Ордо Ксенос - Абнетт Дэн (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Наконец, я визуализировал образ курильщика.
— Малахит, — сразу узнал его Ризор, признав в наркомане с водянисто-синими глазами Джироламо Малахита, руководителя геодезистов и инженеров.
Присоединившийся к нам по ходу беседы Фишиг спросил о деревянном указателе, который мы нашли в поместье Жиллана. Ризор печально скривил лицо. Знак отмечал массовое захоронение селян, которые попытались сопротивляться.
Мидас вызвал меня в кабину. Я приказал Эмосу накормить Ризора и продолжить допрос.
Бетанкор сидел в кожаном пилотском кресле. Его колени скрывал длинный шлейф рулонной распечатки.
— Неудивительно, что Максилла скрылся, — сказал он. — Взгляни.
На распечатку был выведен обмен астропатическими и голосовыми сообщениями между вышедшими на орбиту кораблями, который Мидасу удалось перехватить. Он провел пальцем затянутой в перчатку руки по неровным колонкам текста и чисел:
— Мне удалось выделить двенадцать различных судов, хотя их может быть и больше. Трудно сказать точно. Вот смотри, это могут оказаться два разных корабля, а может быть — и один, дублирующий послание.
— Кодировка?
— Тут еще интереснее. Стандартный имперский космический код, известный как «текстицепт».
— Это довольно распространенный код.
Мидас кивнул:
— А еще посмотри сюда, формы запросов и ответов характерны для крупного боевого корабля-флагмана, проверяющего, вся ли флотилия вышла в реальное пространство. Типичная имперская структура. Вооруженные силы…
— Это кто-то из наших?
— Вполне возможно, уже не наших. Посмотри, вот идентификаторы группировки — расшифровывается как «Эструм».
— Пропавший капитан с Гудрун.
— Не такой уж и пропавший, как видишь. Не исключено, что он обыкновенный предатель. Все происшедшее на орбите Гудрун, ошибки в распознавании, паника — все это могло быть только прикрытием для бегства подчиненных ему кораблей.
— Но он все еще продолжает вещать в стандартной имперской кодировке.
— Если на его сторону перешли только офицеры, он может шифроваться от своих же экипажей.
Час спустя от флотилии отделилась большая шлюпка и в сопровождении истребителей устремилась к поверхности Дамаска. Транспорт приземлился в Северном Квалме, а истребители облетели окрестности, прежде чем вернуться к кораблю-носителю. Сидя в своем катере, мы слышали рев их ракетных двигателей, умножаемый горным эхом. Мидас быстро переключил все бортовые системы катера на минимальный режим, чтобы они не смогли случайно засечь нас.
Эмос разговаривал с Ризором почти весь день. Получив еду, абориген несколько успокоился и проявил больше желания к сотрудничеству. Когда начало смеркаться, архивист нашел меня.
— Если собираешься попытаться проникнуть к ним с черного хода, то этот человек может оказаться полезен.
— Продолжай.
— Он знает все шахты и карьеры. Он работал там весьма долгое время. Я обсудил с ним некоторые подробности, и похоже, он уверен, что сможет показать тебе сеть пещер, выходящих к старым шахтерским домам.
С наступлением темноты мы вывели наш «спидер» из укрытия. Фишиг вел машину, пользуясь показаниями ландшафтного сканера, а не фар. Так мы продвигались медленнее, зато незаметно. Я сидел рядом с ним, а Биквин с Ризором ехали на заднем сиденье. Мне пришлось пресечь спор на тему «кому ехать?», поскольку окончательное решение всегда за мной. В «спидере» помещалось только четверо, и, хотя Мидас был лучшим бойцом моей группы и куда более способным, чем исполнитель, я приказал ему оставаться в катере — сидеть наготове за штурвалом. Биквин я выбрал за способности, которые могли оказаться жизненно необходимыми в нашем мероприятии.
Возвращение к Северному Квалму потребовало много времени, и мы добрались туда только во второй половине ночи. Небо затягивали облака, скрывавшие луны и звезды, и единственным источником света служило зловещее свечение вулканов, лижущих низкие облака длинными черными языками. В воздухе воняло серой.
Мы спрятали «спидер» в ложбине, обозначили его местоположение маркером и отправились на запад, огибая подъемы, которые Ризор назвал огненными холмами.
В темноте поблизости шебуршали какие-то мелкие ночные животные. А вдалеке выло что-то более крупное. Пробравшись сквозь терновые заросли, мы увидели поселение, купающееся в ярком искусственном свете. Рокотали вулканы.
Ризору не понадобилось много времени, чтобы обнаружить предмет наших поисков — ряд небольших, мелких водоемов, нагретых геотермальными процессами. Воздух здесь звенел от туч насекомых, привлеченных теплом, а вода бурлила и пузырилась. Ризор осторожно спустился к самому большому из водоемов и повел нас по берегу к массивному валуну, покрытому оранжевым лишайником. За валуном оказался узкий проход, замаскированный ветвями терновых деревьев и саговником. Это, как сказал Ризор, и был тот путь, которым он убежал от рабовладельцев.
Мы проверили оружие и оборудование, готовясь проникнуть внутрь. Еще на катере я перерыл оружейный шкаф и постарался придать своему отряду максимальную боевую мощь. Я взял с собой энергетический меч, спрятал автоматический пистолет в кобуру под курткой и прихватил лазган с прибором ночного видения. Еще кое-какое оборудование лежало в рюкзаке. Биквин также вооружилась автоматическим пистолетом, а еще взяла нож с узким лезвием и фонарь. Я выдал Фишигу старый, но добротный тяжелый стаббер, который его чрезвычайно порадовал. При нем также были его судейский дробовик и ранец, полный запасных дисков для стаббера. Ризор отказался от оружия. Я был уверен, что он оставит нас, как только мы окажемся на нужном пути.
В расщелину можно было пролезть только поодиночке. Я пошел первым, Ризор за мной, следом Биквин, а Фишиг прикрывал тыл. В узком каменном проходе стояла ужасная жара, а серная вонь заставила нас надеть дыхательные маски. Ризор шел без маски, обмотав лицо куском ткани. Так поступали рабы, трудившиеся в шахтах.
Проход петлял то туда, то сюда, поднимаясь и уходя в глубь холма. В некоторых местах нам приходилось карабкаться вверх по осыпающемуся проходу. Дважды мы были вынуждены снимать рюкзаки и переправлять их отдельно, чтобы пролезть в особо узких местах.
Через час я почувствовал гнетущую пульсацию ментального покрывала, заслоняющего Северный Квалм. Когда мы прошли сквозь него, я прислушался, нет ли тревоги или какого-нибудь еще признака активности. Но все было тихо. Биквин, сама того не зная, уже выполняла свою работу, создавая вокруг нас мертвую зону и позволяя нам незаметно проникнуть внутрь. Я следил за тем, чтобы никто не отходил от нее слишком далеко.
В лавовых пустотах обитали существа, приспособленные к жизни в условиях высокой температуры и насыщенности химическими соединениями: слепые, похожие на жаб хищники, полупрозрачные жуки, моллюски-альбиносы и пауки, словно изваянные из белого золота. По обожженной поверхности скалы пробежала по своим делам жирная бледная многоножка толщиной с мою руку.
Каждые несколько минут земля принималась дрожать. С потолка сыпались камешки и пыль, а облака теплых, дурно пахнущих испарений кочевали по каменному туннелю.
Проход расширился, и появились признаки человеческой деятельности. Потолок поддерживали столбы, вырубленные из тернового дерева, и к каждой шестой опоре была прибита табличка с нанесенной мелом цифрой. Ризор попытался объяснить, где мы находились. Благодаря его усердию мне удалось понять, что в этой шахте когда-то вели работы, а потом забросили. Он говорил что-то еще, но я понял только общий смысл.
Тимас провел нас к одной из выработок в штольне с низкими, подпертыми балками потолками. Я посветил в проход, выкопанный в мягкой сланцевой глине и песке. Биквин опустилась на колени и рукой расчистила песок на полу. Обнажились старые изразцы, выполненные из тусклого металла, который мне не удалось идентифицировать. Изразцы оказались идеально подогнаны друг к другу, несмотря на тот факт, что представляли собой неправильные восьмиугольники. Они выглядели странно несимметричными, некоторые грани были очень сильно вытянуты. И все-таки они были подогнаны безупречно. Как такое получалось, осталось для нас загадкой. Узор, в который они складывались, вызывал крайне неуютное чувство.
