял с командирских плеч большую часть бумажной работы. Партийная бюрократия вещь страшная. И становится на её пути, сейчас было не время. И ведь умел с людьми найти общий язык. Вроде бы без усилий. Подошел, поговорил. Включился в общую работу и явно не для галочки, а от души. И народ оценил, потянулся, поверил.
