Отдел Химер - Бурак Анатолий (библиотека электронных книг txt) 📗
— Кто же определяет, что они исторические? — буркнул я.
— Аналитики, дорогой мой. Огромные институты прогнозируют развитие событий, учитывая даже самые незначительные вероятности.
— Будет вам, Асмодей, — заступилась за меня Майя. — Ну как может ликвидация группировки отморозков повлиять на ход истории?
— Сама акция принципиального значения не имеет. И я совершенно с вами согласен, что город станет только чище без всякой мрази. Но то, что подобные случаи с завидной периодичностью имеют место, не может не вызвать тревогу у тех, кто пытается контролировать деятельность Отдела.
— В таком случае, пусть предупреждают загодя. А то позвонили в последний момент. Ох-ах, нестандартная ситуация. Ребята, выручайте! — позволил себе разозлиться я.
Речь шла об одной из операций МВД, в которых нам с Майей то и дело приходилось принимать посильное участие. По словам Старика, подобные мероприятия носили скорее шефский характер. Что-то у них наверху не ладилось, большие дяди не могли договориться, и сотрудники Отдела, коими мы с Майей являемся уже полгода, иногда откомандировывались в качестве пехотинцев.
— Ладно, — подобрел Асмодей. — Внушение я вам сделал, так что можно переходить к основному блюду. Аналитики Отдела, опираясь на исследования зарубежного энтузиаста, пришли к выводу, что жизни одного из наших соотечественников угрожает опасность. Личность отнюдь не мирового масштаба, но тем не менее решено взять его под опеку.
— Скажите уж сразу, что нагружаете нас затем, чтоб по улицам не шатались, — вякнул я. — О каком попечении может идти речь, коль мы зверушки исключительно ночные?
— С завтрашнего дня уже нет. — Старик покачал головой. — Как показали исследования, при соблюдении элементарных мер безопасности гемоглобинозависимые вполне могут адаптироваться к дневному образу жизни. И к тому же зимой дни значительно короче.
— Чур, я дежурю ночью! — сразу же подала голос Майя.
Ну конечно. Как же иначе. Я понуро кивнул, представив тягомотину работы бодигардом и полусонное состояние, скорее близкое к обмороку, которое придется испытывать в ближайшее время.
Старик тем временем включил комп и, вставив диск, жестом подозвал нас к монитору. На экране возник подопечный. Мужик как мужик. Лет сорока, в очках и с приличной лысиной. Собственно, непосредственная работа клиента на оборонку трогала нас мало, и ничто не угрожало бы его правильной жизни, если бы не дурацкое хобби. Он, видите ли, живо интересовался проблемами контакта. Уфолог хренов. Взаимодействием с противоположным полом лучше бы занимался. А то, судя по материалам, полгода за одной из своих коллег ухаживает, а до постели дело так и не дошло. Интеллигент, блин.
Так вот, речь о том, что за последние двадцать лет при совершенно загадочных обстоятельствах погибла масса народу. Объединяло этих людей то, что все они были учеными, работавшими над секретным космическим проектом, способным защитить Землю от инопланетного вторжения.
В октябре тысяча девятьсот восемьдесят шестого года в Бристоле мужчина в элегантном костюме аккуратно привязал конец веревки к дереву, сделал на другом конце петлю, накинул ее на шею и резко рванул машину с места. Смерть наступила мгновенно. Полиция, прибывшая на происшествие, нашла в бумажнике погибшего документы на имя профессора Аршада Шарифа. Газеты написали о самоубийстве. И никого, похоже, не заинтересовал странный факт, что профессор Шариф, решивший покончить с собой, зачем-то проехал для этого чуть ли не двести километров от своего дома в Лондоне до Бристоля.
Между тем буквально через несколько дней еще один лондонский профессор Вимал Дазибай проделал тот же путь, чтобы броситься вниз головой с Бристольского моста. Настораживающее совпадение, особенно если учесть, что эти ученые работали над одной и той же темой — разрабатывали электронное оружие для английской правительственной программы, аналогичной «Звездным войнам» в США. И еще одна любопытная деталь — и Шариф, и Дазибай интересовались НЛО…
Известный американский писатель Сидни Шелдон, решивший провести самостоятельное расследование, выяснил, что самоубийства Шарифа и Дазибая были не единственными. Загадочный мор напал на английских специалистов, занимавшихся проблемой НЛО и звездного оружия.
Январь 1987 года. Автар Синг-Гида пропал без вести, объявлен умершим.
Февраль 1987 года. Питер Пиппел задавлен в гараже своей же машиной.
Март 1987 года. Дэвид Сэндс покончил с собой, направив машину на большой скорости в здание кафе.
Апрель 1987 года. Марк Визнар — повесился.
Апрель 1987 года. Стюарт Гудинг — убит.
Апрель 1987 года. Дэвид Гринхалг — упал с моста
Апрель 1987 года. Шани Уоренн — утопился.
Май 1987 года. Майкл Бейкер — погиб в автокатастрофе.
Всего, по данным Шелдона, за короткий промежуток времени в мир иной вслед за Шарифом и Дазибаем последовало более двадцати их коллег. Если точнее — двадцать три человека.
Сами понимаете, считать это простым совпадением невозможно. И коль скоро уж и на Западе, и у нас пришли к однозначным выводам, то на этот счет стали выдвигаться самые невероятные гипотезы. В том числе и о недружелюбных зеленых человечках.
С какого боку здесь Конвент, мне толком так и не объяснили. Но, подозреваю, что руководство Отдела желало сохранить интерес к проблеме в тайне как можно дольше. Во всяком случае, наше с Майей вступление в неосязаемые и призрачные ряды держалось в секрете. И хотя Старик сделал нам новые документы и помог обзавестись жильем, де-юре мы оставались вне закона. Майя по-прежнему числилась в розыске. Я же проходил по делу как неизвестный соучастник. Фоторобот, правда, имелся, но не более.
Анекдотическая ситуация. Объявленные в розыск за особо тяжкое преступление и находящиеся в бегах, мы по приказу Асмодея то и дело сотрудничали с доблестными органами правопорядка. Прямо по Бабелю, однако: «Никто не знает, где кончается Беня и где начинается полиция». Хотя частенько, если даже не всегда и везде, неформальные объединения были профильтрованы агентами полиции настолько, что это дало Честертону повод для написания великолепного романа «Человек, который был Четвергом», где в один прекрасный день выясняется, что вся верхушка некоего условного тайного общества состоит из полицейских чинов. И, соответственно, наоборот.
Полгода назад, лежа с проломленной головой на пыльном техэтаже, я думал, что это финиш. Да так оно и было в какой-то мере. То, к чему в последний год я стремился всей душой, наконец произошло. Немножко, конечно, не так, как мечталось мне и, надеюсь, моей милой принцессе. Но тут уж ничего не поделаешь, как гласит народная мудрость: «Человек предполагает, а Бог располагает». Во всяком случае, всё могло закончиться гораздо хуже.
Пережив клиническую смерть и вновь почувствовав, что дышу, я ощутил прилив сил и страшный, всепожирающий голод. И — удивительное обострение чувств. Техэтаж, углы которого недавно терялись во мраке, вдруг показался мне залитым ярчайшим светом, резавшим глаза. Сквозь плиту перекрытия я стал различать голоса людей, просыпающихся в квартирах под нами. Звуки, издаваемые первыми автомобилями, разрывали барабанные перепонки так, что, казалось, я сойду с ума.
— Терпи, Игорек. — Майя нежно гладила меня по голове. — Терпи, мой хороший.
Скользнув взглядом по ее хрупкой фигурке, я вдруг почувствовал прилив нежности, и если бы не всё более разгоравшийся аппетит…
В углу послышался слабый шорох, прозвучавший для меня подобно набату. Но Майя оказалась быстрее и, метнувшись подобно молнии, вернулась, держа в руках две тушки. Часть моего «я», составляющая человеческую сущность, передернулась от отвращения, но, подобно проснувшемуся утром алкоголику, которого от одного вида рюмки выворачивает наизнанку и в то же время больше жизни жаждущего похмелиться, я схватил трепыхающееся тельце и впился зубами в нежную плоть.
Удивительно, но нас никто не преследовал. Оказалось, что Старик, «зомбировавший» старшего группы, приказал свернуть операцию, и омоновцы отбыли восвояси. Вскоре на чердаке появился он сам, и, должен вам сказать, это было еще то зрелище. Занимаемое им пространство колыхалось, словно в горячем мареве, смутно очерчивая человеческие контуры. Выше меня на целую голову, по сравнению с Майей он казался просто огромным. И мы явственно ощущали подспудный страх, подобный тому, что испытывают нормальные люди, подвергаясь действию инфразвука.
