Станция-2 (СИ) - Блинов Юрий Николаевич (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
— Как дела, Паскаль? Слышал, как Мохандес снова пытается качать свои права? — с усмешкой спросила она у своего напарника, проплывавшего мимо неё и что-то вычислявшего на своем планшете.
— Да как тебе сказать, Ивон — немного рассеянно ответил тот. — Говорят, на одной из солнечных панелей возник небольшой сбой, но, думаю, его быстро поправят. Правда кому-то сегодня для этого придётся выйти наружу.
— А что такое стряслось? Это всё из-за того удара?
— Да, что-то крупное врезалось в нас. Похоже на обломок космического мусора или метеорит, но пока точно неизвестно…
***
Соединяя электронные схемы и меняя вышедшие из строя блоки, Фанг Шан уже в который раз отталкивал от себя ненавистный ему кубик Рубика, но тот упорно подплывал к нему откуда-то сбоку, словно издевательски хихикая: 'Ну что, слабо собрать мои цветные квадратики?'
— Отстань от меня ненавистная игрушка — бормотал измученный до умопомрачения потомок славных китайских императоров, продолжая возиться с распайкой проводов.
'Надо же — думал он с раздражением — кто бы мог подумать, что эту штуку, придуманную ещё в 80-х годах прошлого века, ему до сих пор не удалось собрать вот так сходу и без подсказок. И чтобы все стороны этой головоломки стали каждая своего цвета! Неужели есть на свете умельцы, способные за час, а не за день, или даже за неделю проделать этот трюк?'
Фанг Шан периодически, когда выдавались минуты недолгого отдыха, возвращался к головоломке, но не мог одолеть её уже десятый день подряд.
— Эй, мастер-ломастер — весело окликнул товарища Юн Хэй, ты бы затолкал своего дружка в ящик, а не то он прилетит кому-нибудь в лоб. Той симпатичной француженке, например. Знаешь, какие они раздражительные, эти лягушатники!
— Не знаю насчёт их раздражительности, но то, что они такие же неаккуратные, какими были в средневековье — это факт. Сегодня, пока они разводят грязь в оранжерее, туда лучше не соваться, если не хочешь быть с ног до головы обляпанным в навозе.
Оба космонавта засмеялись собственным шуткам, но Фанг Шан всё же послушал совета товарища, изловил разноцветный кубик и запихнул тот в ближайший бокс, захлопнув за ним крышку.
— Как думаешь, Юн — кому сегодня идти наружу, смотреть что стряслось?
— Хм, думаю, кому-то из европейской секции, их очередь, если что…
***
Вы не видели Стендфорда, сэр? — проплывая мимо командира американского экипажа, задала вопрос Саманта Каннингем.
— Он в дальней части модуля, до сих пор пытается настроить отображение с наружных камер. Там что-то сбилось, надо бы попытаться сначала дистанционно осмотреть возможные повреждения, а потом уже решить, куда направить ремонтную группу.
— Ещё можно задать вопрос, сэр? — Девушка почему-то покраснела, но не опустила своего взгляда. Её всё ещё смущало общение с Беном, невзирая на то, что оно всегда было исключительно по делу.
— Да, слушаю.
— Несколько минут назад вы сообщили по связи, что нашим астронавтам предстоит выйти в открытый космос. Но ведь…
— Я знаю, Саманта, вообще-то сейчас не наша очередь, но мне было бы очень важно, чтобы именно мы с вами самостоятельно занялись этим.
— Мы? Да, сэр… я вас понимаю. Но что если русские или кто-то ещё захотят отправиться туда раньше всех. Станем тянуть жребий?
— Не думаю, что там что-то серьёзное, — командир был занят тем, что прокладывал новую нитку оптоволокна из одного отсека в другой. Ему не очень хотелось отвлекаться от дела, поэтому он не одарил Саманту даже взглядом и лишь пожал плечами.
— Согласно первоначальной оперативной диагностике, — произнёс он вдогонку — никаких значительных сбоев, кроме небольшого возникшего крена, не выявлено. Сейчас операторы с Земли пытаются выправить положение станции, не хотят, чтобы это сделали Махновский с Ерохиным. Но, что касается внешнего осмотра… — в этот миг Оуэн закрутил, наконец, очередной винт и обратил свой взгляд на замершую на полпути из отсека девушку — Хм, вдруг он покажет ещё что-то, чего не видно из иллюминаторов или камер.
— Вот поэтому, сэр, я и хотела узнать… Ой, а вот и Стэндфорд!
— Эй, друзья! — внезапно на боковом экране сначала зарябило, а потом появилось изображение лица третьего члена американского экипажа, про которого только что вели речь два его коллеги астронавта — кажется, у нас есть картинка! Пускаю на обозрение, переключайте её для всех!
***
В эту минуту не осталось ни одного человека на станции, кто был бы занят обычной для него работой. Весь экипаж всматривался в мониторы, правда на том изображении с камеры, которую так и эдак, дистанционно вертел американский оператор, было не много чего видно.
В разных уголках Земли, в центрах управления космическими полётами, куда из Хьюстона транслировался репортаж с орбиты, все глаза были прикованы к происходящему на станции.
Картинка была не очень чёткая, потому что света лампы, которой был оснащён объектив устройства, совсем не хватало, чтобы подсветить место удара. Там, среди спутанных конструкций и ферм панелей солнечных батарей были видны лишь погнутые стойки и пробитые, будто выстрелом из артиллерийской пушки, титановые крепления. Где-то часть конструкций вывернуло внутрь, другие стойки изогнулись в немыслимую форму, словно после взрыва. Всё вместе выглядело довольно неопределённо и пока не очень понятным на вид, но и без того заметно, что ферма солнечной панели пострадала достаточно сильно.
Кто-то из зрителей негромко присвистнул.
— Нужно бы рассмотреть это ближе. Удивительно, что нас не пробило насквозь.
От столкновения несколько плиток светочувствительных элементов выпало, но энергетический модуль продолжал исправно давать ток, сократив свою номинальную мощность менее чем на три процента.
— Если придётся менять солнечную панель, — задумчиво произнёс Махновский в эфир интеркома — то только вместе с погнутым каркасом, а это стоит больших денег, плюс длительный монтаж в открытом космосе.
С этими словами согласились все, кто его услышал.
— Это так — подтвердил Юн Хэй, — правда, в случае, если мощность панели не изменится со временем в худшую сторону, то, возможно, станции придётся и дальше много лет подряд летать с вывернутым в сторону 'крылом стрекозы'.
— Жаль, положение станции не совсем удачное — посетовал Сергей Ерохин, он же помощник командира экипажа с позывным 'Сапсан-2' — так нам ни черта не разглядеть. Свет от Солнца сюда совсем не достаёт, а Земля своим боком эту часть секций подсвечивает слабо. Тому, кто туда отправится, придётся ориентироваться и диагностировать поломку по месту.
— Согласен с тобой, Сергей — Махновский попробовал снова отрегулировать яркость, но только добавил зернистости в имеющееся изображение, и тогда на экране вообще стало мало что видно.
— Ого! Поглядите вот сюда — Ерохин указал рукой, — мне показалось, или там, в корпусе, дыра с рваными краями…
— Нет, не видно совсем. Где, в каком месте? — послышались реплики астронавтов
— Вот, в том углу, где соприкасается штанга со стенкой отсека.
Сергей принялся водить пальцем по монитору, хотя не мог с точностью сказать, где именно увидел странность. Камера постоянно вращалась. 'Этот Стэндфорд — тот ещё болван — неужели так сложно зафиксировать картинку с камер под каким-нибудь одним углом, а не болтать туда-сюда?'
— Знаешь, командир, мне вообще удивительно, как эта стойка выдержала. Смотри! — Ерохин обратился к Илье, указывая на солнечную панель — тут и без приборов видно, что её развернуло градусов на десять по вертикальной оси, не меньше. Как бы не отвалилась она совсем.
— Да, вижу — негромко в задумчивости пробормотал Махновский, потирая подбородок — оттого, думаю, и образовался крен с вращением при ударе.
Внезапно оба космонавта увидели, как чуть сбоку, почти незаметные на фоне корпуса станции, ожили несколько двигателей. Мощное голубое пламя вырвалось из сопел, проработало некоторое время, затем точно так же вспыхнули огни где-то вдалеке, и опять погасли. Станцию заметно повело вбок. Меньше чем через полминуты в иллюминаторах с правой стороны показались звёзды, а слева, выплывая, будто призрак из небытия, неоновым голубым светом засиял лик Земли. По сигналам из Центра управления станция производила корректировку своего положения в пространстве. Процесс возврата на прежний курс продолжался ещё какое-то время, после чего всё прекратилось.
